Космический капкан - Страница 17

– Я?! – удивился лемуриец. – Что ты хочешь этим сказать?

– Да ничего-ничего, – успокоил его Глеб. – Гляди-ка лучше, шарик все больше и больше. Не иначе как пересиливает нас этот магнит.

– Придется применить ускоритель! – объявил Лукас.

– Какой еще ускоритель?! – занервничал Глеб, напуганный решительным выражением лица поэта, и успел подумать, что напрасно согласился сопровождать безумного лемурийца в этом путешествии.

– Пространственный, – сообщил Лукас и под полный отчаяния вопль Глеба коснулся одного из сенсоров на пульте и рванул на себя рычаг.

– Ох ты, ексель-моксель! – вскрикнул Жмых. Перегрузка сделалась нестерпимой, тяжесть навалилась так, что в глазах поплыли радужные круги, а нос наполнился кровью.

Лукаса ускорение и вовсе скосило на корню – он откинулся на спинку кресла и уронил голову на грудь, потеряв сознание.

«Вот ведь дятел отчаянный! – про себя выругался Глеб и ощутил, что сам „поплыл“ и вот-вот тоже отключится, если не предпримет что-нибудь, чтобы хоть немного ослабить перегрузки. Он потянулся к рычагу, ухватился за гладкий металл и, совершив почти невозможное, протащил его назад. Тяжесть отступила, оставив биение пульса в висках и привкус крови в носоглотке. Глеб выдавил, едва шевеля губами:

– Навигатор, твою налево, идем по долбаному коридору к проклятой планете! Хрен с ним!

Андроид кивнул, без видимых усилий подошел к пульту и пробежался по сенсорам и кнопкам. Гул тут же сошел на нет, в рубке повисла тишина. Только лемуриец, бессильно лежащий в кресле, едва слышно дышал.

– Фу-у-уф, – выдохнул Глеб. – Так-то лучше будет!

Кровь по венам побежала заметно быстрее. И сердце застучало увереннее. Хотя перегрузки, конечно, никуда не делись. Но по сравнению с теми, которые он испытывал раньше, стало заметно легче. Дышалось, во всяком случае, хорошо.

Примерно так он ощущал себя, когда ступил на борт челнока, доставлявшего каторжников из пояса астероидов на ближайшую луну – перевалочную базу, откуда коски разлетались по всей Галактике. Глеб навсегда запомнил первый глоток свежего воздуха, поступающий из-за решетки вентиляционной системы. Каким сладким казался этот воздух, как освежал и даже пьянил. В сравнении с совершенным, произведенным системами корабля кислородом разреженный, отдающий затхлостью воздух на астероиде представлялся зловонной взвесью, призванной отравить организм каторжников через легкие.

«Ну, псих! Едва нас не угробил! – дыша полной грудью, Жмых погрозил лемурийцу кулаком. – Поваляйся теперь в отключке! Отдохни немного. Надо бы. как очухаешься, устроить тебе хорошую взбучку, чтобы сначала думал, а потом уже лапами долбал по пульту».

Глеб встал, приложил к носу платок. Прошелся по рубке, разминая затекшие ноги. Возле основного иллюминатора задержался ненадолго, вглядываясь в огромный сине-черный шар планеты Дроэдем. Поверхность голубого цвета образовывала тонкий серп. «Одноногая черепаха» подходила к планете с ночной Стороны. Звезда, вокруг которой обращался Дроэдем, светила в правый иллюминатор.

Внимание Жмыха привлекла едва различимая на горизонте светлая точка. Неизвестный объект маячил впереди, следуя тем же курсом, что и они.

– Эй, навигатор, – Глеб ткнул пальцем в иллюминатор, – можно узнать, что это за хреновина там летит?

– Есть, – синтетический человек воспринял вопрос как команду, как ему и полагалось, упал в кресло, придвинулся к пульту. Синтетические пальцы побежали по сенсорам, и через минуту на верхнем панорамном мониторе появилось изображение межзвездного катера. В левом верхнем углу экрана мелькали буквы и цифры – характеристики технического средства, порядковые номера деталей. Катер вращался, демонстрируя почти совершенную обтекаемую форму. По его периметру шла яркая синяя линия. Крыша горбилась огненно-красными квазимаяками. На боках катера щерились длинноствольными дулами мощные луче меты.

Межпланетная полиция! Глеб нахмурился. К следуют легавые тем же курсом, что и они. На сладкую планетку – Дроэдем. По магнитному коридору. А значит – приземлятся вместе с ними. В одном космопорту. Невеселая перспектива, что и говорить. Прилететь на планету, где надеялся если не хорошенько поживиться, то хотя бы отсидеться, а вместо покоя и легкой наживы оказаться сразу же в лапах полиции. Надо что-то предпринять!

Жмых схватил лемурийца за плечо и как следует встряхнул. Тот приоткрыл глаза и проговорил слабым голоском:

– Я умер?!

– Живой. К сожалению. Направь-ка сюда гляделки. – Глеб указал на монитор. – Перед нами, всего в нескольких километрах, фигачит на Дроэдем полицейский катер. Понял расклад, да?

Лукас помрачнел:

– Ты думаешь, его послали за нами?

– Я ничего не думаю! – отрезал Глеб. – И никогда! Меньше думаешь – ярче харизма! Нет, я просто констатирую факт. А выводы делай сам.

– Что ж, похоже, мы попались, – вздохнул Лукас. – Я, со своей стороны, сделал все, что мог. Но, увы, спасти нас оказалось выше моих сил.

– Хочешь сказать, ты много работал, пока я дрых?! – рассердился Глеб. – Я тебе уже объяснял, сон мне жизненно необходим. Разве ты был бы рад, если бы я пребывал в дурном настроении и подыскивал повод, чтобы врезать тебе по твоей наглой физиономии?

– С другой стороны, – задумался лемуриец, пропустив выпад Жмыха мимо ушей, – если катер летит впереди, а не позади нас, значит, он нас не преследует. Это позволяет мне надеяться, что не все потеряно.

– Хм, действительно впереди, – оживился Глеб. – Хотя знаешь что?! Полицейские бывают очень и очень хитры. Или непроходимо тупы, что тоже обычно им на руку.

– Такая уж у полицейских планида, – кивнул Лукас – Им все всегда на руку.

– Хламида?!

– Планида, судьба. Неужели никогда не слышал этого слова?

– Впервые слышу, – пробормотал Глеб. – Чем словами незнакомыми бросаться, лучше бы за кораблем следил, умник.

– Ты абсолютно прав. Мне кажется, мы уже подлетаем. Предлагаю сесть в кресла.

– Намекаешь, что трясти будет? – Глеб поспешно занял место возле стены. Рядом с ним сидел, прикрыв; глаза, навигатор. Чуть дальше – остальные андроиды. Некоторые, когда Жмых оказался рядом, зашевелились, уставились на него круглыми блестящими глазами.

– Хорош глазеть! – буркнул Глеб. Андроиды послушно отвернулись.

Планета закрывала все больший угол обзора, разрасталась и темнела.

– Скоро войдем в плотные слои атмосферы, – Лукас занял место пилота, – пора брать управление в свои руки.

– На кой?! Все равно тянет, куда нужно. Лучше расслабься. Отдохни. А то кажется мне все время, что ты мозг очень сильно перенапряг. Это прямо-таки читается без труда во всех твоих действиях. Чует мое сердце, если так дальше пойдет, скоро он у тебя совсем откажет.

– На автоматику полагаться не стоит. Я хочу видеть, куда садится корабль, – пояснил Лукас. – А за состояние моего мозга, право, беспокоиться не стоит. Он в порядке. И все равно – спасибо.

– За что?! – опешил Глеб.

– Обо мне никто пока так не беспокоился! – лемуриец растроганно покачал головой. – Кроме моих приемных родителей, конечно. Может быть, мы станем друзьями?

«Еще чего!» – хотел буркнуть Жмых, но что-то заставило его промолчать. Глеб вдруг устыдился собственной грубости, слов, которые едва не сорвались с языка. Подобные эмоции были для него внове и всерьез его встревожили. «Так можно размазней стать», – подумал Жмых и, чтобы избавиться от тревожного чувства, вспомнил, как недавно мутузил толстого доктора Кротова. Сразу полегчало. Захотелось жить.

Полицейский катер вдруг провалился вниз. Пилот имел возможность маневра – гравикомпенсаторы у полицейской межпланетной техники работали как надо.

«Одноногая черепаха» между тем тормозила все сильнее. Перегрузки снова возросли. Редкие сполохи огня обратились бушующим снаружи огненным хищником, который вознамерился сожрать невесть как оказавшееся в небе земноводное. Затем пламя утихло, пожар сменился бледно-голубым сиянием. Корабль стремительно снижался. Вскоре в иллюминаторе, расположенном в брюхе корабля, стал виден город, лежащий на берегу обширного океана. Квадратные кварталы правильной формы тянулись по ровному побережью узкой лентой, километров в десять шириной. За городом, между океаном и горами, зеленели поля. В океане попадались редкие островки, на некоторых тоже можно было заметить следы деятельности человека.