Космические катастрофы. Странички из секретного досье - Страница 39

… 18-я Основная экспедиция была самой короткой из тех, что работали на "Мире". Но по сложности, по объему выполненных операций и по степени новизны она, пожалуй, стала одной из первых. Компанию Стрекалову составили подполковник Владимир Дежуров и американский астронавт Норман Тагард. Прибыв на орбитальный комплекс, экипажу пришлось заняться ремонтом. Ведь "Мир" заметно поизносился за добрый десяток лет. Уникальный "космический долгожитель" требовал и замены приборов, и перенастройки аппаратуры, и просто ликвидации поломок. Пытаясь добраться до аппаратуры, которая расположена за панелью, Геннадий чем-то проткнул костюм и наколол руку. Пустяковая царапина, но, как положено, протер спиртом, прижег йодом: "Завтра все пройдет".

Через два дня красная припухлость "поползла". В невесомости вообще все заживает плохо. В ЦУПе стали поговаривать о возвращении экспедиции на Землю, ибо в таком состоянии работать за пределами станции (а выходов в открытый космос по программе — четыре) нельзя. Стрекалов запротестовал: "Я себя лучше знаю. Дайте мне еше три дня". Возвращаться второй раз с полпути он не хотел. Старался не напрягать руку и вообще вести себя поспокойнее. Потом — усиленные занятия на мини-стадионе, чтобы восстановить форму. Земля дала "добро" на первый выход.

— Бездна открылась настораживающей глубиной. Мы передвигались почти безмолвно, чтобы не нарушать торжественную тишину космоса и величавое шествие чарующих видений, которые открывались нашему взору. Мы общались полунамеками, полужестами, короткими фразами. Порой достаточно было легкого движения рукой. Этому научили нас тренировки в гидробассейне…

Они (командир и бортинженер) были одни, абсолютно одни в этом безмолвном и суровом мире. На реальном модуле много приборов, которых на "тренажере" нет и которые легко зацепить, сбить или, того хуже, повредить скафандр. Медленно, как улитки, передвигались они к месту работы. Там поджидала еще одна неприятность: монтажная стрела оказалась не в походном положении, ее пришлось раздвигать, в график это не входило, начались задержки.

— Мы следовали заповеди Королева: "Если ты работаешь медленно, но хорошо, все быстро забудут, что делал ты медленно. Запомнят — хорошо. Если же быстро, но плохо, то это плохо будут помнить долго".

Первый выход затянулся. Они провозились с приводом солнечной батареи много более 6 часов, а ресурс скафандра — 7. Через пять дней выход повторили. И снова пришлось работать на ночной стороне. И снова график, составленный на Земле, не совпадал с реальными затратами времени. 6 часов 42 минуты пробыли они над бездной, но завершить работу так и не сумели. После короткой передышки — третий выход, а затем четвертый и пятый.

Для приема нового модуля "Спектр" им потребовалось перестыковать "Кристалл". Потом еще одна перестыковка. Справились и с этим, но тут на "Мире" обнаружилась утечка атмосферы. Ситуация не из приятных, однако "Ураганы" рискнули покинуть станцию для внешних работ. Все делали, как положено, но фиксаторы одной из батарей так и не раскрылись. Из ЦУПа передали: "Готовьтесь к шестому выходу".

— Как прикажете, отвечаем, — рассказывал Геннадий Стрекалов. — Но нам-то виднее, что и как. Надо перекусить трубку, которая мешает. Для этого необходим инструмент. На станции его нет. Мы запросили: прикиньте, хватит ли длины стрелы? Два дня Земля жевала тему: одни говорят — хватит, другие — нет…

— А в экипаже разногласий не было? — спросил.

— В экипаже не было. Мы отлично сработались.

— В печати муссировалось, что экипаж оштрафован на 10 или 15 процентов от общей суммы вознаграждения за "нарушение субординации". Как это понимать?

— Для меня это тоже загадка, — признался Геннадий. Подумав, добавил: — Случается, у кого-то вдруг возникает идея. Она вызывает прилив немотивированного оптимизма. Им заражаются все — начальство, утверждающее проект, журналисты, описывающие его, и граждане, эти описания читающие. Апофеоз подобного энтузиазма — спешка. "Давай, давай!" И, что главное — не рассуждай. В этом и причина…

Между тем события в космосе развивались так. Давление в станции упало до 590 мм. При открытии люка и выходе теряется около 30, иногда — больше. Стало быть, остается около 560 мм. Не дай Бог упадет ниже — тогда жди беды. По той же "Красной Книге" 550 считается аварийным показателем. И все-таки они решили рискнуть. Но поскольку по модулю "Спектр" еще никто не ходил, методики нет, попросили: "Попробуйте проиграть в бассейне".

— Не упрямьтесь, ребята, — возразила Земля. — Если не сможете сделать, будем считать выход инспекционным. А попросту — пустым.

Старая система не терпела отказов и возражений. Уточнения и коррективы ее тоже не устраивали — это уже проявление самостоятельности. Такого экипажу не прощали. Что изменилось? Увы, ничего.

Щемящую и горькую обиду командир и бортинженер таили в себе — американцу не объяснишь наши порядки. Да и поймет ли он их, если у них все иначе. Оба чувствовали себя бессильными пленниками, жертвами, заложниками, не могущими ничего, ибо заключен контракт.

Еще раз проверили давление на борту. Изменений к лучшему не было.

Стрекалов по возрасту и по опыту превосходил и командира, и американского астронавта. "От работы не отказываемся, — передал в очередном сеансе связи. — Выходить будем. Но пусть в протоколе распишутся все ответственные лица. Вопросы мы вам поставили".

Наступило тягостное молчание. Руководство полетом не ожидало такого поворота и явно растерялось. Ведь теперь в случае срыва или того хуже — вину на экипаж не свалишь.

— "Ураганы", готовьтесь к выходу! — не желала уступать Земля.

— Принято, — ответили с орбиты.

Они готовились, ничего не упуская, ничего не упрощая. Корили больше себя за то, что не смогли убедить, опрокинуть тот самый оптимизм некоторых.

За 8 часов до открытия люка из ЦУПа дали отбой.

Но еще до этого в ЦУПе и на фирме пополз слушок: "На орбите бастуют". Кто его пустил? Не скажу, не знаю. Знаю другое: люди рискуют ради "куска железа". Потеря энергии на борту комплекса на 80 процентов — вина ЦУПа. И если космонавтам приходится исправлять чьи-то ошибки, то это надо честно признать. Экипаж вынужден был работать в потемках, есть холодную пищу ради экономии энергии для научной программы. На орбите Володя Дежуров получил весть о смерти матери. Тяжелый удар, но он продолжал работать в полную силу.

И, наконец, остается добавить последний штрих к этому не требующему особых комментариев сюжету. Во всем есть взаимосвязь — и в коммунальной квартире, и во Вселенной. Если уж морские приливы и отливы связаны с делами Луны, то мирские-то поступки обязательно являются отзвуком чего-то, что случилось в бренном мире — в стране, в соседнем переулке, в космической канцелярии… Так и со штрафом, с этой платой за риск и несогласие.

В гидробассейне они готовятся к выходам в открытый космос. В нем же проигрываются сложные ситуации

"Ты пишешь о космонавтах? — удивляются знакомые. — А кому это интересно, разве о них не все еще написано?.."

На мое "не все" пожимают плечами, мол, все равно это избитая тема. Для кого-то, возможно, и так. И уж если совсем откровенно, то интерес к космонавтике у нас действительно подорван. Люди мало интересуются очередными стартами: "Летают? Ну и пусть летают…" А что там и как — это уже перестало волновать. Более того, уже никто не помнит многих наших космонавтов. Я как-то поинтересовался у нескольких человек: известны ли им такие-то имена и фамилии (взятые наугад из списка, не насчитывающего и сотни). Все чистосердечно признались, что слышат их в первый раз. Не знаю, как кому, а мне очень обидно за ребят. Я не приемлю стереотипные восторги по поводу "звездных братьев", "звездных подвигов" и т. п. Но я за уважение к нелегкому труду людей пока еще самой малочисленной и самой необычной профессии на Земле. Мне приходилось работать со многими космонавтами. Одни чисто по-человечески нравились мне больше, другие, естественно, меньше. Но речь не о субъективных симпатиях и антипатиях. Ни какая техника, даже самая умная, никогда не заменит человека. Или справедливее так: Человека. С большой буквы. Потому что, когда она откажет, именно Человек берет в руки свою судьбу. И свое дело. И дело тех тысяч людей, которые готовят полет, создают космическую технику. И престиж страны тоже.