Космические катастрофы. Странички из секретного досье - Страница 35

Они изучали станцию до мелочей, чтобы там, в полете, найти причину отказа

В экипаж специального назначения включили Джанибекова и Савиных. С первых же дней подготовки они договорились отказаться в отношениях от формальной субординации. Впрочем, не договорились специально, а это сложилось само собой, ибо помогало делу. Кто в чем был сильнее, тот там и считался командиром. Помногу часов кряду проводили в комплексном тренажере, выполняя десятки стыковок за смену, учились входить в станцию и анализировать ее состояние по малозаметным, а порой и косвенным признакам, проводить ремонтные и восстановительные работы.

Наступило 6 июня. Старт с Байконура был назначен на 10 часов 39 минут 52 секунды московского времени. Это определили баллистики. "Космические штурманы" рассчитали орбиту подвода корабля к станции и, учитывая сложность ситуации, предложили провести стыковку не на следующие сутки, как обычно, а на 35-м витке, то есть 8 июня. Особая роль отводилась военным из службы слежения за космосом.

…В Главном зале Центра управления полетом — народу, как никогда. Внимание всех — на табло и боковые экраны. На них отражается ход событий: 10.59.19 и 11.44.48 — двуимпульсный мaневр сближения; 12.09 — выход из тени; 12.10–12.25 — сближение в автоматическом режиме; 12.25–13.06 — сближение, причаливание и стыковка в режиме ручного управления; 13.06 — вход в тень; 13.40–14.38 — резервное время причаливания и стыковки. Если в указанный выше интервал времени стыковка не получится, она будет повторена, и все последующие действия экипажа сместятся примерно на полтора часа. По расчетам, все легко и просто. Но ведь станция "слепа", сигналы не воспринимает, "подыграть" не может, одно поспешное движение корабля, один неточный маневр, небольшое превышение скорости — и соударение. А это — уже шаг к гибели.

Напряжены нервы тех, кто на Земле, еще больше напряжены у тех, кто в космосе… Дальность… Скорость… Дальность… Скорость… Цифры, характеризующие эти параметры, то уменьшаются, то возрастают. В обусловленное время "Союз Т-13" подошел к станции "Салют-7" на расстояние визуальной видимости. И первый вздох облегчения.

— Станцию мы увидели сразу после выхода на свет, — рассказывал Володя. — Она загорелась в лучах солнца, еще только пробивающегося сквозь атмосферу. Точка не точка, букашка не букашка — она росла по мере сближения. В поле зрения попала Луна. Интересно было наблюдать, как станция в процессе взаимного движения "прилунилась", как бы села сверху на Луну, посидела и двинулась дальше. Ее малиновый цвет постепенно переходил в светлый, белый, с оттенком слоновой кости. Станция "разгоралась" все ярче, блеск усиливался, порой было больно смотреть на нее в бинокль. Как будто она не обшита тканью экранно-вакуумной изоляции, а вся покрыта алюминием с желтой добавкой — такой металлический блеск. Чем ближе, тем виднее отдельные элементы конструкции, крылья солнечных батарей. Сначала даже показалось, что они правильно сориентированы на Солнце — миг надежды. Но через несколько минут стало ясно — это обман зрения, которое в такие напряженные минуты способно видеть то, что очень хочется. Панели нашей солнечной электростанции глядели врозь, безучастно. Это обещало большие проблемы с энергопитанием комплекса. Но все же главным было состыковаться, а все остальное — потом…

Да, главное было впереди, а пока "Памиры" вели репортаж, подробно сообщая о том, что происходило на орбите.

— Мы ее видим! — почти крик по громкой связи. И — тишина.

Все наземные службы работали в режиме величайшей сосредоточенности. Успех могли обеспечить точность, четкость и оперативность, быстрота и верность принимаемых решений и действий. Но основное происходило там, на орбите.

— Сближение идет устойчиво, угловые скорости в пределах сотых…

— Работаете в графике, ребята, — подбадривала "Заря".

— Выполняю замер… Гашу бок, — это Джанибеков.

— Цвет остается серебряным… Играет, — добавляет Савиных. И через секунду уже торопливое: — "Гашу скорость". Пауза в переговорах кажется вечностью.

Виктор Савиных — второй спасатель

— Сближаемся вроде нормально. Станция ложится на горизонт…

В который уже раз командир представлял себе те движения, которые выполняет корабль в ходе коррекции. Сначала он обгонит станцию и будет чуть впереди и ниже, потом окажется сзади "Салюта" и начнет его догонять, потом выйдет в "точку", в которой расстояние между двумя объектами должно соответствовать расчетному, потом…

Но это рассуждения. А что на самом деле? Есть мудрая поговорка "Семь раз отмерь, один — отрежь". Строго придерживаются ее не только портные. Каждое серьезное дело требует, прежде всего что-то сделать и предпринять, выбрать верное решение. А оно порой бывает единственным.

Но тогда речь шла об особой точности, молниеносных реакциях, умении мыслить иными категориями и понятиями, ибо ошибки и просчеты вряд ли удастся исправить: космические скорости не оставляют на это времени.

— Мы выше ее. Наблюдаем элементы конструкции, выравниваем скорости… Теперь она серая.

Тихо и напряженно в зале. Сосредоточенное молчание. Только доклады "Памиров".

— Дальность примерно 90…

— Переключите режим, — советует "Заря".

— Сейчас, еще немножко…

Чувствую: устали ребята. Устали от нечеловеческого напряжения. От того давящего чувства ответственности, которое они не могут не испытывать за это особое задание. При штатной стыковке станция отслеживает корабль, подставляя свой стыковочный узел. Сейчас все не так. Станция произвольно "гуляет", надо "поймать" это движение и с ювелирной точностью вести корабль.

Остались 80 метров… 70… Сейчас кончится зона радиовидимости, да и тень Земли наползает неотвратимо. Не успевают состыковаться, все маневры придется отложить, зависнуть возле станции на безопасном расстоянии. Но если не успеют, то в тени работать будет еще сложнее. И опаснее. Что там у них? Почему молчат?

Легкий вздох, и голос Джанибекова:

— Давайте немного повисим.

— Давайте, — соглашается "Заря".

И снова томительное молчание.

— Зависли со стороны левого борта и сверху. Под углом 45 градусов. Дальность около 80, - уточнил "Памир-1".

— Принято, — подтвердила "Заря". — Не торопитесь, ребята. Очень спокойненько…

И снова — тишина. "Почему дальность увеличилась? Может быть, ошиблись? Отдохнуть им надо, отдохнуть, — пульсирует мысль. — Но когда отдыхать: потеря времени это потеря надежды".

— До тени 11 минут, — осторожно предупреждает "Заря".

— Знаем, — нервозно отвечают с орбиты.

Время, которое казалось растянутым, вдруг словно сжалось.

— До тени 8 минут, — уже с иной интонацией звучит голос "Зари". И после короткой паузы: — Давайте разворачиваться.

— Давайте, — соглашаются "Памиры".

— Корабль совершает облет станции… Сейчас будем немножко мучиться. По Солнцу не все хорошо. Мешает…

— Как кресты? — интересуется "Заря".

— Кресты совмещены. Рассогласование К и С в допуске. Угловые незначительные…

— Гашу скорость. Так… Идем в допуске…

И тут все замерли. Ни единого слова, ни вздоха — ничего.

Только тишина.

— Есть касание!

В 12 часов 50 минут стыковочный штырь корабля "Союз Т-13" коснулся приемного конуса "Салюта-7". Сработали защелки и началось стягивание.

А в ЦУПе по-прежнему тишина. Кажется, все собравшиеся в зале каждым нервом своим ощутили это касание. И уже потом радостное восклицание руководителя полета: "Молодцы, ребята! Спасибо!"

… Если честно, они не радовались. Они не радовались, потому что этому чувству в их душах уже не было места. Напряжение, усталость, боязнь сделать что-то не так, после чего уже ничего не исправишь, — все смешалось. Они молча сидели в своих рабочих креслах, а соленый пот стекал по разгоряченным лицам.