Кошки-мышки - Страница 10

– Настоящим Эдинбургом?

– Ну да. Не тем, что состоит из волынщиков на крепостном валу, Королевской Мили и памятника Скотту.

Ребус вспомнил сделанные Ронни фотографии замка.

– Я видел фотографии на стене в комнате Ронни.

Чарли посмотрел на него, прищурившись.

– А, эти… Он воображал себя фотографом, собирался стать профессионалом. Щелкал эти идиотские кадры для туристских открыток. Это увлечение, как и остальные, продолжалось недолго.

– У него был неплохой фотоаппарат.

– Что? А, аппарат. Да, его гордость.

Чарли скрестил ноги. Ребус не отрывал взгляда от его глаз, но юноша продолжал изучать снимки пентаграммы.

– Так что ты начал говорить о «настоящем» Эдинбурге?

– Староста Броди и Уэверли[5], Холируд и Скала Артурова трона. – Чарли снова оживился. – Все это показуха для туристов. А я всегда догадывался, что под этой мишурой должна быть какая-то другая, темная жизнь. И я начал искать ее в жилых и заброшенных кварталах:

Вестер-Хэйлз, Оксгангз, Крэгмиллар, Пилмьюир.

– Ты начал бродить по Пилмьюиру?

– Да.

– То есть сам стал туристом?

Ребусу случалось видеть подобных искателей приключений, любителей посмаковать чужую жизнь на дне города, но обычно эти люди, очень ему неприятные, бывали постарше и посостоятельней Чарли.

– Я не турист! – Собеседник Ребуса дернулся, как форель, заглотившая крючок. – Я ходил туда, потому что мне там нравилось и я нравился им. – Голос его помрачнел. – Там я чувствовал себя дома.

– Нет, молодой человек. У вас есть большой собственный дом и родители, переживающие за вашу университетскую карьеру.

– Чушь!

Чарли встал, оттолкнув стул, подошел к стене и прижался к ней лицом. Ребус подумал, уж не собирается ли он стукнуться головой о стену, а потом заявить, что полиция применяет крутые методы воздействия. Но нет, Чарли просто хотел прислонить щеку к чему-то холодному.

В комнате действительно было душно. Ребус, давно снявший пиджак, теперь закатал рукава и потушил сигарету.

– Ну ладно, Чарли.

Внутреннее сопротивление юноши, видимо, ослабло.

Пора было переходить к вопросам.

– В ту ночь, когда Ронни сделал себе роковую инъекцию, ты ведь был у него, правда? – Был. Некоторое время.

– Кто еще находился в доме?

– Трейси. Я ушел, а она осталась.

– А еще кто-нибудь?

– Заходил какой-то парень, ненадолго. До этого я несколько раз видел его вместе с Ронни. Когда он появлялся, они прямо не отходили друг от друга.

– Ты полагаешь, это был его поставщик?

– Нет. Ронни всегда сам доставал себе дурь. Во всяком случае, до последнего времени. В последние две недели ему не удавалось ничего купить. Но с этим парнем они были как-то особенно близки…

– Я слушаю.

– Ну, как любовники, что ли.

– А Трейси?

– Да, да, но это же ничего не доказывает! Вы же знаете, как большинство наркотов зарабатывают деньги. – Воруют?

– Воруют, играют… И работают на Колтон-хилле.

Холм Колтон к востоку от Принсес-стрит. Да, Ребус знал о Колтон-хилле, о машинах, стоящих всю ночь у его подножия, вдоль Риджент-роуд. Знал он и о кладбище Колтон, и о том, что там происходит.

– Ты хочешь сказать, что Ронни торговал собой?

Фраза прозвучала грубо, как заголовок в желтой прессе.

– Я говорю, что он ошивался там вместе с другими парнями и к утру всегда бывал при деньгах. – Чарли сглотнул. – Иногда еще и при синяках.

– О господи.

Ребус добавил эту информацию к тому, что начинало уже складываться у него в голове в подобие дела. Очень грязного дела. Как низко может опуститься человек ради очередной дозы? Ответ выходил один: как угодно низко.

И еще ниже. Он закурил следующую сигарету.

– Ты знаешь это наверняка?

– Нет.

– Сам Ронни, кстати, был эдинбуржец?

– Нет, он из Стерлинга.

– А фамилия его…

– Кажется, Макгрэт.

– Этот парень, с которым они так горячо дружили…

Ты помнишь, как его зовут?

– Он называл себя Нил, Ронни звал его Нили.

– Нили? И, по-твоему, они были давнишние друзья?

– Да, наверняка. Так называют только старых приятелей, верно?

Ребус окинул Чарли одобрительным взглядом.

– Не зря же я занимаюсь психологией, инспектор.

– Не зря.

Ребус проверил кассету и убедился, что на ней осталось еще немного чистой пленки.

– Ты можешь описать, как выглядел этот Нили?

– Высокий, худой, темные короткие волосы. Физиономия немного прыщавая, но всегда чисто вымытая. Одевался в джинсы и легкую куртку, носил с собой черную спортивную сумку.

– Не знаешь, что он в ней держал?

– Почему-то мне казалось, что одежду.

– Хорошо.

– Что еще вас интересует?

– Давай поговорим о пентаграмме. После того как были сделаны эти снимки, кто-то вернулся в дом и дополнил ее.

Чарли ничего не ответил, но и не удивился.

– Ведь это сделал ты?

Тот кивнул.

– Как ты попал в дом?

– Через окно на первом этаже. Там отодвигаются две доски, это как запасная дверь. Многие только через него и ходили.

– Зачем ты вернулся?

– Знак был не закончен. Я хотел добавить еще несколько символов.

– И написать приветствие.

– Да. – Чарли улыбнулся сам себе.

– «Привет, Ронни», – процитировал Ребус. – Что это означает?

– Означает приветствие. Его дух, его душа все еще живут в доме. Я просто хотел сказать ему: «Хелло!» У меня оставалось немного краски. И еще хотелось кого-нибудь немного попугать.

Ребус вспомнил, что он испытал, увидев кровавые буквы, и почувствовал, что сейчас покраснеет.

– А свечи ты помнишь?

Чарли кивнул, но явно начинал волноваться. Помогать полицейскому расследованию оказалось не так приятно, как он ожидал.

– Как продвигается твоя курсовая? – переменил тему Ребус.

– Курсовая?

– Исследование по демонизму.

– Да, я над этим работаю. Но еще не определился окончательно с темой.

– Какому аспекту демонизма оно будет посвящено?

– Не знаю, может быть, народной мифологии, превращению старых страхов в новые…

– Тебе известны эдинбургские оккультные секты?

– Мне известны люди, которые утверждают, что состоят в них.

– А сам ты там никогда не бывал?

– Нет, не довелось. – Чарли снова вышел из задумчивости. – Послушайте, к чему все это? Ронни мертв, его больше нет. К чему эти вопросы?

– Расскажи-ка мне о свечах.

Парень взорвался:

– А что, собственно, вы хотите услышать о свечах?

Ребус и бровью не повел. Он выдохнул дым и пояснил:

– В гостиной стояли свечи…

Он подходил к тому, чтобы сообщить Чарли нечто совсем для того неожиданное. На протяжении всего разговора он исподволь подводил собеседника к интересующему его вопросу.

– Стояли. Большие, высокие свечи, Ронни принес их из какого-то специального магазина. Ему нравились свечи. Он говорил, что они создают особую атмосферу.

– Трейси нашла Ронни в спальне. Она думает, что он был уже мертв. – Голос Ребуса стал еще глуше. – Но когда она позвонила нам и в дом приехала полиция, тело Ронни было перенесено на первый этаж. Оно лежало между двумя сгоревшими свечами.

– Когда я уходил, от свечей уже почти ничего не оставалось.

– А когда ты ушел?

– Около полуночи. В одном из соседних домов намечалась вечеринка, я рассчитывал, что меня пригласят.

– Сколько времени горели свечи до этого момента?

– Час, два часа, откуда я знаю.

– Какую дозу принял Ронни?

– Понятия не имею!

– Ну сколько он принимал обычно?

– Я правда не знаю. Я же не колюсь сам, терпеть этого не могу. В шестом классе у меня было два друга… Сейчас оба лечатся в частных клиниках.

– И слава богу. Им еще повезло.

– Так вот, Ронни не мог купить порошка много дней и был уже на пределе. А потом где-то достал. Больше я ничего не знаю.

– Почему вдруг он не смог купить героина? Разве это проблема?