Кошачий глаз - Страница 2

– Да? – Грист поднял бровь. – Древние тексты так пишут?

– Да, – ответил Муртан, отмахиваясь: сейчас его больше занимала девушка, нежели тексты. – Несколько лет назад я занимался изучением храмовой библиотеки… Я даже подумывал о жреческой карьере.

– Не знал! – засмеялся Грист. – Но теперь, во всяком случае, вопрос о том, чем тебе заниматься, больше не стоит. Ты нашел свое призвание.

– И каково оно, мое призвание? – удивился Муртан.

– Быть богатым, – ответил Грист.

Муртан покачал головой.

– Как легко и просто ты формулируешь самые сложные вещи, Грист. В любом случае, от души благодарю тебя за чудесный подарок. Надеюсь, сегодня ты будешь гостем на моем пиру?

– Твое предложение весьма лестно, но сегодня я чрезвычайно занят, – поклонился Грист.

Его глаза сверкнули: ему очень хотелось остаться и понаблюдать за Муртаном в дружеском кругу, но он понимал – следует выдержать паузу. Если он придет сегодня, то Муртан представит его гостям так: «Вот мой новый знакомец. Сегодня он подарил мне красивую рабыню, и я пригласил его на наш пир».

Так не годится. Следует выдержать паузу. И тогда при новом появлении Гриста в доме Муртана молодой богач скажет что-то вроде: «А, это Грист, мой приятель. Я не видел его несколько дней и теперь очень рад его приходу. Кажется, все это время он был занят важными делами, но сегодня нашел для нас время».

А в том, что за пять-шесть дней Муртан начнет думать о Гристе как о давнем приятеле, авантюрист совершенно не сомневался. Муртан достаточно наивен для этого.

Галкарис родилась в очень бедной семье, единственным достоянием которой были дети. В чем-чем, а в братьях и сестрах у нее никогда не было недостатка. Отец Галкарис был портовым грузчиком, человеком, любящим самые простые и грубые удовольствия. Его редко видели трезвым. Однажды он попросту исчез.

Никто так и не выяснил, что с ним случилось: то ли пьяный он свалился в море и утонул, то ли был убит в трактирной драке, то ли попросту ушел из города, решив коренным образом поменять свою жизнь и в первую очередь избавиться от назойливого семейства: от попреков жены, дерзости детей.

Мать недолго оплакивала свое вдовство. Скоро перед ней встал самый главный вопрос – как кормить семью без кормильца. И она, недолго думая, продала в рабство самую красивую из своих дочерей, четырнадцатилетнюю Галкарис.

О том, что случилось с остальными, Галкарис, рано разлученная с родней, не пыталась узнать. Семья отказалась от нее – а Галкарис отказалась от своей семьи. Теперь самым близким и главным человеком для нее стал Грист, привлекательный и властный мужчина, которому она служила душой и телом.

В доме Гриста Галкарис впервые увидела много такого, о существовании чего даже не подозревала: бочку для купания, покрывала на кровати (в доме грузчика все спали вповалку на полу), посуду, разрисованную узорами. Грист научил ее носить изящные одежды и ублажать мужчину в постели.

Галкарис искренне считала, что нет никого богаче и лучше Гриста. И даже когда он преподнес ее в качестве дара Муртану, даже тогда Галкарис оставалась в прежнем убеждении.

Но затем весь ее мир снова рухнул и лишь постепенно начал выстраиваться заново.

Ибо то, что она увидела в доме Муртана, превосходило любые, даже самые смелые фантазии, какие приходили на ум бедной девушке.

Муртан благосклонно осмотрел подарок нового приятеля, рассеянно поцеловал Галкарис в лоб и передал ее служанкам с наказом «определить новую девушку». Это распоряжение прозвучало весьма расплывчато, как и многие другие из уст хозяина. Поэтому на несколько дней Галкарис осталась предоставленной самой себе. Ей показали комнату, где спать, – небольшую, но очень пышно обставленную, с множеством безделушек и одежд; после чего, кажется, позабыли о ее существовании.

Галкарис перемерила все платья, остановив свой выбор на белом, очень простом, из изысканного блестящего атласа. Оно красиво облегало фигуру и придавало облику девушки поразительное благородство.

Муртан, кажется, не вспоминал об этой рабыне, и Галкарис принялась гулять по большому дому богача. Чего здесь только не было! Удивленному взору девушки представали комнаты, одна за другой, и каждая новая казалась еще чуднее предыдущей. Картины из далекой Вендии, изображающие звероголовых божеств, инкрустированные драгоценными камнями и жемчугом, шкатулки, из которых вываливались нитки коралловых бус, статуэтки из черного дерева и слоновой кости – танцующие женщины с неестественно длинными шеями и тонкими руками при чрезмерно пышных бедрах, ковры, украшенные инкрустациями сосуды, шелковые подушки с кистями, низкие столики, заставленные алебастровыми чашами и медными лампами причудливой формы…

Грист был прав. Если Галкарис прихватит горсть золотых монет или десяток перстней, никто здесь не хватится пропажи.

Но какое-то суеверное чувство – быть может, страх спугнуть удачу, – удерживало Галкарис от необдуманного поступка. Она продолжала ходить из комнаты в комнату, бессильно свесив руки вдоль тела и медленно переставляя ноги. Иногда ей казалось, что вся эта роскошь способна убить, похоронить ее под сверкающими грудами драгоценностей. «Для чего одному человеку столько богатств? – думала она смятенно. – Что он будет делать со всем этим? Боги, он, наверное, счастливейший из смертных! Многие люди почувствовали бы себя на седьмом небе, завладей они миллионной долей того, чем обладает Муртан!»

Она подумала о своей матери, об отце, о братьях, которые вечно голодали и вечно хныкали, требуя еще хлеба и похлебки, – всегда больше, чем могла позволить им родительница. Дрожь пробежала по телу Галкарис. «Хвала моей матери за предусмотрительность! – подумала девушка. – Лучше быть последней наложницей богатого господина, чем жить на свободе и помирать от голода. Ни за что, ни за какие блага мира я не согласилась бы вернуться обратно в семью!»

Она взяла со столика золотое кольцо с рубином и надела на указательный палец.

– Тебе нравится? – послышался за ее спиной голос.

Девушка обернулась и увидела Муртана. Когда и как он вошел и как давно наблюдает за ней – она не знала, слишком увлеченная своими мыслями и созерцанием.

Побледнев от ужаса, Галкарис упала на колени.

– Я всего лишь хотела посмотреть, – пролепетала она. – Я не…

Он подошел и поднял ее. Девушка вся дрожала.

– Успокойся, – сказал Муртан ласково. – Никто не подозревает тебя в воровстве. Ты принадлежишь к моему дому так же, как и это кольцо. Одна собственность вполне может находиться рядом с другой – в этом нет ничего предосудительного.

– Ты не сердишься? – пробормотала она, не веря собственным ушам.

– Нет же, глупышка! – рассмеялся Муртан. – Даже если ты вознамерилась что-то украсть – я не обеднею от пропажи одного колечка. Оно тебе нравится? Возьми, оно твое. Пока оно на твоем пальце, а ты – в моем доме, это не может считаться кражей. У женщины должны быть причуды, и я стараюсь удовлетворять каждую.

– Каждую женщину?

– Каждую причуду каждой женщины, – подтвердил Муртан. Он внимательнее вгляделся в лицо Галкарис. – Ты очень хорошенькая, – сказал он наконец. – Настоящее украшение. Не девушка, а букетик цветов… Но я совершенно не помню, как ты оказалась здесь.

– Я пришла из моей спальни, – сказала Галкарис.

– Я покупал тебя? – спросил Муртан, отмахнувшись от ее простого объяснения.

– Нет, тебе подарил меня мой бывший господин. Грист – его имя. Он желал сделать тебе приятное, – напомнила Галкарис.

– Ах да, Грист… – вспомнил Муртан. – Приятный малый. Я приглашал его в гости, и он обещал зайти на днях.

Галкарис вдруг стало холодно. Она поняла, что совершенно не хочет видеть Гриста. Как и мать, он продал ее. Но, вероятно, как и мать, он желал ей добра.

Однако это не означает, что она мечтает к ним вернуться. Напротив. Ей пожелали добра – и она возьмет это добро. И если ценой станет разлука с теми, кого она когда-то любила, – Галкарис готова платить эту цену.