Корсары Южных морей (сборник) - Страница 23

– Терпение, капитан! Положитесь на старого боцмана. Сегодня ночью мы уже так и так не сможем ничего предпринять, а посему лучше бы нам отсидеться в таверне… Эй, хозяин! Где тебя черти носят? Нашел ты свой медок или нет? Мы собираемся спать.

Ирландец, запыхавшись, выбрался из погреба и водрузил на стол полдюжины запыленных бутылок.

– Последние, – произнес он. – Больше не нашел.

– Гм! – воскликнул боцман. – И все-то у тебя на исходе, чего ни попросишь. Гляди спущусь завтра в погреб вместе с тобой и проверю, что там у тебя осталось. Глаза твои хоть и велики, да, видно, не слишком хорошо служат своему хозяину. На твоем месте я бы давно сходил к лекарю. Может, пропишет тебе очки.

– Мне так и батюшка говорил.

– А ты его не послушал! Ай-ай-ай! Нужно всегда слушать старших.

Придя в хорошее расположение духа после первой бутылки, три корсара мгновенно опустошили вторую и присоединились к трактирщику, который стелил им постели.

– Если я понадоблюсь леди, – велел ему сэр Уильям, – немедленно скажи. Этой ночью спать не ложись.

– Хорошо, мои добрые господа, даю вам слово, – отвечал хозяин таверны, на лету поймав брошенную Корсаром монету.

– А коли заявится немец, что пил со мной вчера утром, тут же разбуди меня, – добавил Каменная Башка. – И держи наготове бутылку со скорпионьей настойкой.

– Вы собираетесь ее пить?!

– Я-то нет, друг мой. А вот солдатик, несомненно, потребует этот славный напиток. Он парень бравый, вылакает все и глазом не моргнув.

Моряки последовали за хозяином в комнатушку. Сунув пистолеты под подушку, а в изножье положив обнаженные клинки, корсары повалились на постели прямо в сапогах и тут же уснули, готовые немедленно вскочить и во всеоружии встретить англичан, если те нагрянут.

Пушечные ядра продолжали сыпаться на Бостон, а американские повстанцы все так же упорно окапывались, готовясь угомонить наконец английские батареи.

Корсары же спали как убитые.

– В конце концов, не всем еще домам разнесли крыши, – пробормотал Каменная Башка, переворачиваясь на другой бок. – Надеюсь, ни одна граната не свалится нам на голо… – И, не успев закончить слова, он захрапел.

Спустя пять-шесть часов боцман проснулся оттого, что его трясли за плечо. Открыв глаза, он увидел нависшую над ним физиономию хозяина.

– Кто это тебе велел растолкать меня так рано? – возмутился он.

– Рано? Да уже восемь, мой господин.

– Дай мне поспать до полудня и приготовь нам славный завтрак с копчеными колбасками.

– Пришел немец.

– Черт возьми! – выпалил бретонец, мигом вскакивая с постели. – Хорошенькое дельце! – Тут он взглянул на спящих спутников. – Пусть отдохнут еще немного, – распорядился боцман. – С немцем я сам разберусь. – И он обернулся к хозяину: – Ты приготовил бутылку со скорпионами?

– Целых две, мой добрый господин.

– А колбаски у тебя еще остались?

– У меня недурной запас свинины, да еще вяленый окорок, что мне доставили из Виргинии.

– Тебе или твоему папаше?

– Мне, мне, Богом клянусь.

– Так скажи немцу, что я сойду к нему через пару минут. А пока накрой на стол. Как видишь, мы за деньгами не постоим.

– Конечно, мой господин.

– Иди же.

Боцман пропустил пятерню через спутанные космы в тщетной попытке придать им более приличный вид и поскреб колючий подбородок. Вложив в ножны абордажную саблю и сунув за пояс пистолет, он вышел на цыпочках, чтобы не разбудить товарищей.

– Во имя Иль-де-Ба! – брюзжал Каменная Башка на ходу. – Как мне сладить с этим болваном? – Он вынул из-за пояса несколько монет и подбросил на ладони. – Наш приятель Ульрих чертовски охоч до денег. Даже больше, чем стряпчий из Иль-де-Ба. Да за такие деньжищи я у него душу куплю.

Подтянув штаны, он бесшумно спустился в залу. Солдат, сидя за столом, потягивал джин из крошечного стаканчика. Увидев боцмана, он поднялся со словами:

– Допрый тень, папаша! Карашо спал?

– Я-то? – прогудел Каменная Башка. – Хорошо сплю я только на борту своей посудины, в окружении канатов и якорей.

– Как так?

– Чего – как? – переспросил боцман.

– Как ты уйти из пашни, папаша?

– Я принес с собой крепкую веревку и спустился по ней, пока меня никто не видел.

– Так эта ферефка помочь форам!

– Каким таким «форам»? – переспросил боцман, притворяясь, будто не понимает, о чем речь.

– Ты не знать, кто ранить мой полковник?

– Твоего полковника? А кто твой полковник?

– Маркиз Калифакс.

– И что с ним?

– Пошти упить его шпакой.

– Уж не убили ли заодно эти твои воры и мою милую?!

– Нет, она шифой, но форы запрать ее казяйку.

– А это и в самом деле были воры? Из плоти и крови? Никогда ни о чем таком не слыхивал.

– Я не знать, – развел руками немец.

– Гром и молния! – притворно изумился Каменная Башка. – Вот так оказия!

– Папаша, когда ты остафить пашню?

– Пожалуй, около десяти.

– Карашо! Форы сразу пользофаться тфоей ферефкой.

– Здесь все ясно. Они ограбили Оксфорд-мэншн?

– Нет, только похитить казяйку.

– А что с моей крошкой, с моей милой Нелли? А твой полковник… он отдал Богу душу?

– Нет, он потерять много крофь.

– Ну ничего, добрый ростбиф с кровью и бордо живо поставят его на ноги. Кстати, здесь у хозяина есть еще несколько дюжин бутылок. Подаришь их своему полковнику, да только не говори, что от меня!

– О, я не сказать.

– Голодный?

– Я фсекта калотны, папаша. Кенерал Хау дафать полофина рацион.

– А вам, немцам, небось каждому по две пайки нужно?

Наемник с улыбкой кивнул.

– Эй, хозяин! – позвал бретонец. – Накорми этого бравого солдата. Я плачу!

– Ты фсекта платить, папаша, – благодарно признал солдат.

Хозяин тут же поставил на стол фунтовый виргинский окорок, полдюжины колбасок, твердый как камень хлеб и бутылку.

– Ешь, сынок, – предложил бретонец.

С неутолимым аппетитом, простительным только двадцатипятилетнему солдату, которого держат на половинном пайке, немец набросился на вяленый окорок, который неизбежно вызвал у него неугасимую жажду. Откупорив бутылку, Каменная Башка наполнил вином большую оловянную кружку.

На поверхность тут же всплыл огромный скорпион.

Занятый едой, немец ничего не заметил, однако, взяв кружку в руки, вздрогнул от удивления.

– Маленьки щерный пестия, – сказал он, зажав ядовитую тварь между пальцами. – Скорпион?

– Какое там! Скорпионы в Египте! – отозвался боцман. – А это так, личинка черной мухи с Канарских островов.

– Нет, скорпион!

– Да полно тебе.

Отбросив паукообразное, солдат опрокинул в себя содержимое бокала.

– Караш-ш-шо! – воскликнул он.

– А то! Эта мадера идет по доллару за бутылку. Пей, сынок.

Не заставляя себя упрашивать, немец подлил «мадеры» из бутылки, откуда в кружку к нему тут же свалился новый скорпион.

– Не обращай внимания, сынок, – успокоил бретонец, видя колебания юнца. – Чтоб ты знал, на Канарских островах в мадеру нарочно кладут эти личинки, чтобы придать вину крепости и вкуса.

– Ты не пить со мной, папаша?

– Я как-то раз безбожно наклюкался этой самой мадеры на Канарах. Теперь видеть ее не могу.

– Понятно, – смеясь, отозвался солдат.

Выбросив второго скорпиона, он снова выпил и тут же набросился на колбаски.

Откупорив для себя бутылку медока, Каменная Башка неотрывно следил за солдатом, который все еще не поддавался действию зелья.

«Если он употребляет сальные свечи на первое, может, его и эта мадера мексиканского розлива не возьмет?» – усомнился про себя боцман.

Тем временем немец перемалывал крепкими молодыми зубами твердокаменный хлеб, должно быть напоминавший ему солдатские сухари. Время от времени прерывая трапезу, чтобы опрокинуть очередную кружку, солдат вскоре выпил все до капли.

Наконец, проглотив пятую колбаску, немец откинулся на спинку стула. Руки его беспомощно повисли, лицо побагровело.