Коррумпированный город - Страница 4

"Вы слушали выступление профессора Саламандера, седьмого сына от седьмого сына и хранителя древней мудрости".

Пока звучало объявление, магнитофон воспроизвел несколько мелодий из "Баркаролы". Затем директор программ объявил получасовку, посвященную джазу, и с помощью своего голоса начал готовить соответствующую атмосферу.

Мне не понравилась созданная его голосом атмосфера, и я ушел. Я спускался на лифте вместе с профессором Саламандером, белки его глаз были желтыми. От него сильно несло виски. Он бормотал что-то себе под нос.

Я бывал в том районе с отцом всего один или два раза и помнил местонахождение дома Сэнфорда довольно смутно, почему и взял такси.

Когда мы подъехали, водитель спросил:

- Где вас высадить, у служебного входа?

- Подвезите меня к парадной двери. Я не собираюсь ничего им продавать. И подождите меня. Я скоро вернусь.

Дом был построен отцом Сэнфорда и представлял собой нескладное белое кирпичное строение с восемнадцатью или двадцатью комнатами. Грандиозные, но явно лишние башни по обе стороны фасада придавали ему вид какой-то средневековой постройки. Его территория занимала целый квартал, включая сад на углубленном уровне, теннисные корты и плавательный бассейн, что позволяло Алонсо Сэнфорду и его друзьям практически не выходить на общую улицу. Лишь когда с юга дул сильный и устойчивый ветер, до переднего двора Сэнфорда долетал запах с химических фабрик.

Черная служанка в белом воротничке и колпаке открыла на звонок в дверь.

- Господин Сэнфорд дома?

- Я не уверена. Скажите, кто его спрашивает?

- Джон Уэзер. Сын Дж. Д. Уэзера.

Она впустила меня, усадила на кресло в прихожей и ушла. Шляпу я положил на колени. Вскоре она вернулась и взяла у меня шляпу.

- Господин Сэнфорд примет вас в библиотеке.

Когда я вошел, он положил раскрытую книгу на широкий подлокотник кресла. Сэнфорд не выглядел постаревшим на десять лет, но когда поднимался, то по-стариковски подался вперед всем телом и оттолкнулся руками. На нем был шелковый домашний халат с красным бархатным воротником. Он пошел мне навстречу с распростертыми объятиями.

Его лицо похудело и высохло, поэтому улыбка напоминала аккуратно сложенную бумагу.

- Джонни Уэзер, это и вправду ты! Вот уж действительно повод, чтобы выпить. Ты достаточно взрослый, чтобы пропустить стаканчик. - Он покровительственно хихикнул.

- Может быть, немного лимонаду. Я слишком вымахал для своих лет.

Он опять улыбнулся, обнаружив свои тщательно подогнанные зубы.

- Постой, дай прикинуть, сколько же тебе теперь лет? Приблизительно я могу определить твой возраст, но когда тебе стукнет столько же, сколько мне, ты будешь их подсчитывать так же тщательно. Двадцать или двадцать один год?

- Двадцать два, - уточнил я. - Достаточно взрослый, чтобы наследовать имущество.

- Извини, - сказал он и, вызвав звонком служанку, попросил принести вина. - Может быть, ты присядешь? Вот здесь, так-то лучше. Поверь, я могу понять прозвучавшую в твоих словах горечь, Джонни. Для тебя это большая неудача, что твой отец снова женился за несколько месяцев до своей внезапной... кончины.

- На ком он женился? Кто его убил?

- Ты хочешь сказать, что еще не встречался со своей мачехой?

- Я о ней не слышал до сегодняшнего вечера. Она для меня чужая. В этом городе, кажется, все изменилось.

- Уверен, что ты сочтешь ее очаровательной леди. Я сталкивался с ней при разных обстоятельствах, деловых и иных, и всегда она была очаровательна.

- Как это приятно для вас обоих! Я слышал, она продала вам гостиницу.

- Действительно, она ее продала. Госпожа. Уэзер и ее менеджер, господин Керч, решили немного сократить количество принадлежащей ей недвижимости. У меня пока не было причин сожалеть о вложенном капитале.

- Странно слышать, как вы называете эту женщину "госпожа Уэзер". Моя мать умерла пять лет назад.

- Да, да, - поддакнул Сэнфорд. - Большое несчастье.

Служанка принесла коктейли из бренди со льдом в высоких стаканах, и Сэнфорд раскурил сигару.

- Твой отец пытался тебя разыскать, - продолжал он. - Что же все-таки произошло с тобой, Джонни?

- Я переезжал с места на место. В то время отец мне не нравился, и я заявил матери, что не вернусь к нему. Около двух лет я жил в разных уголках страны, а затем меня загребли в армию. Последний год или даже два мои чувства к отцу изменились.

- Разумеется. Нельзя думать плохо об умершем.

- Дело не в этом. Видите ли, до сегодняшнего вечера я не знал, что его уже нет в живых.

- Ты хочешь сказать, что тебе не сообщили об этом?

- Когда его убили?

- Почти два года назад. Кажется, это случилось в апреле сорок четвертого.

- В то время я был в Англии. Никто не побеспокоился сообщить мне об этом.

- Возмутительно!

- Кто его убил?

- Преступление так и не было раскрыто. Мы сделали все возможное. Ты должен знать, что в свое время я был очень близок с твоим отцом. Его смерть потрясла меня.

- Она принесла вам дом Уэзера. Теперь в городе мало что не принадлежит вам.

Он, потягивая свой коктейль, поверх очков холодно посмотрел на меня.

- Я уже сказал, что могу понять твою горечь, Джонни, поскольку твой отец в своем завещании лишил тебя всего, не оставил ни цента. И все же, думаю, неумно с твой стороны оскорблять своих потенциальных друзей. Я был настроен отнестись к тебе с большой симпатией.

- Ваше сочувствие не может стать предметом торга. Моему отцу оно не принесло большой пользы. Ваша плохо скрытая угроза не очень-то меня пугает. И вам не удастся сделать из меня холуя, пока я не приду к вам с какой-нибудь просьбой.

Он подался вперед, и его выцветшие старческие глаза посмотрели на меня пустым взглядом, которому он пытался придать видимость чистосердечности.

- Кажется, в твоей голове засели некоторые очень странные понятия. У меня было впечатление, что ты пришел ко мне как к старому другу твоего отца. - Он сделал паузу и стал разглядывать мои нечищеные рабочие ботинки и помятую одежду. - Может быть, даже с намерением обратиться ко мне за помощью.

- Я уже много лет никого ни о чем не просил.

- Вполне может быть. Но твое отношение поражает меня излишней агрессивностью.

- Это - суровый город, господин Сэнфорд. Вы знаете об этом, это ведь ваш город. Два года назад здесь был убит мой отец. Как происходило расследование обстоятельств, его смерти?

- Я сказал тебе, что преступление осталось нераскрытым. Его застрелили на улице, а нападавшего так и не арестовали.

- Дело все еще ведется или прекращено?

- Боюсь, что не смогу на это ответить. Почему тебе пришло в голову, что я имею какое-то отношение к расследованию?

- Важное дело вряд ли прекратят без вашего молчаливого одобрения.

Мы допили коктейли. Он опустил стакан на стол с каким-то повелительным ударом.

- У тебя забавное представление о функциях обеспеченного человека в современном демократическом муниципалитете. Мы все подчиняемся закону, господин Уэзер. Мы все должны стараться ладить с соседями.

- Дж. Д. пытался это сделать, но один из его соседей застрелил его на улице. Кто вел дело?

- Инспектор Хэнсон, кажется. Ральф Хэнсон. - Стэнфорд встал, взял книгу и надел очки для чтения. Теперь он стал особенно похож на умудренного старого ученого, который отказался от радостей окружающего мира.

- "Теория класса неработающих людей" - вы читаете довольно забавную книгу.

Он улыбнулся своей осторожной, помятой улыбкой.

- Ты действительно так думаешь? Веблен довольно компетентно анализирует иллюзии моего класса. Он помогает мне освободиться от этих иллюзий.

- Но есть одна, с которой вы не расстанетесь. Каждый человек, рождающийся богатым, впитывает ее с молоком матери и не расстается с ней до конца жизни - с иллюзией своего превосходства.

- У тебя была куча денег, когда ты был еще мальчишкой, не так ли? - заметил он. - И я не замечал, чтобы ты страдал от комплекса неполноценности.