Корректор. Книга первая: Ничьи котята - Страница 70

Он задумчиво пошевелил пальцами в воздухе.

– Видите ли, ребята, я не Игрок. Я, разумеется, изредка играю, но предпочитаю виртуальность. Не люблю забавляться с реальными человеческими судьбами. Зато у меня есть две достаточно узких специализации: я Арбитр и Корректор. Арбитры занимаются расследованием конфликтных ситуаций в Игре – когда один Игрок обвиняет другого в нечестности, или просто есть подозрение, что Игрок мухлюет с целью накрутить себе рейтинг. Корректоры сверх того еще и занимаются исправлением ситуации без прерывания Игры, если ее еще можно исправить. Скучные и малоинтересные занятия, которыми занимаются лишь немногие зануды вроде меня. Сложилось так, что когда началась пандемия вирусного эффектора, я оказался единственным доступным Корректором, и именно мне пришлось заниматься этим вопросом. Итак, общий ответ на вопрос, что именно я здесь делаю, таков: я пытаюсь исправить катастрофические для вашей цивилизации последствия, связанные с вирусным эффектором.

Прищурившись, Демиург посмотрел на Цукку с Саматтой:

– Ну что, запутал окончательно?

Цукка с Саматтой молча переглянулись.

– Но откуда взялся вирусный эффектор? – тихо спросила девушка.

– Неизвестно. Совершенно определенно речь идет о нашей технологии, в какой-то степени похожей на ту, что ранее реализовала магические способности. Технология уровня, по ряду соображений категорически запрещенного к использованию на вашей планете всеми, кроме самих Демиургов. В соответствии с соглашением мы не имеем права передавать такие вещи даже нашим друзьям, не говоря уже про неконтролируемое их распространение. Но в то же время технология носит некоторые характерные отпечатки науки вашей собственной цивилизации. У вас уже несколько лет умеют работать с гравитационными полями, пусть и на самом примитивном уровне, и ваши методы заметно отличаются от наших. Вирусный эффектор странным образом сочетает оба подхода, и именно потому мы не можем понять, откуда он взялся. Плюс к тому эффектор – явно сырой продукт. Исследование его нейроинтерфейсов показывает, что они просто не доработаны. Там куча временных заглушек на месте совершенно необходимых элементов, а также грубые ошибки в уже реализованных схемах. Складывается впечатление, что по какой-то причине эффектор вырвался на свободу раньше времени. И у меня есть подозрение, что вся эта история как-то связана с Демиургом Майей.

– Майя – это которая в вашу рабочую группу входит? Которая пропала? – поинтересовался Саматта. – Но что с ней случилось?

– Здесь еще более темная история, чем с эффектором. Видите ли, ребята, она просто пропала, необъяснимо и бесследно. Пропала в то же самое время, когда началась эпидемия. Изначально мы склонялись думать, что ей наскучило работать с вами – или что это Уход. Но потом обнаружились детали, которые работают против этих версий.

– Что такое "уход"? – переспросила Цукка.

Дзинтон замолчал. Когда тишина затянулась, девушка открыла было рот, но Демиург снова заговорил.

– Уход – когда Демиург полностью обрывает все связи с окружающим миром, прерывает свои мыслительные процессы и погружается в состояние, напоминающее кому. Я уже не раз упоминал, что мы чудовищно стары. Самым старшим из нас около четырех миллионов планетарных лет. А ведь мы обладаем человеческой психологией. Даже по своему миру вы знаете, что люди частенько просто устают жить и кончают жизнь самоубийством. Что уж говорить про нас! Наша психика просто не выдерживает груза лет, и чтобы снять эмоциональное напряжение, мы уходим в глубокий сон без сновидений. Надолго уходим – на тысячи и десятки тысяч лет. Некоторые из Ушедших так больше и не возвращаются: либо не возникает условий, когда срабатывает будильник, либо это просто самоубийство в чистом виде. Настоящие самоубийства, конечно, чрезвычайно редки, но долгий сон – в порядке вещей. Но в случае с Майей оба варианта крайне маловероятны. Вы оба слышали, как Эхира сказала, что много лет не может связаться с Майей. А Майя – чрезвычайно ответственная личность. Она просто не могла уйти, бросив друзей на произвол судьбы, не законсервировав свою сеть влияния и вообще вот так резко оборвав все нити. Значит, что-то случилось. Что-то катастрофичное.

– Но что может случиться с Демиургом? – озадаченно поинтересовалась Цукка. – Ведь вы целые вселенные создаете…

– Знаешь, Цу, я бы дорого дал за ответ на твой вопрос. Ни у кого из нас нет ни одной версии. Носители нашего разума распределены в пространстве, превосходно защищены от всех мыслимых угроз и практически неуязвимы. Любое воздействие, которое хотя бы в теории может нам повредить, не оставило бы камня на камне от всей вашей звездной системы.

Дзинтон склонил голову набок и прищуренно посмотрел на собеседников.

– Все-таки, похоже, я вас перегрузил. Пора заканчивать лекцию, чтобы вы могли все обдумать как следует. В качестве резюме коротко поясню цель своей деятельности. Итак, открытая пандемия вирусного эффектора в вашем обществе вызвала серьезные последствия социального плана. Пока еще малозаметно, но все-таки нарастает напряжение в отношениях между тремя расами. Институт человека, финансируемый Министерством обороны, занимался жестокими экспериментами над девиантами, как называют детей, продемонстрировавших развитость своего эффектора. Несмотря на попытки держать исследования в тайне, информация все-таки утекает на сторону. Ситуация вызывает резкое неприятие у орков и троллей. Тролли из-за малого процента детей, выживающего после Испытания Воли, вообще очень трепетно относятся к молодняку, а у орков, несмотря на их склочность, чрезвычайно развиты родительские инстинкты. Кроме того, публичная демонстрация технологии, явно находящейся за рамками ваших возможностей, уже вызывает ряд нехороших подозрений в научных кругах. А мы не можем допустить, чтобы взросление вашей цивилизации прошло под гнетом ложной идеи о своем подчиненном положении. И коррекцией этих тенденций я и занимаюсь. Ну, вот теперь точно все.

– Но при чем здесь дети? – вскинулась Цукка. – Зачем тебе Карина и Яна?

– Они – инструменты, с помощью которых я намерен проводить коррекцию определенного сорта. Прости за цинизм, но лучше уж я произнесу это вслух, чем вы додумаетесь сами. Они и другие девианты из Института человека помогут мне преодолеть кризис – в некоторой его части. Ну и, кроме того, раз мы виноваты в происходящем, должен же я хоть как-то компенсировать им сломанные судьбы?

– Понятно… – Цукка тяжело вздохнула. – Я-то думала, что у детей появился настоящий отец. А они для тебя – просто инструменты.

– Почему "просто", Цу? Между личностями могут складываться самые разные отношения, никак не мешающие друг другу. Ты ведь по-дружески относишься к владелице зеленного магазина и не отказываешься поболтать с ней десяток минут на разные темы, хотя и состоишь с ней в чисто коммерческих отношениях вида "продавец-покупатель". Дети – тоже мои друзья, несмотря даже на то, что помогают мне достичь моих целей. Я могу не выкладывать им всю правду, но я никогда не заставляют друзей поступать так, как они не решили бы поступить сами, владея всей информацией. В точности, как с тобой, Цу: я долго играл с тобой втемную, но не заставил сделать ничего, что бы ты не сделала сама.

– Но они всего лишь дети! Они не знают, как поступили бы сами! Они даже не понимают, что происходит…

– Да, они дети. Они еще не сформировавшиеся личности, им только предстоит стать таковыми. Но личность ребенка всегда формируется окружающим миром: родителями, друзьями, школой, телевидением, вообще обществом. Почему я не имею права принять участия в этом процессе? Кроме того, Цу, ты не права. Карина уже прекрасно понимает, что происходит. Ты пока не осознала толком, но девочка – убийца. Она убила кучу народа, кого-то случайно, кого-то намеренно, и хорошо это помнит. Она сознает, что поступала неправильно, и ее психика серьезно перегружена этим пониманием. Ты ведь не знала, что она страдает от кошмаров, в которых ей снятся убитые ей люди, верно? Без меня или другого грамотного психолога она сошла бы с ума или выросла моральной калекой. Я исправил ситуацию, насколько возможно. Но само исправление тоже наложило необратимый отпечаток на ее психику. Сейчас она нуждается во мне так же, как я нуждаюсь в ней. Так что, очень тебя прошу, забудь про свое "просто инструменты". Я – воспитатель и защитник. Да, я еще и Корректор. Но одно другому никак не мешает.