Корпус обреченных (СИ) - Страница 3
Шереметева криво усмехнулась.
— Что ж, наглости и веры в себя вам точно не занимать. Хорошие качества для обреченного.
— Прошу прощения?
— Обреченного, Николаев, — хрипло отозвалась дама. — В «Четверке» нам уже дали негласное название — Корпус обреченных.
— На что, ваше превосходительство?
— Либо на вечную славу, либо на оглушительный провал. Других дел мне не поручают. С нетерпением жду возможности увидеть, на что вы способны. Всего доброго, Николаев.
Шереметева развернулась на каблуках и, прихватив с собой Кати, вышла из зала ожидания.
А у меня в кармане как раз завибрировал телефон.
— Слушаю.
— Алексей, добрый день! Это Черкасов.
Алексей? Несколько фамильярно, ну да ладно. Впрочем, если вспомнить все, что между нами было, то впору пить на брудершафт.
— И вам доброго дня, — торопливо сказал я. — Чем могу?
— Нам бы сегодня отобедать в спокойном местечке. Получится?
Обычно Черкасов не изъяснялся столь фамильярно. Значит, не мог говорить открыто и не желал светить меня. Но намек я понял.
— Могу пригласить вас к нам в два часа дня. Устроит?
— Вполне. До встречи!
Черкасов отключился, и я спрятал телефон во внутренний карман. Матушка как раз вышла из Белого зала и направлялась ко мне.
— Кто звонил?
— Енот наш ненаглядный.
— С каких это пор Женя названивает напрямую тебе? — удивилась княгиня. Хотя наверняка Черкасов просто не смог до нее дозвониться и набрал меня.
— Взрослею, ваша светлость. Сегодня будут гости и новости. И, видимо, важные, раз он напросился на личную встречу.
Глава 2
— Где и во сколько встреча? — спросила матушка, доставая из сумочки ежедневник.
— У нас в два. Пригласил на обед. Совместим приятное с полезным.
Светлейшая княгиня перелистнула страницы и покачала головой.
— Нет. Сегодня без меня. В час я должна быть у Юсуповой, это не перенести. Справишься сам?
Я лишь улыбнулся.
— Ну в Выборге же как-то превозмог.
— Да уж, превозмог по полной программе. Пусть Виктор присоединится к вашему обсуждению. Хватит отодвигать брата.
— Как пожелаете, матушка.
Мы уже шли по коридорам Зимнего на выход. Конечно, можно было напроситься на чашечку кофе к кузену Андрею — это всего-то перейти по галерее в соседнее здание. Но в семье великого князя было принято чаевничать и кофейничать долго, а лишнего времени сейчас не было.
Потому что я должен был уладить еще одно личное дело.
— Я в пару лавок, затем к Юсуповым, — сказала матушка, когда лакеи проводили нас во внутренний двор, куда приезжали личные автомобили. — У тебя какие планы?
— Хочу выпить кофе на Невском.
Матушка внимательно на меня посмотрела, а затем улыбнулась.
— С девушкой, полагаю.
— Как ты…
— Мать я тебе или кто. В конце-то концов? Кто она?
— Простолюдинка. Помогает мне со сбором кое-какой информации.
— Осторожнее, Алексей.
— Уж как получится.
Матушка села в автомобиль, где ее уже дожидалась Яна, а следом подъехал Лаврентий. Мой сегодняшний охранник оказался совершенно молчаливым интровертом, и я едва не забыл о его присутствии.
— Приветствую! — я забрался на заднее сидение и пожал руку обернувшемуся водителю. — Как вы, Лаврентий?
— Превосходно, ваша светлость. Куда прикажете?
— Кондитерская Вольфа и Беранже на Невском.
— Потянуло на пушкинские места? — усмехнулся водитель.
— Это вечная классика, Лаврентий!
Кондитерская Вольфа и Беранже была известна каждому петербуржцу еще с начала XIX века. На угол Невского проспекта и Мойки еще в те времена съезжались позавтракать известные писатели, поэты и журналисты.
Здесь в свое время часто бывал сам Пушкин. Именно отсюда он отправился на роковую дуэль на Чёрной речке… Глупая и даже нелепая гибель. Пушкин никогда не был сильным магом, но с его Гранатовым рангом мог бы спокойно выйти победителем, тем более, что у его оппонента был всего лишь Янтарь. Но поэт потратил слишком много эфира на сражение, использовал все внутренние резервы. И не смог восстановиться после выгорания. Лекари просто не успели ничего сделать.
И именно в этом историческом кафе я назначил встречу Оксане Костенко. Ценник здесь был отталкивающим, и сама студентка точно не смогла бы позволить себе такие траты.
Как-то она наизусть прочитала мне едва ли половину «Евгения Онегина» и призналась, что любила Пушкина. Я же всегда считал, что одна из основ крепких связей и верности людей — это их убежденность в том, что тебе на них не плевать. Не плевать многим, но не все считают нужным это демонстрировать.
Я считал.
— Приехали, Алексей Иоаннович, — сказал Лаврентий, паркуясь на набережной Мойки. — Вы уж простите, придется немного пройти пешком. Все заставили…
— Ничего, погода как раз подходящая.
Теплее не стало, зато перестал лить дождь, и хотя бы не приходилось таскаться с зонтиком. Лаврентий припарковался рядом с рестораном «Медведь» — еще одним символом роскоши и бессмысленного швыряния денег на ветер. Любимое место купцов Первой гильдии.
Мы с молчаливым охранником вышли и направились прямиком к угловому дому, где располагалось кафе. На самом деле оно уже давно стало рестораном высокой кухни — просто для кофеманов и сладкоежек открыли отдельный кондитерский зал.
Поднявшись на второй этаж, я почти что уперся в администратора.
— Добрый день, сударь! Могу ли я вам помочь?
— Я два часа назад я бронировал столик у окна на имя Алексея, — улыбнулся я. — На две персоны.
Решил не козырять титулами и фамилией лишний раз. Ясное дело, здесь народ тоже не лыком шит, да и персонал мгновенно считал во мне аристократа, а не богатенького купеческого сынка. Просто не хотелось лишних расшаркиваний. Могу я хоть иногда просто выпить кофе, как обычный человек?
— Да-да, сударь! — кивнул администратор. — Я хорошо помню тот разговор. Прошу за мной.
Кафе и правда выглядело аутентично. Нынешние владельцы заведения гордились тем, что сохранили и воссоздали все интерьеры, мебель и даже старинные предметы утвари. Потолки невысокие, со сводами. На зеленых стенах — подлинники картин позапрошлого века, бронзовые канделябры. Венские стулья с полукруглыми спинками, круглые столы с белоснежными скатертями. И возле каждого из столиков располагалась золотая табличка, на которой были выгравированы имена знаменитых гостей — преимущественно, деятелей искусства.
Память здесь и правда охраняли как святыню, и мне даже стало не по себе, когда я увидел, как какая-то большая семья заказала несколько подносов еды.
Это как жевать шаверму в зале музея, глядя, например, на брюлловский «Последний день Помпеи».
Администратор подозвал официанта, и тот с поклоном предстал передо мной, сверкая любезной улыбкой.
— Добрый день, сударь! Могу ли я предложить вам меню?
— Благодарю. Пока что для меня просто кофе. Черный, предельно крепкий, без сахара.
— А для вашего спутника? — официант взглянул на охранника, который не пожелал садиться за стол и теперь изображал восковую фигуру.
— Спутнику не положено, — улыбнулся я. — Но ваша помощь непременно понадобится, когда ко мне присоединится дама.
— Как пожелаете, сударь.
Я взглянул на часы, но это было не обязательно: только что выстрелила пушка на Петропавловской крепости, ознаменовав полдень. Старая, еще петровская, традиция. И удобно.
У меня завибрировал телефон — я так и забыл включить звук после заседания Совета. На экране высветилось имя Оксаны.
— Слушаю.
— Мне что, прямо наверх идти? — удивленно спросила девушка, перекрикивая уличный шум. — Я не нашла тебя на первом этаже.
— Разумеется, на второй, Оксана Вадимовна! Я уже жду.
На первом открыли пекарню-кондитерскую, где тоже можно было взять кофе и сесть за микроскопический столик у окна. А заодно накупить пирожных и хлеба. Но по булочным ее пусть однокурсники водят. У нас — нормальная встреча. И вообще, даме ютиться на жердочке у стеночки не положено.