Корона для «попаданца». Наш человек на троне Российской Империи. Дилогия - Страница 35

Коляски двигаются медленней пешехода. Особых красот вокруг нет – колонизаторский стандарт, такие дома можно увидеть и в Африке, глазу не на чем остановиться. Я поневоле начинаю размышлять о дальнейших планах. Долго задерживаться в Японии я не собираюсь. Нечего рассиживаться. Да, если честно, в Японии мне и смотреть-то нечего. Разумеется, я мог бы порадовать себя обозрением разнообразных удивительных пейзажей, посетить синтоистские храмы и монастыри, прикупить с полдесятка замечательных гравюр, полюбоваться садами камней, посетить театры но и кабуки, пополнить коллекцию нэцке… да мало ли что еще можно было бы сделать.

Вот только времени у меня на все эти прелести нет. То есть абсолютно. Дома столько дел, что все и не перечесть. Надо всерьез заняться новым полевым уставом, как следует прошерстить программу Академии Генерального штаба, поработать с проектами кораблей, проследить, чтобы Круппу и компании создали нужные условия, и т. д. и т. п… А ведь все это я буду делать один, вот этими вот двумя руками!

Как все-таки досадно, что я здесь один-одинешенек! Насколько было бы легче, если бы… Да ладно, что уж, и помечтать нельзя? Вот был бы со мной кто-нибудь из моего времени. Да еще такой, на кого я могу рассчитывать… Кто-то, с кем можно посоветоваться, все обсудить, не изображая при этом Господа Бога или гениального провидца. Э-эх, сейчас бы сюда ребят, с кем довелось врага в прицел выглядывать… Димыч, где ж ты сейчас?! В последнее время что-то я его частенько вспоминаю. Интересно, он хоть видит по этому странному ноутбуку, чего я тут вытворяю?..

Непонятный шум отвлекает меня от приятных мыслей о Димке и «старых добрых временах», когда трава была зеленее, небо – синее, а я сам – изрядно моложе и вообще – в другом времени. Так-с, ну что у нас тут?..

Трое молодых японцев слева от нашей процессии что-то бурно выясняют с полицейскими из оцепления. Я не понял: этим желтозадым обязательно надо прорваться поближе к процессии? Ага, так у них тележка с лапшой! И сейчас эти придурки пытаются то ли убрать ее с проезжей части, то ли вытолкнуть прямо поперек процессии. Господи, они что – собираются предложить гэйдзинам местный деликатес или у них просто дикая тяга дотронуться до августейшего тела?! Причем в качестве «августейшего тела» в данный момент выступает кто-то из офицеров-атаманцев, напротив экипажа которого и происходит вся эта непонятная возня! Попутали со мной, или… Причем как раз в той коляске сидит министр двора. Еще одна странность – эти «страждущие» выше на целую голову окружающей толпы! Ну не на ходулях же они! Или здесь проходит съезд японцев-великанов?

Дикий крик: «Спасай государя!» – и в ту же секунду хлестко ударяет выстрел из пищали. Еще один! Все-таки началось?!!

Я выскакиваю из коляски и пригибаюсь. Васильчиков и Шелихов стоят во весь рост в ландо, с обнаженными револьверами в руках.

Внезапно земля подо мной вздрагивает, и в уши тяжело толкается оглушительный грохот! Потом на меня рушится нечто невообразимо тяжелое, и только спустя мгновение я понимаю, что это – Филя Махаев. Господи, тяжелый-то он какой!

– Ништо, государь, ништо, батюшка, – прерывисто шепчет он мне в самое ухо. – Ужо сейчас супостатам будет…

Неожиданно Махаев куда-то исчезает. Я осторожно приподнимаюсь… Э-э! Филя вдохновенно отмахивается от двоих ублюдков в кимоно, в то время как Васильчиков пытается выцелить одного из нападающих из револьвера. Надо бы вмешаться, но тут рядом со мной возникает Хабалов, во главе полудесятка атаманцев. Не тратя времени на долгие разговоры, атаманцы окружают меня плотным кольцом и чуть не бегом двигаются в сторону порта. Шелихов бежит рядом, старательно пытаясь прикрыть меня сразу со всех направлений – на деле просто путаясь под ногами. Я рявкаю на Егора, чтобы не мельтешил, и наконец-то походный ордер устаканивается – Егор слева, Сергей Семенович справа.

Позади нас натуральный ад. Грохочут выстрелы, воинственные возгласы «Банзай!» перемешиваются с отборным русским матом. Истошно вопят мирные жители, которые получили, что называется, «в чужом пиру похмелье». Неожиданно начинается быстрая пальба залпами. Не успев подумать о том, какого рожна здесь забыла регулярная японская армия, я соображаю, что в дело вступили картечницы. М-да, вот и гадай теперь, что это у нас такое: хронокаратели или длинные руки спецслужб «Виндзорской вдовы»?..

Я на бегу успеваю сообразить, что отступление по основному маршруту движения кортежа – не есть хорошо! Неужели Хабалов не предусмотрел запасных путей отхода? Нет, предусмотрел – толкает меня в какой-то переулок. Мы всей толпой пытаемся втиснуться в узкий проход, дополнительно загроможденный корзинами, ящиками и укрывающимися за этим барахлом мирными жителями.

Очень вовремя!

Внезапно прямо за нашей группой вспучивается мощенная камнем мостовая. Тяжелый удар бьет по ногам, и я лечу куда-то, надеясь, что приземление окажется не очень жестким. К счастью, плюхаюсь я на что-то мягкое, при ближайшем рассмотрении оказавшееся трупом японца. Но и такой финиш едва не выбивает из меня сознание. С трудом приподнимаюсь, нащупывая на поясе оружие, но ремень вместе с кобурой просто сдуло взрывной волной. Дым быстро рассеивается.

О господи! Моим телохранителям досталось по самое не балуйся! Четверо атаманцев лежат, разорванные осколками каменного крошева, пятого не видно вообще, Хабалов шипит от боли, зажимая левое плечо. А у меня в голове весело звенят колокольчики – знакомый симптом контузии. Только Шелихов стоит, покачиваясь, посреди кровавых луж.

А из глубины переулка к нам спешат двое очень серьезных молодцов, на ходу извлекая из свернутых в рулон соломенных ковриков… катаны. И опять-таки – росточка в этих ребятишках добрых два метра! Ну, если и не два, то 180 сантиметров – точно! И откуда они такие взялись? Увидев эту «сладкую парочку», Шелихов выхватывает шашку и, ощерив зубы в недоброй ухмылке, движется им навстречу. Блин, а я не рассказывал своим ребятам о приемах кендо! Сейчас ведь моего верного паладина на куски построгают…

Странно, что я недооценивал казачье искусство фехтования. Егорка закрутил шашку вокруг себя с такой скоростью, что она просто-таки слилась в единую серебристую полосу, кольцом опоясывающую атаманца. Интересно, интересно…

Бл…ь! Да что это я – совсем рехнулся, что ли? Кой пес «интересно»? Это ж ведь меня убивать пришли, а я – точно кино смотрю!!! Пора и мне вмешаться в это развеселое действо!

«Смит и вессон», извлеченный из кобуры одного из убитых казаков, быстро плюется огнем три раза подряд. Что, косорылые, вкусно? То-то, это тебе не мисо[63] у тещи наворачивать и не суши скирдовать! Один из нападающих сломанной куклой валится на бок. Второй пытается уклониться от пуль и тут же подворачивается под вихрь казачьего клинка. Есть!

– Вставай, государь, иттить надобно, там еще двое сюда бегут! – почему-то радостно (или мне так кажется из-за контузии) сообщает Егорка, вытирая клинок шашки о полу кимоно поверженного противника.

В глубине переулка действительно появляются две характерных рослых фигуры. Мы с Шелиховым торопливо выпускаем по японцам остаток патронов в барабане. Нападающие залегают.

Пользуясь оперативной паузой, я обращаюсь к нашему раненому товарищу:

– Сергей Семенович, ты сам-то идти можешь?

Хабалов начинает уговаривать нас бросить его прямо здесь, оставив патронов. Он, мол, сумеет здесь продержаться до подхода… Не слушая его слов, мы с Шелиховым помогаем ему встать и с трудом выбираемся из прохода на заваленный битым камнем и трупами «магистральный проспект», и… тут у Хабалова разлетается голова! Меня густо обдает брызгами крови и мозгов. Ну ни хрена себе! Такое поражающее действие могут нанести только… пули «дум-дум»! Неужели их уже изобрели?! Значит, все-таки иновременцы… То-то я смотрю – ростику в этих «лбах» не по нынешней низкобелковой диете!

Шелихов толкает меня в одну сторону, а сам, отвлекая внимание снайпера, зигзагом бежит в другую. Рядом с ним вырастают фонтанчики выбитой пулями земли. Эге! Кроме снайпера, совсем рядом еще двое с револьверами! Я вскакиваю как ужаленный и, петляя, словно взбесившийся заяц, мчусь назад, к своему конвою. Мимо свистит пара пуль – и это все! Похоже, что японцы просто растерялись, не понимая толком, в кого стрелять! Эх, Сергей Семеныч… Сергей Семеныч… Даже ценой своей смерти отвел глаза гадам! Выходит, что террористы решили: раз два человека, рискуя жизнью, старательно тащат раненого – он важная птица! Наконец мне вроде бы удается добежать до кортежа и затеряться среди нагромождения карет, конских трупов и мельтешащих людей. Уж снайпер-то точно меня потерял. Пригнувшись, я пробираюсь вперед. Неожиданно я налетаю на Георгия. «Милый братец», похоже, всерьез решил за меня заступиться. По крайней мере, именно на эту мысль наводят револьвер в правой руке и обнаженный кортик – в левой. Глаза его безумно вытаращены, похоже, что он сам не очень соображает – где находится, но, разобравшись, кто перед ним, он кидается ко мне: