Королевства Магии (ЛП) - Страница 61

Тем не менее, она приобрела её – «Приземлившаяся Крачка» принадлежала ей. Больше и не могла никому. Это место познало её руку.

Лестница привела нас наверх и вывела во внушительных размеров комнату.  Белые стены сияли, словно были сделаны из перламутра, и уносились высоко вверх гладкими изгибами – так напоминавшими бёдра Оливии. Белоснежное великолепие могло бы ослепить меня, если бы не висящие красные пледы и толстый палас на полу – в одном этом помещении ковров было больше, чем во всех лачугах Портового района, вместе взятых.

Строго в центре высилась винтовая лестница со стеклянными ступенями.  Она вилась вверх, опираясь прямо на воздух – ничем, кроме магии, не поддерживаемая. На втором этаже подъём завершался широкой, филигранной работы аркой из красного железа, которая открывала проход к четырём этажам гостевых комнат.  Под лестничной спиралью прятались длинный стол и маленький человечек в облегающем одеянии из чёрного атласа.

Он не был единственным лакеем в ливрее. По всему помещению сновали туда-сюда горничные и слуги в схожих нарядах, а также многочисленные посетители.

Здесь были лысые женщины в мехах из редких животных; мужчины, носившие строгие шёлковые костюмы с настолько острыми краями, что они напоминали расставленные палатки; и дети – юркие и дерзкие, в рубашечках с выглаженными воротничками.

Мы продвигались сквозь людскую массу; в своей домотканой, пропитанной растаявшим снегом грубой рубахе я чувствовал себя мохнатым медведем.

Болтон Куэйд, во что ты ввязался?

- Сюда, - поманила леди.

Идеальные бёдра – вот одно из преимуществ, позволяющих не потеряться в толпе. Это место носило следы её прикосновений, но ему не хватало теплоты её танцующих движений.

И вправду – во что?

Когда мы приблизились к ступеням, я увидел женщину, такую же роскошную, как и моя начальница, только облачённую не в скромные шелка, а в едва прикрывавшие её меха, обвивавшие её точно лестница, по которой мы должны были подниматься.

- Не отводи от меня взгляд, Куэйд, и сможешь рассчитывать на большее, – произнесла Оливия не оборачиваясь.

- Да, мэм, - отозвался я, опешив, и оттого закашлявшись.

Мы начали подъём. Холод, проникавший сквозь кожу моей обуви дал мне понять, что ступеньки сделаны не из стекла, но из чистого и прозрачного льда. Я чуть не вскрикнул от удивления, но сдержался – я и так уже выставил себя в не самом выгодном свете.

Она провела меня через арку, затем, тремя этажами выше, мы свернули в прихожую с газовым освещением, ведущую к гостевым покоям. Как и весь дворец, этот проход был оформлен элегантными закруглёнными линиями, и больше походил на трахею, нежели на испещрённый дверьми коридор. Я знал, что и сами комнаты окажутся такими же – внутренними органами, населёнными обитателями Фаэруна, красивыми, успешными и могущественными; а ещё спящими, кормящимися и испражняющимися, точно мухи внутри трупа.

Красивыми, успешными и могущественными… Тогда, пролетая через сердце бури над семнадцатью луковицами-куполами дворца, я осознал, насколько далеко я буду вне своей стихии. Впрочем, мухи обычно не возражают, когда муравей отгрызает для себя кусочек плоти.

- Вуаля! – воскликнула хозяйка, резко остановившись. Судя по всему, этот возглас заставил окаймлённую серебром дверь приглашающе распахнуться. Открывшая взору комната оказалась просто немыслимой.

В отличие от холодного и застывшего холла, это место было таким же тёплым, мягким и красным, как драконье сердце. Прямо за дверью начинался обнесённый перилами спуск к утопленной в пол гостиной, ограниченной задрапированными бархатом стенами. В одной стене располагался ярко полыхавший камин, а напротив – пузырящаяся ванна, такая большая, что в ней можно было бы выкупать сразу двух боевых лошадей. Через открытую дверь в дальней стене я смог разглядеть кровать с вельветовым покрывалом – эти же два скакуна могли запросто на ней уместиться; а в ещё одной комнате стоял стол, за которым – пока животные спят – смогли бы играть в покер их рыцари, с вассалами, оруженосцами и парочкой менестрелей в придачу. Просторное окно со свинцовыми ставнями открывало вид на щёлкающие зубы снежной непогоды.

- Это для меня? – невинно поинтересовался я, хотя, по правде говоря, мне не пришлось так уж притворяться по поводу своего восторга.

- Для тебя, Болтон Куэйд, - она начала спускаться, а я не знал, куда пристроить взгляд – на парчовые кресла, на яркий канделябр, на бахрому портьер или всё-таки на эти виляющие бёдра.

Запинаясь, я двинулся следом.

- Я привык к Портовому району, и такой уличный пройдоха, как я…

Красотка развернулась и приложила палец к моим губам, прервав на полуслове:

- Если ты хотя бы наполовину такой пройдоха, как я думаю, то ты достоин и этой комнаты, и много большего.

Слова, глаза и касание – и вот уже магия этого места не кажется такой удивительной; всего лишь продолжение этой женщины, лучащейся силой.

- Ты должен оценить этот вид, - она оторвала перст от моих губ и, точно школьница, схватила и потащила меня за собой.

Я кивнул и, после нескольких спотыкающихся шагов – оценил. В окне я увидел её дворец, запорошённый снегом, и, словно заточённая в камень луна, испускающий холодное голубое сияние. Башни, окутанные непогодой, стояли истуканами, бесстрашными и чуждыми этому месту, а внешняя стена вся обросла сосульками; однако во внутреннем дворе было тепло, светло и… песочно?

В этот раз я не смог сдержать изумлённый возглас. Посреди камней и снега леди разбила сад.  С такой высоты пальмы казались папоротниками, а зеленеющие охапки чультских цветов – полем клевера. А в середине сада извивалась лагуна, окружённая песчаными пляжами; тут и там над ней раскинулись пешеходные мостики, множество тропинок и скамеек были рассыпаны по берегам и наводнены людьми – столь красивыми, могущественными и богатыми, что они казались волшебными созданиями, скользящими над песком, не оставляя следов.

Я хотел было что-нибудь сказать – даже не зная пока, что именно – и понял, что не могу, потому что не дышал последние несколько мгновений, а может, и минут. Но слова мне были и не нужны – Оливия говорила за нас обоих.

- Ты ещё даже не выбил холод из своих костей. Смотри, как дрожишь, – она обращалась ко мне, словно не в меру заботливая мать – к ребёнку. Какая-то часть моего сознания отметила, что женщина начала стягивать грубую накидку с моих плеч, проведя своей жаркой ручкой по моему обнажённому торсу. – У Болтона Куэйда ещё будет уйма времени, чтобы расставить свои ловушки и обманки. Но сперва – восстанавливающая силы ванна.

- Я…я…я… - всё, что я смог выдать, пока она вела меня к громадной купели, из которой поднимался пар. Я задрожал – от страха ли, от холода или от удовольствия – обнаружив, что полностью раздет. Я погрузился в пенистую, горячую, пузырящуюся воду. Хм. Роль совращённой невинности была нова для меня.

Она придвинулась вплотную, и вот уже моих губ касается не рука, но её собственные уста. Они казались обожжёнными; её свежее и тёплое дыхание мягко толкнулось мне в лицо, когда она отстранилась.

- По-моему, мы немного торопим события, - пробормотал я, наконец, обретя способность говорить; я заглянул в её – о да, такие зелёные – глаза. – Если одеть уличную крысу в костюм, всё что ты получишь – крысу в костюме.

- Нет, если костюм – зачарованный.

Той ночью мне приснился занятный сон. Я перевернулся на кровати, обхватив Оливию своими мускулистыми руками, в надежде почувствовать голой грудью тепло её тела – и вместо этого ощутил шероховатость чешуи самого Ксантритикуса Жадного. Закричав, я проснулся.

Когда я встал утром, она уже ушла. Я быстро оделся, натянув белую рубашку с кружевами, красный парчовый камзол, белые носки и угольно-чёрные шерстяные штаны, оставленные здесь же. Подошло идеально. Я криво ухмыльнулся – у женщины было достаточно времени, чтобы точно определить мои мерки.