Королевства Доблести (ЛП) - Страница 29

Хашес откинул голову и весело и непринужденно рассмеялся.

– Ты мыслишь как истинный южанин: утонченно и коварно. Похоже, что я недооценил тебя.

– Лорд Танн ведь тоже Арфист? – Мальчишка нахмурил лоб, обдумывая эту мысль. – Неужели дворянин может присоединиться к подобной организации?

– Даже сын паши, – улыбнулась Эрилин. – Со временем.

Хашес задумчиво кивнул.

– Я был бы не против”.

Данила скрестил руки на груди и широко улыбнулся.

– Тогда, наверное, пришло время заключить нашу сделку. Расскажи своему отцу все, что произошло. Расскажи, что я и Эрилин ищем доказательства заговора. Убеди его выслушать нас и сделать свои собственные выводы.

– Это твоя самая высокая цена? – усмехнулся Хашес.

– Ты не дал мне договорить, – произнес маг. – Я хотел также попросить у тебя твое кольцо.

Темные глаза мальчишки яростно вспыхнули.

– Это нелепо! Это кольцо знак принадлежности к королевскому роду. Вот мое предложение: как ты и просишь, я обещаю донести твои слова до своего отца. Ты не сможешь получить кольцо, но я буду вашими глазами и ушами в Тетире. Начиная с этого дня, я буду передавать Арфистам любую информацию, которая будет проникать в стены двора паши.

– Накинь еще пару верблюдов и по рукам, – предложил Данила.

– Согласен.

Юноша заключил сделку с таким торжественным выражением лица, что ни один из Арфистов не смог найти в себе сил, чтобы пояснить, что Данила пошутил.

– Прими мои поздравления, Данила, – прошептала Эрилин, пытаясь не дать смеху выплеснуться наружу. “Мы исполнили наш долг перед Арфистами и ты, наконец, смог раздобыть двух верблюдов.

ПАТРОНАЖ

Дэвид Кук

- Мастер Койя, вы не забыли? Сегодня вечером ужин у дюка Пиньяго. Вы ведь идёте?

Царапанье пера прекращается, когда на лист пергамента, над которым я тружусь, падает тень от моего секретаря. В этой тёмной башенной каморке, предоставленной мне священниками, свет - на вес золота, и теперь мой помощник, выделенный теми же служителями Денеира, умудрился расположить своё необъятное тело прямо напротив единственного окна.

Подняв взгляд, я моргаю - его фигура окаймлена сиянием яркого дневного света. Его присутствие здесь меня раздражает, ведь это нарушение моего одиночества - но не обратить внимания на его вопрос я не могу. Помимо прочего, мой секретарь - хороший священник, поэтому я сдерживаю своё недовольство, откладываю пачку пергамента подальше, и начинаю размышлять.

- Я ещё не решил, Перворожденный Фоксе, - у меня никак не получалось правильно расставить ударения на его благородной семейной фамилии, непривычной для моего уха, но достаточно распространённой в этом городе, и поэтому я звал его Перворожденным, выказывая уважение. - Я слышал, как ты описывал наполнение его праздничного стола, все эти причудливые блюда, которые он подаёт - лучшие в Прокампуре. Но что, если они окажутся не по силам моему простому желудку? Кроме того, я не обучен придворному этикету Запада и могу случайно оскорбить хозяина. В конце концов, я обычный лама.

Фоксе собирает мои бумаги и продолжает настаивать, своим низким, соответствующим его размерам голосом - и я знаю, что он не отступится.

- Обычный лама, как же, - тихо бормочет он, вновь предполагая - из-за моего обветренного, выбритого лица - что я стар и тугоух. - Вы знаменитый историк. В гостях у короля Кормира вы даже записали для него хроники Туйганских войн.

С одной из забитых книгами полок он вытаскивает пачку промокательной бумаги и разрезает на ней бечёвку.

- Это были не хроники, Перворожденный Фоксе, а всего лишь пара неполных заметок о туйганских обычаях - ничто по сравнению с полным справочником войн за авторством Гудмана Риверсона.

Я вспоминаю про то, как бард Риверсон терпеливо помогал мне с этими заметками и с переводом. Учитывая то количество времени, что он мне уделил - это в той же мере его работа, сколь и моя.

- Дюк богат и любит искусство, - напоминает Фоксе, кинув на меня раздражённый взгляд. Он суёт мою рукопись в руки ожидающего писаря. Мальчишка кивает и медленно отходит - очевидно, не желая пропускать ни единого слова нашей беседы. Взмахом руки отсылаю его прочь - мне ясно, что сегодня я больше ничего не напишу.

- Дюку свойственны манеры иноземца.

Мой выпад, худшее из того, что можно сказать человеку, как и я родившемуся на Востоке, остался незамеченным.

- Он более чем неприятен в общении, - поясняю я. - Фоксе, посол из меня никакой. Я скажу что-нибудь глупое, что его разозлит. Должен быть другой способ раздобыть денег на оплату услуг писцов и переплётчиков, или другой более дешёвый способ скопировать книгу. Может быть, волшебник сможет создать дубликат при помощи магии.

Я не смотрю на своего помощника. Может быть, он исчезнет, если на него не обращать внимания; брат Улин, гносеолог, утверждает, что всё так и работает - если мы чего-то не видим, этого не существует.

- Ха! Такая работа ниже достоинства большинства магов. Слишком похоже на торговлю, - фыркает Фоксе; он распознал мою уловку. - Ты же знаешь, в этом нет нужды. Можешь оставаться в нашем храме до тех пор, пока пишешь. Я удостоверюсь, что верховный писарь разошлёт копии истории Туйгана в каждый монастырь Денеира по всему Сердцеземью.

Я качаю головой. Мы обсуждали это раньше, и он в курсе некоторых моих мыслей, но мы оба слишком упрямы, чтобы уступить. Одна часть проблемы - моя гордость, ибо слишком долго я был гостем храма Лорда Глифов, с тех самых пор, как покинул двор Короля Азуна в Сюзейле. Но, что более важно и о чём я не рассказывал Фоксе, было кое-что другое - во всех этих святых обителях служители засунут книгу про историю Туйгана в свои вместительные хранилища и больше её никто никогда не увидит. Я не чувствовал себя настолько самоотверженным, чтобы заниматься такой бесполезной ерундой.

Устав спорить, я выглядываю в узкое окошко, давая Фоксе понять, что он должен уйти. Из моей высоко расположенной комнаты открывается отличный вид на Прокампур - на огороженные стенами районы, и далее, поверх них, на море в дальнем конце города. Дым медленно и лениво ползёт по разноцветным крышам; целые районы мореходов выложены синей черепицей, жёлтой - таверны и прочие здания, предоставляющие разного рода услуги, и море зелёного - торговцы. Все усыпаны пятнами снегами, характерного для конца зимы - грязно-белого, даже серого. Как раз это своеобразие народа Прокампура, отражённое в крышах их домов, мне и нравится больше, чем Сюзейл, где я провёл первые годы жизни на Западе.

В столице короля Азуна, победителя крестового похода против Туйгана, у меня всегда было чувство, что я всего лишь военный трофей - одарённая диковинка со двора покорённого Ямуна Кхахана - независимо от того, насколько бережно со мной обращались, и от того, насколько чарующим был город. Когда служители Денеира предложили мне возможность попутешествовать, я с радостью согласился. Теперь, оглядывая Прокампур с высоты, я был доволен своим решением. Этот город, с его аккуратно разграниченными районами - для торговцев, знати и духовенства - напоминает мне настоящий город Хазари, мой дом. Здесь есть ощущение порядка и правильности, которого не хватает Сюзейлу.

Возможно - внезапное откровение - я продолжаю оставаться тут, потому что хочу вернуться домой.

Низкий голос Фоксе грохочет, взбираясь по каменным ступеням – вне сомнений, он распекает мальчишку, все ещё шныряющего поблизости:

- Подготовь мастеру Койе оранжевую монашескую мантию для сегодняшнего вечера. Потом займись обработкой свежих страниц. Перепиши их до утра.

- Опять переписывать, - обречённо стонет тонкоголосый паренёк. – Описание мастером Койей похода Азуна не очень героическое. Там нет драконов и всего такого.

- Думаю, тебе пора идти, - неожиданно сердито доносится в ответ. – Иди переписывай.