Королевский шут (СИ) - Страница 4

“Вот ты какая, смерть!” — успеваю подумать в последнюю секунду.

Небольшого роста, кряжистый человек минут пять стоял без движения, внимательно осматривая местность в бинокль. Наконец, спрятав оптику, тихо спросил в гарнитуру, соединённую со шлемом:

— Густав. Что у тебя?

— На месте. Тут… Я не понимаю, сэр… — раздался голос в наушнике. — Я сам видел, как ублюдка разнесло на куски, но… Тут никого нет!

Выйдя из укрытия, командир отряда приблизился к иссечённому осколками и пулями дереву.

— Сэр! — сказал огромный боец, в руках которого ручной пулемёт казался игрушечным, — Посмотрите сюда!

Серое глянцевое пятно, метра два в диаметре, тяжело было пропустить.

— Русский был здесь, сэр! — начал объяснять громила. — Теперь его нет, как и воронки от моей гранаты. Кругом стреляные гильзы, а этот круг чистый! Вы видели такое раньше?

— Действительно, странно… — немного подумав, согласился командир. — Чёртовы джунгли! Чёртова Африка! Но если ты, Густав, уверен, что этот недоносок, угробивший троих наших парней и тяжело ранивший Йохана, отправился в ад, то не верить тебе нет смысла. Уходим! Операция закончена!

Харм лежал, свернувшись кольцом, и не мигая смотрел на зеленоватые переливы пентаграммы Круга Вызова. Скучно… Хотелось есть и спать, но ослушаться своего Хозяина не приходило ему даже в мысли. Сразу после своего вылупления ящер прочно привязался к магу, и уже второй десяток лет верно служил, не ища себе другой доли. По словам Кортинара, яйцо было найдено в прозрачной глыбе льда лет восемьдесят назад, когда тот ещё пытался научиться путешествовать по другим мирам. Оставив находку как сувенир в своём кабинете, маг на долгие годы забыл о нём. То ли жара, которую всегда поддерживал мёрзнущий старик, то ли просто пришло время, но Харм одним прекрасным вечером очнулся и, пробив скорлупу яйца, выбрался наружу, чтобы, встретившись со взглядом Хозяина, навсегда отдать ему свою верность.

— Держи, переросток! — неожиданно раздался голос демовилура, отвлекая от воспоминаний.

Сит выскочил из пентаграммы и кинул окровавленное голое человеческое тело. Потом, развернувшись к Кругу Вызова, угрожающе рыкнул:

— И напомни моему бывшему дружку, что пока не обретёт душу, пусть не смеет больше тревожить, если не хочет неприятностей!

Монстр исчез, а вслед за ним исчезло и зелёное пламя. Лишь искалеченный человек остался лежать на холодном чёрном полу, как напоминание о только что случившемся явлении.

— Кортинар! — громко пропищал Харм, материализовавшийся в покоях мага. — Демон доставил обещанное! Как ты и думал, требуется срочная помощь!

— Что сказал Ситгульвердам? — подкладывая поленья в камин, спросил маг.

— Чтобы, пока не обретёшь себя прошлого, не лез к нему! Он больше не друг!

— Это разумно с его стороны. Перенеси тело в лабораторию, сейчас спущусь.

— Не обманул Сит — однозначно, воин, — констатировал Кортинар, через некоторое время появившись у большого каменного стола с зафиксированным на нём широкими металлическими полосами человеком.

Старик осмотрел крепкого, пропорционально сложенного брюнета с развитой мускулатурой и продолжил:

— Харм, готовь всё, чтобы откачать половину его крови.

— Зачем, Хозяин? Он же и так при смерти! Доконаем, а другого не будет!

— Он уже мёртв и, если действительно нейтрален к магии, оживить обычными методами его невозможно. Придётся пойти на маленькую хитрость.

Когда большой стеклянный сосуд был наполнен наполовину, маг проткнул палец, и несколько капель его крови упали в кровь неизвестного.

— Закачиваем обратно, — приказал Кортинар, быстро залечивая собственную ранку.

— Готово! — пискнул ящер.

— Замечательно. А теперь смотри. Моя, насквозь пропитанная Высоким Искусством, кровь сейчас находится в этом человеке, делая его восприимчивым к магии. Через пару дней несколько капель, лишившись всех свойств, поглотятся доминирующей субстанцией, но этого времени мне достаточно, чтобы вернуть душу на место. И если не сойдёт с ума, то я должен успеть дополнительно вложить в голову нашего приобретения и кое-какие знания. Пошли, Харм! Процесс долгий и болезненный. Не хочу слышать громких криков. Заглянем завтра на рассвете.

Осколки после взрыва гранаты рвали всё тело. Неимоверная по силе боль заставляла выгибаться дугой и выть во весь голос! Кратковременные потери сознания не приносили облегчения, опуская в бездну безумия и страдания, наполняя вены расплавленным металлом! Нет никаких мыслей, кроме дикого желания, чтобы всё закончилось! Ещё немного и не выдержу, но раз за разом становилось только хуже, а я всё не умирал, теряя последние остатки разума и превратившись в истерзанное нечто, забывшее обо всём, кроме боли. Наконец, когда конец бесконечности стал особенно близок, всё внезапно прекратилось, будто ничего и не было. Счастливое беспамятство отключило все чувства, погрузив в сон.

Открываю глаза и прислушиваюсь к себе… Пытаюсь подняться, но не могу — кто-то приковал меня к холодному камню. Сделал попытку пошевелить пальцами — получилось. Хоть это!

Неожиданно перед носом появился чёрный зверёк и, что-то пискнув, растворился прямо в воздухе. Понятно. Галлюцинации… Где я и чем меня накачали, что смотрю подобные “мультики”? Голову не повернуть, чтобы осмотреться и набрать побольше информации — кроме потолка с выцветшими рисунками ничего не вижу. В плену у напавших на нашу колонну? Не сходится. Простой наёмник не представляет сильного интереса, чтобы так на него тратиться, эвакуировав из джунглей. Загробный мир? Чистилище? Вспоминая вчерашние мучения, охотнее поверю в эту версию. Глаза слипаются, хочется снова вырубиться, но не успеваю погрузиться в сон, как вижу перед собой склонившееся лицо какого-то хмыря в беспонтовых оранжевых очках от солнца.

Он что-то произносит на незнакомом, окающем языке.

— Не понимаю… — хрипло шепчу пересохшими губами. — Нихт ферштейн, комрад. Ду ю спик инглиш? Парле ву франсе, придурок?

Пожилая рожа незнакомца отстраняется, и я чувствую, как голову мне обмазывают дурно пахнущим кремом.

Боль возвращается, раскалывая череп на много кусочков. И пусть с прежней она не идёт ни в какое сравнение, но заставляет снова выть и плакать не по-детски. Я отключаюсь, спрятавшись от неё в безумных картинках воспалённого мозга.

— Как самочувствие? — слышу надтреснутый старческий голос, приходя в себя.

— Нормально… — невнятно отвечаю, приспосабливая язык к словам.

Приспосабливая? “По-каковски” сейчас говорю? Явно не русский или европейский. Странное ощущение незнакомости и одновременного понимания. Пытаюсь встать, но железные полосы, перехватившие тело, не дают этого сделать.

— Понимаю. Не самая удобная кровать, — видя мои потуги, продолжает голос. — Что будешь делать, когда освободишься?

— Вопросы задавать. Потом по обстоятельствам.

— Хороший подход. Отпусти его, Харм.

Чёрный вихрь пронёсся мимо меня, дав возможность вздохнуть полной грудью без этих железяк. Сел. Осмотрелся. Посреди огромного зала, который так и тянуло назвать историческим, стояло несколько рядов деревянных скамеек, на одной из которых восседал дед в роскошной шубе. У его ног лежала знакомая по глюкам ящерица.

— Здрасти… — как можно вежливее поприветствовал обоих. — Что за хрень?

— Эта, как ты говоришь, “хрень” — твой новый дом, а я — твой хозяин.

— Хлебало не треснет?

— Точно, воин, — обратился старик к земноводному. — Сразу грубит. Сейчас попытается напасть, если не получит ответов, удовлетворяющих его примитивный ум.

— Пшшш…. - ответила ящерица, явно, соглашаясь с “пенсионером”.

— Как тебя зовут? — снова переключился он на меня.

— Илья.

— Будешь Илий. К нашему миру такое имя больше подходит.

— К вашему? Судя по твоей морде, я в аду?

— Где?