Королевский лес. Роман об Англии - Страница 8

Их славу разделила и она. Наверное, это и правда жестоко – забивать оленей, но иначе никак. Такова природа. Людей надо кормить. Для этого Бог послал им животных. Другого пути нет.

Среди деревьев справа мелькнул королевский охотничий домик. Аделе с трудом верилось, что они уже в Линдхерсте. Всадникам не удалось предотвратить разделение стада, и группа самок, ее светлая в том числе, метнулась влево на прогалину. Мартелл и с ним еще несколько человек помчались обходить их с фланга.

Только тут, посмотрев налево, она заметила Вальтера.

Должно быть, она обогнала его, сама того не поняв. Он несся во весь опор, стараясь обойти ее, когда в поле зрения появился загон. Вальтер поравнялся с ней, и Аделе стал отлично виден его профиль, и тут она при всем своем возбуждении неожиданно содрогнулась.

Вальтер был взволнован и сосредоточен. Каким-то образом – даже сейчас – его курносое лицо сохраняло напыщенное и самодовольное выражение. Но всерьез ее поразило нечто другое. Его жестокость. Это была не суровость, внезапно обозначившаяся на лице Эдгара, а скорее вожделение – вожделение смерти. Он выглядел сытым. На странный миг ей почти показалось, что его лицо в своем пылком желании, с усишками и всем прочим, уплыло вперед и торжествующе зависло над оленями.

Да, это было жестоко – по необходимости или нет. Правды о предстоящем не скрыть: травля, безупречно организованная Колой; огромная западня; суровая структура насыпей в лесу, сети, сортировка – умерщвление не одного животного, не десяти, но оленя за оленем, пока не наберется сотня. Это настоящее зверство – убить так много.

Думать об этом поздно. Деревья закончились. Адела увидела высокий пригорок, на котором ждал Кола. Внизу, почти впритык, выстроившиеся в ряд люди орали и размахивали руками, направляя оленей точно к входу в загон. Первые уже добежали, гонимые галопирующими всадниками, что мчались в нескольких ярдах позади. Слева от Аделы приближались отбившиеся самки, направляемые Мартеллом. Они пронеслись мимо. Она увидела светлую, та летела последней. Все уже заворачивали, минуя пригорок Колы. Сразу дальше она увидела, что на травянистой лужайке между пригорком и валом стоит лишь несколько человек. Ополоумевшие олени, направляемые охотниками с левого фланга, потоком текли мимо них. Светлая самка немного отстала. Свернув, она, казалось, на краткий миг заколебалась перед тем, как быть увлеченной навстречу гибели.

Тогда Адела сделала странную вещь.

Она не знала почему и вряд ли отдавала себе отчет в своих действиях. Пришпорив коня, она вдруг вырвалась вперед Вальтера, натянула поводья, бросилась наперерез и устремилась прямиком к светлой самке. Услышала, как выругался Вальтер, но не ответила. Вот она почти поравнялась с оленями; еще секунда – и она оказалась между светлой самкой и стадом. Сзади кричали. Она не оглянулась. Испуганная самка метнулась прочь. Понукая коня, Адела принялась теснить ее прочь от большой западни. До загона осталась всего сотня ярдов. Ей нужно удержать олениху левее.

И тут, совершив один безумный прыжок, светлая самка сделала то, что требовалось. Секунду спустя они, к удивлению зрителей, уже мчались вдвоем через лужайку между пригорком и валом на открытую пустошь.

– Ступай, – пробормотала она, – ступай.

Олениха влетела в вереск.

– Беги! Убирайся! – крикнула Адела, следуя по пятам, хотя знала, что один из охотников уже пустился в погоню, держа наготове лук.

Слишком испуганная и сконфуженная, чтобы оглянуться, Адела гнала маленькую самку вперед, пока та наконец не пересекла открытый участок и не достигла ближайшего лесного массива. Адела перешла на легкий галоп, следя за ней, и вот олениха достигла деревьев.

Но что делать дальше? Она была одна посреди вересковой пустоши. В конце концов Адела оглянулась и увидела, что погони нет. Участок перед загоном опустел, все находились по ту сторону. Не слышно было даже криков охотников – только слабый шелест ветерка. Адела развернула коня. Толком не зная, чего хочет, она поехала по пустоши. Ловушка находилась справа. Когда наметился ее поворот на запад, она тоже свернула, проехала по лесу вдоль вала около четверти мили и оказалась на обширной поляне. Почва была мягкая, мох и трава. Адела по-прежнему пребывала в одиночестве.

Или почти в одиночестве. Он стоял у выкорчеванного дерева. Не узнать его было нельзя – сутулые плечи, мохнатые брови. Та самая диковинная фигура, которую она уже видела, если только эти корявые люди не рождаются в Нью-Форесте одинаковыми. Но как он сюда попал? Загадка. Он спокойно следил за ней, хотя Аделе не удавалось понять, одобряет он ее поступок или нет.

Припомнив недавнюю сцену, Адела подняла руку и отсалютовала ему по примеру Эдгара. Но на этот раз кивка не последовало, и она вспомнила, что лесные жители, как ей говорили, не всегда жалуют чужаков.

Она ехала еще почти час. Возвращаться в Линдхерст не хотелось. Можно представить, как ее встретят: Вальтер – в бешенстве, охотники – наверное, с презрением. Хью де Мартелл – кто знает, что он подумал? Все это чересчур, она туда не вернется.

Адела осталась в лесу. Она не знала точно, где находится, хотя, судя по солнцу, направлялась на юг. Немного погодя она предположила, что где-то справа должна быть деревушка Брокенхерст, но ей не особо хотелось попадаться кому-нибудь на глаза, и она поехала по лесным тропам. Потом, подумала она, поеду в поместье Колы. Если повезет, ей удастся проскользнуть до возвращения охотников и не привлечь большого внимания.

А потому Адела, выбиравшая, которой тропой ехать, не поняла, радоваться ей или досадовать на бодрый оклик сзади. Повернувшись, она увидела статного и приветливого Эдгара, направившего к ней коня легким галопом.

– Разве вам не сказали, что вы не имеете права охотиться самостоятельно? – спросил он весело, и она осознала, что рада его появлению.

Его французский был не особо хорош, но сносен. Благодаря саксонской няньке и врожденной способности к языкам Адела уже убедилась, что может изъясняться с этими англичанами. Значит, худо-бедно друг друга они поймут. И в скором времени он помог ей расслабиться.

– Это Пакл, – ответил Эдгар на вопрос, как он ее нашел. – Он сказал, что вы поехали на юг, а в Брокенхерсте вас не видели, вот я и решил, что вы где-то здесь.

Выходит, корявого зовут Паклом.

– Он выглядит загадкой, – заметила Адела.

– Да, – улыбнулся Эдгар. – Так и есть.

Затем, когда она призналась, что боится вернуться, он утешил ее:

– Мы отбираем оленей. Вам надо было просто сказать отцу, и он бы с радостью пощадил вашу милую олениху. – Он усмехнулся. – Впрочем, пришлось бы попросить. – Она страдальчески улыбнулась, пытаясь представить, как просит перед охотниками за оленя, но Эдгар, угадывая ее мысли, мягко добавил: – Конечно, оленей приходится убивать, но мне это даже сейчас ненавистно. – Он выдержал короткую паузу. – Они так грациозно падают, и видно, как отлетают их души. Это знает любой, кто хоть раз убил оленя. – Он произнес это настолько просто и честно, что она была тронута. – Они священны, – закончил он, словно и обсуждать стало нечего.

– Интересно, испытывает ли то же самое Хью де Мартелл, – помедлив, сказала она.

– Как знать, – пожал плечами Эдгар. – Он мыслит иначе.

Да. Он грубее, живо представила она. У чванливого нормандского землевладельца нет времени на такие мысли.

– Он счел, что мне не место на охоте. Полагаю, ваш отец согласится.

– Отец и мать, пока она была жива, всегда выезжали на охоту вдвоем, – тихо ответил Эдгар.

И перед ней немедленно возникла картина: красивая чета грациозно скачет по лесным опушкам.

– Надеюсь когда-нибудь делать так же, – мягко произнес он и добавил со смехом: – Едем же! Вернемся через вересковую пустошь.

Так и вышло, что вскоре два всадника, легким галопом двигавшиеся вдоль края пустоши, приблизились к деревне Оукли и застукали Годвина Прайда, который средь бела дня незаконно переставлял изгородь.