Королевские бастарды - Страница 79

Доктор поднялся.

Лицо его исказилось от отчаяния, и было видно, какая мука терзает его сердце.

– Сударыня, – повторил Ленуар, и голос его больше не дрожал, – такова моя воля. Что бы ни случилось, я прошу вас, а если нужно – и требую: сын вашего мужа должен быть спасен. Это ваш долг.

Анжела поймала руку Абеля и поцеловала ее.

– Если бы вы приказали мне когда-то… – прорыдала она. – Но я послушаюсь вас. Вы – мой господин, и я люблю вас! Клянусь, что сын герцога де Клара будет жить!

Абель поднял ее и прижал к груди, но тут же выпустил из объятий и вышел.

Анжела выскочила следом. Коридор был пуст. Женщина бросилась к лестнице, задыхаясь и что-то бормоча на бегу.

На площадке герцогиня остановилась и прислушалась.

Доктор, возможно, сумел выскользнуть из дома: внизу, в прихожей не слышалось ни малейшего шума.

Зато в коридоре, в который выходила дверь спальни Анжелы и по которому герцогиня промчалась, вылетев из будуара, раздались легкие шаги; во всяком случае, Анжеле показалось, что по коридору шла женщина. Герцогиня стала вглядываться в темноту, но так ничего и не увидела.

Тогда Анжела толкнула дверь и вошла к своему обожаемому сыну.

Альберт спал и видел сны. Имя Клотильды слетело с его губ.

Рыдание вырвалось из груди Анжелы.

– Мой мальчик думает не обо мне, и я умру ради его брата! – прошептала герцогиня.

Она отошла от любимого сына, повторяя про себя:

– Только бы не разбудить его, иначе все пропало. Он не позволит…

Она опять прислушалась: ей чудились все те же легкие шаги.

До прихода убийц оставались считанные минуты. Анжела взяла с прикроватного столика ночник и пересекла всю комнату, направляясь к тяжелым занавесям.

За ними была гардеробная Альберта.

Анжела проскользнула за драпировку, поставила ночник и принялась вынимать из шкафов все, что необходимо для полного мужского костюма; она спешила, как могла, но руки ее предательски дрожали и плохо повиновались ей.

В ту минуту, когда Анжела начала расстегивать свое платье, преследовавший ее шум шагов стал чуть громче; теперь они раздавались уже в комнате Альберта.

В следующий миг занавеска отодвинулась, и на пороге гардеробной появилась женщина, вернее, необыкновенно красивая девушка; она была смертельно бледна, почти так же, как бывал бледен Альберт, и в глазах ее светилось такое же безумие.

Одной рукой девушка приподнимала пышные пряди своих волос, другой кромсала их ножницами; шелковистые локоны устилали пол, словно волнистое золотое руно.

Госпожа герцогиня никогда не встречалась с Клотильдой, но с первого взгляда поняла, кто стоит перед ней. Как бы ни была потрясена Анжела, губы ее прошептали:

– Клотильда…

Юная красавица шагнула к госпоже де Клар. Последняя прядь волос упала на пол, ножницы были отброшены в сторону, и девушка сказала: – Да, меня называли Клотильдой. Я люблю одного из ваших сыновей, а второй ваш сын боготворит меня. Вас я ненавижу.

– Тише, ради Бога, тише! Вы разбудите его! – прошептала Анжела.

Клотильда подошла еще ближе. Ножки ее ступали почти бесшумно, но в походке, во всех движениях девушки было какое-то трагическое величие, которое мы замечаем порой в поведении безумцев.

Она положила руки Анжеле на плечи, и ту охватил невольный страх, а Клотильда долго и внимательно вглядывалась герцогине в лицо.

Хрустальный ночничок, стоявший на полу, освещал их снизу, как озаряют огни рампы актеров на сцене.

Обе женщины были красивы, но каждая – по-своему, и роднила их только печать обреченности, лежавшая на прелестных лицах.

Коротко остриженные волосы Клотильды крутыми | завитками падали на высокий лоб, придавая девушке сходство с дерзким подростком. Невинная веселость юности уже не смягчала горделивого совершенства ее правильных, будто изваянных из мрамора черт. Но на этом классическом лице горели совершенно безумные глаза.

Красота Анжелы, женственная и мягкая, взывала к состраданию. Страх и отчаяние, владевшие госпожой де Клар, делали ее внешность еще более трогательной.

Но удивительное очарование нежной герцогини, которое пробудило бы, наверное, смелость и отвагу в сердце мужчины, сейчас пропадало втуне.

На женщин такие вещи не действуют, и в непримиримом взгляде восемнадцатилетней девушки не было ни капли жалости.

– Если я услышала ваш разговор с графиней, то не по своей вине, – сказала Клотильда. – Я случайно попала в вашу спальню, которая находится в другом конце коридора. Многого я не могу вспомнить, и у меня болит голова, когда я пытаюсь сосредоточиться, но кое-что я вижу необыкновенно ясно…

– Почему вы ненавидите меня, бедное мое дитя? – ласково осведомилась Анжела.

– Я не желаю, чтобы мне задавали вопросы, – жестко ответила Клотильда, – я буду говорить сама. Я страшно устала, дорога была очень длинной… И до чего же тоскливым оказался этот путь! Потом я позволила себе ненадолго забыться… Но разве это был сон? Нет, все во мне умерло. А вы были в соседней комнате вместе с графиней Маргаритой де Клар, я знаю ее очень хорошо, она такая же злая и дурная женщина, как вы. Я тоже, наверное, стала жестокой, потому что радовалась, слыша ваши рьщания. Маргарита мучила вас, и я сочла, что вы это заслужили…

– Но что я вам сделала? – шепотом спросила Анжела, и в этом шепоте слышалось ее отчаяние.

Взгляд Клотильды прожигал ее насквозь.

– Трижды, – произнесла девушка, – трижды вы, его мать, которую он так любит, посылали его на верную смерть. Вот что вы мне сделали!

Госпожа герцогиня де Клар опустила голову.

– Я заплачу ему свой долг, – проговорила Анжела. – Для этого я сюда и пришла.

– Вы ошибаетесь, – прервала ее Клотильда, – вы не заплатите вашего долга. Я не хочу, чтобы вы умерли за него.

– Вы не хотите? – переспросила Анжела, вскинув голову.

– Нет, не хочу, – шепотом ответила Клотильда. – Вы плохая мать и плохая жена. Я жила в том доме, куда вы пришли к своему умирающему мужу, чтобы обмануть его в последний час и убить своим поцелуем.

– Клянусь спасением своей души… – начала Анжела.

– Той ночью вы тоже клялись, – прервала ее Клотильда бесстрастным ледяным тоном. – Не нужно мне лгать. Я знаю вас! Меня отделяла от вас тонкая перегородка, когда ваш будуар покинула графиня Маргарита. Вашей первой мыслью было отдать им Жоржа, герцога де Клара, вместо незаконнорожденного сына Альберта. Посмейте посмотреть мне в глаза и заявить: «Это неправда!»

Анжела потупилась, из груди ее вырвалось глухое рыдание.

– И не голос вашего сердца, – продолжала Клотильда, – а совсем другой человек сказал вам: «Сын вашего мужа должен быть спасен, я так хочу!»

Анжела молчала.

– Только тогда вы, рабская душа, трусливое создание, мучитель тех, кто преклоняется перед вами, и служанка умеющих повелевать, ответили: «Сын де Клара будет жить». Мысль пожертвовать собой пришла вам в голову в самую последнюю секунду. Вы недостойны этой чести, сударыня! Эта роль принадлежит мне. Я взяла ее на себя и доведу до конца.

Девушка спокойно и властно отстранила Анжелу и, скинув с себя платье, стала надевать мужскую одежду.

В измученных глазах герцогини засветилось восхищение.

– Я не приму вашей жертвы, – прошептала она. – Альберт любит вас. Я не могу допустить вашей гибели. На смерть обречена я.

Клотильда, продолжая одеваться, посмотрела на Анжелу с горьким презрением.

– Вы чувствуете себя обреченной, – проговорила девушка, – а я – избранной. Всемилостивейший Господь позволил мне отдать свою жизнь за любимого!

– Этого не будет! – вскричала герцогиня с неожиданной страстью. – Кто разрешил вам так оскорблять меня? Я хочу умереть – и только я имею право желать этого!

Она замолчала. Клотильда приложила палец к губам:

– Тише, а то вы разбудите его!

На губах девушки играла торжествующая улыбка: Клотильда нашла неопровержимый довод!