Королевская кровь. Связанные судьбы - Страница 1

Начало ноября, столица Инляндии Лаунвайт

Королевская лечебница

Люк Кембритч

Истошно запищала противопожарная сигнализация, и в коридоре послышался топот множества ног. Персонал метался туда-сюда, проверяя палаты.

Люк ухмыльнулся и выпустил табачный дым в приоткрытое окно. Еще есть время, пока доберутся до него. Кто может подумать на пациента, которого поместили в лучшую палату лечебницы по распоряжению его величества Луциуса? И к которому – невиданное дело! – король приходил лично, проводя виталистические сеансы? Поэтому неудивительно, что лорд со страшным шрамом на животе уже к концу недели был вполне бодр и требователен. И чуть ли не швырялся в медбратьев тарелками с овсянкой и овощными бульончиками, сопровождая каждый прием пищи язвительными комментариями. Продолжалось это до тех пор, пока к нему не приставили опытную и языкастую медсестру Магду Ронфрид – она спокойно выносила его вспышки раздражения и легко вступала в иронические пикировки. В свои пятьдесят лет Магда повидала пациентов и похуже; кроме того, бедный лорд был прав – меню ему предлагали отвратительное.

С утра Люка навестил младший братец, Бернард, который к своим двадцати годам вдруг пошел в рост, обзавелся широкими плечами, басом и отрастил бородку. То ли военное училище действительно делает писклявых и нервных юнцов мужчинами, то ли начали сказываться гены Кембритчей. Во всяком случае, сейчас Берни куда больше походил на отца, чем сам Люк. Вот только черные волосы всем младшим Кембритчам достались от матери.

Разговор получался сухим и неловким, до тех пор пока скучающий виконт словно невзначай не спросил у брата, чем он развлекается в увольнениях. Пьянки? Женщины? Скачки? Или продолжает оставаться пай-мальчиком, тайком покуривающим на чердаке имения?

Братец легко повелся на провокацию – возмутился, оживился, и дальше они уже болтали как старые друзья. А под конец малыш Берни расщедрился и оставил ему полупустую пачку сигарет и зажигалку. И немного наличности, извинившись, что не подумал и не взял с собой больше купюр.

«Все-таки наличие родственников иногда полезно и даже приятно», – думал Люк, лаская взглядом призывно поблескивающую мятой целлофановой упаковкой красную пачку, пока братец прощался и уходил. Милый, милый Берни!

Он не торопился, ходил вокруг пачки, как выученная такса возле кроличьей норы, крутил тонкую сигарету, остро и сладко пахнущую табаком, нюхал ее, наконец прислонился к стене, открыл окно и закурил. И чуть не застонал от наслаждения и мгновенно ударившей в голову и ноги приятной слабости.

Расположенная на потолке сигналка отчаянно мигала красным, топот становился все ближе. В палату заглянула раскрасневшаяся Магда, посмотрела на пациента укоризненно – Люк сделал непонимающий вид – и крикнула зычно в коридор:

– Я все проверила, ложная тревога! Вырубай скорее этот вой!

Сигнализация пиликнула еще пару раз и затихла. Наступившая звонкая тишина показалась блаженной.

– Как у вас шумно, – светским тоном произнес виконт, делая затяжку. – Никакого покоя бедным больным.

– А вы негодник, лорд, – сурово сказала медсестра, приближаясь. – Отдайте мне эту гадость!

– Не отдам, – капризно заявил Люк, поспешно затягиваясь снова. – Магда, давайте поторгуемся. Я отдаю вам свой титул и имение, а вы мне оставляете эти семь сигарет.

Медсестра смешливо покачала головой.

– Упаси боги, я еще в своем уме. Вон вы какой тонкий да нервный. С этими титулами разве проживешь жизнь спокойно? Да на вас смотреть невозможно! Та-ак, давайте-ка проветрим тут все хорошенько, – и она, не делая более попыток отобрать сигарету у расслабившегося нарушителя, распахнула вторую створку окна. Сразу стало зябко – в палату медленно вплывал густой лаунвайтский туман.

– Вот, вы тоже заметили, – грустно сказал Кембритч. – И я заметил. С утра глянул в зеркало и испугался.

– Чего же? – привычно откликнулась женщина, ловко заправляя кровать.

– Непривычно здорового цвета лица, – поделился Люк, понизив голос. – Эти блестящие глаза, этот румянец. Действительно невозможно смотреть! Я привык к серой коже и мешкам под глазами. Видите, – он помахал сигаретой, – возвращаю себе пристойный вид. Довели вы меня своими кашками. И когда меня выпишут?

– Увы, – Магда взяла швабру, погрохотала чем-то в ванной, вышла уже с мокрой тряпкой и стала протирать полы. – Над вами дрожит весь административный состав лечебницы. Поэтому пока не станет очевидно, что вы не свалитесь с внутренним кровотечением, едва выйдя за порог, не выпишут.

– Магда, – проникновенно сказал Люк, – помогите мне сбежать. Я вас расцелую.

– Выдумщик вы, виконт, – грозно сказала медсестра.

– И женюсь, – пообещал Кембритч настойчиво. – Только подышу недельку свободой и сразу поведу вас под венец.

Медсестра скептически глянула на него и наклонилась – вымыть под кроватью.

– А что? – продолжал Люк. – Женщина вы видная, хозяйственная, суровая. Сможете держать меня железной рукой. Станете кормить кашкой, обещаю, буду покорен, как младенец. Курить брошу, – ехидно добавил он, посмотрел на окурок в пальцах и выкинул его за окно.

– Так я замужем, лорд, – пропыхтела женщина из-за кровати. – Разводиться не буду, и не умоляйте. Выдумали тоже.

– Вот невезение, – огорчился Кембритч. – Не вести мне здоровый образ жизни. Пропаду ведь без вас, Магда. Так, говорите, поможете мне сбежать-то?

– Вы мне зубы не заговаривайте, – отрезала медсестра, разгибаясь. – Хотите убежать – так я вам ни за что не скажу, что сегодня ночью дежурит Нидденс, а он глуховат и на дежурство без бутылки не выходит. И выход на черную лестницу не проверяйте, он точно-точно закрыт будет. Но если помрете, то я приду к вам на могилку и назову дурнем.

– Точно не разведетесь? – льстиво переспросил Люк. – Вы уникальная женщина! Я вас уже три дня люблю.

– Да будь я хоть на десяток лет моложе, – женщина махнула тряпкой, оценивающе оглядела сухощавую и высокую фигуру собеседника. – А впрочем, и тогда бы не развелась. Глаза у вас, лорд, вы извините, конечно, как у кошака блудливого. Мне мой домашний спаниель роднее. Уж точно не буду гадать, с кем он из соседских кошек ночью на улице гулял.

Люк сокрушенно улыбнулся, и медсестра погрозила ему пальцем.

После обеда и процедур – врач УЗИ только удовлетворенно хмыкал, глядя на снимки брюшной полости, пока Люк, измазанный холодным гелем, терпеливо лежал на кушетке и поглядывал в потолок, – к Кембритчу заглянул посол Рудлога в Инляндии, Степан Иванович Хорошевский. Степан Иванович был кругл, бульдогообразен и фразы ронял весомые, медленные. На неожиданно свалившегося ему в штат еще одного помощника он глядел с плохо скрываемым недоумением. Впрочем, с ним Люк был сама кротость.

– Я завтра отбываю на церемонию вашего награждения, – вещал Хорошевский, степенно усаживаясь на хлипкий больничный стульчик. – Вы можете написать речь со словами благодарности, Кембритч, я зачитаю королеве.

– Вы так добры, – вежливо сказал Люк, – так заботитесь о сотрудниках. Но, Степан Иванович, разве не будет неуважением к ее величеству, если я, совершенно оправившийся после ранения, пренебрегу ее приглашением?

Посол нахмурился, обдумывая информацию.

– Здешние врачи – перестраховщики, – доверительно продолжал Люк, – и я ни в коем случае не хочу нарушать режим, но и огорчать ее величество повторно не желаю. Вы же знаете об инциденте на посольской встрече? – Он, словно волнуясь, сжал руки, и Степан Иванович холодно кивнул. – Я был не в себе и мне нет прощения, но королева была так добра, что позволила мне просить у нее извинения на своем дне рождения. Я не успел, увы.