Королевская гончая - Страница 1

— Вы все умрете, — глядя в объектив камеры, сказала королева. — Я об этом позаботилась. Империи конец. Скоро.

Пальцы Дарса дрогнули на панели управления, механически отматывая назад. В начало. Конец записи был неприятен, смотреть на умирающих — вообще занятие специфическое, даже если умирает совершенно безумная королева, даже если от введенного в вену препарата. И снова:

«Вы все умрете».

Непоколебимая уверенность и фанатичный блеск светло-серых глаз. Тонкие губы, которые она то и дело сжимает в линию. Запавшие желтоватые щеки.

«Вы все умрете».

Дарс и сам не понимал, зачем раз за разом пересматривает эту запись. Ему казалось, что в последних словах королевы есть скрытое послание и что остался совсем маленький, крошечный шаг до того, как он сможет понять, расшифровать. Но нет.

Ни единой здравой мысли в голове, кроме той, что нужно держать под контролем Службу имперской безопасности. Что до королевы — ее было жаль. Она стала безумна, говорят, с того самого момента, как на выходе из сигма-тоннеля взорвалась шхуна. Тогда на борту помимо членов экипажа находились ее муж и единственная дочь. И тогда же королева обвинила во всем империю, мол, претендует на ее королевство. А потом она начала войну.

Что ж, единственным способом исцеления воинственных безумцев является смерть. По сию пору так ничего не изменилось с тех времен, когда жалкое человечество ютилось на единственной планете.

Но в ушах по-прежнему звучали ее последние слова.

Быть может, он что-то упустил?

Додумать ему не дали.

Настойчиво пискнул оповещатель, и Дарсу не оставалось ничего иного, как откинуться на спинку кресла, прикрыть глаза и провалиться в нейропространство. Интегрированный в черепную кость чип позволял проделывать такие штуки, даже не подключаясь к коммуникационной среде, что было весьма полезным для человека, отвечающего за безопасность короны.

В нейропространстве сегодня преобладали холодные сиреневые оттенки. Во всех измерениях переливались, мерцали агрегации данных, опутанные нитями открытых коммуникационных каналов. Это было похоже на кристаллы, дремлющие в паутине, — и такая же невесомая паутина тянулась от самого Дарса вглубь бесконечного радужного лабиринта, чья размерность, как известно, определяется количетвом участников открытых коммуникационных сеансов.

Дарс нырнул в открытый канал связи, провалился в слепяще-белую вспышку, а в следующий миг перед мысленным взором уже развернулась новая картина: небольшое помещение без окон и дверей, стены голые, серые, тускло блестят металлическим напылением.

Посреди комнаты стоял, заложив руки за спину, мужчина в темно-синем летном костюме. Здесь он выглядел так же, как и в жизни, только намного моложе: коротко постриженные черные волосы, идеально выбритое скуластое лицо. Хищный нос и вечно приподнятая, словно в насмешке, левая бровь. Синие глаза смотрят с хитрым прищуром — пронзительный взгляд, пластающий сознание. Мало кто этот взгляд выдерживает.

— Долгих лет императору. — Дарс поклонился.

— Долгих, долгих. Давай без формальностей. — Император поморщился. — Мы на защищенном канале, вряд ли кто-то еще подключится. Скажи, удалось что-нибудь узнать? Зацепки? С кем она поддерживала связь в свои последние дни? До того, как убежище разгромили?

Дарс пожал плечами.

Император тоже помнил о последних словах королевы.

Более того, они его изрядно беспокоили.

— Пока ничего. Есть мысли посмотреть на «Белые лилии», но не уверен, что у королевы с ними были какие-то дела. Впрочем, она ведь могла все это и просто так сказать. Ну, чтобы тебе кровь попортить. Чтобы запомнили, наконец.

Император тяжело вздохнул. А потом глянул пронзительно-жалко и сказал:

— Так уж получилось, что у нас нет с тобой наследников, братишка. Глядя на твоего сына, я даже пытаться не хочу. Но империя, наша с тобой империя, должна процветать. А для этого желательно, чтобы я или ты оставались живы еще лет десять.

От этих слов, от напоминания о судьбе сына как будто ржавым гвоздем провернули под ребрами. Дарс и рад бы отвернуться, но в нейропространстве куда ни глянь — везде будет собеседник. Бесполезно.

— Ничего не случится, — глухо пробормотал он, — мы отслеживаем все, что только можно.

Где-то на границе сознания пиликнул оповещатель. Зловещим зеленым огоньком. Дарс поймал сжатыми в щепоть пальцами новую невесомую нить канала связи, глянул виновато на императора.

— Прости… если это все, то я…

— Понимаю, — боль в синих глазах, — сын.

— Да, это из академии. — Дарс стиснул челюсти. — Что он там еще натворил? Честное слово, как с цепи сорвался…

— Я тоже хочу знать.

Дарс расщепил канал надвое, одну часть протянул императору, вторую приложил к неощутимому в нейропространстве виску.

— Сэр, это Ретри, — донеслось как будто издалека, — простите, сэр, что отвлекаю. У вашего сына уже третий день в апартаментах черт знает что творится, пьяная оргия. Он не желает никого пускать внутрь, сэр, было бы неплохо, если бы вы глянули. Жалобы начали поступать.

— Ну вот видишь, — Дарс поднял глаза на брата, — ничего хорошего. Да и не могло быть ничего хорошего. Тот день, когда мы с тобой встретили бионика, оказался последним днем нашей нормальной жизни.

Император молча махнул рукой — мол, отправляйся к своему отпрыску.

Вся вина Дарса заключалась в том, что ему очень хотелось детей. Его предупреждали о рисках, но тогда… казалось, что все это неправда. В конце концов, облако изменений, выпущенное подосланным биоником, задело их с братом совсем чуть-чуть разреженным краем. Возможно, по замыслу убийцы, два консула, организовавшие переворот, должны были погибнуть сразу. Но не получилось. Проклятие, осевшее в крови, коснулось только сына.

Дарс Эшлин Квеон, младший брат нынешнего правителя империи Квеон, плеснул в лицо холодной водой, с силой провел по волосам пальцами. После выхода в нейропространство неприятно покалывало в висках, но это все ерунда, пройдет. Куда более важным было то, что Ретри, временно приставленный приглядывать за сыном, не справлялся. Затяжная пьянка в апартаментах академии — из рук вон плохо. Там ведь обучаются дети министров. Не всем понравится, когда у соседей на этаже дебош. Глядишь, и пресса влезет куда не надо, а там и самого императора начнут полоскать во всех медийных изданиях. В общем, надо было отправляться и приводить своего несчастного отпрыска в чувство.

Впрочем, у Клайва Эшлина было оправдание столь неподобающему поведению: когда знаешь, что тебе отмерено совсем мало времени до того, как превратишься в покрытого с головы до ног хитином акда, еще не то начнешь вытворять.

Настроение портилось с катастрофической скоростью.

Выйдя из ванной, Дарс покрутил на запястье контролирующий браслет.

— Магда, принесите мне, пожалуйста, мундир. Нет, не парадный. Вы не знаете, в чем я в ведомство хожу?

Еще примерно через полчаса, облаченный в идеально отглаженную форму Службы имперской безопасности, Дарс вернулся в кабинет, достал из сейфа точку входа в сигма-пространство. Ее изготовили в виде тяжелого перстня обтекаемой формы, покрытого черно-золотыми витыми полосами. Это было удобно. Правда, для загрузки новых карт приходилось подключаться к терминалу.

Он водрузил кольцо на средний палец, привычно щелкнул ногтем по золотой завитушке. Пол под ногами провалился на мгновение, в лицо дохнуло холодом — и тут же сигма-тоннель схлопнулся, выплевывая его прямиком в апартаменты Клайва.

Поморгав и сфокусировав зрение, Дарс огляделся.

Спальня. Скомканная постель. На полу бардак — пустые бутылки, контейнеры с логотипом ресторана «Тарин», что на первом этаже. Пахнет сладковатым дымом айхи, местным легким наркотиком растительного происхождения. В углу, прислонившись к стене, мирно похрапывает незнакомый парнишка. Тишина, прерываемая звуками капающей где-то воды.