Королева великого времени - Страница 12

На прошлой неделе мои рабочие сделали больше тысячи тюков. И за каждый тюк сверх тысячи я получила по пять центов. Этими деньгами я больше всего горжусь. Дженкинс был уверен, что мне их не видать, поэтому так приятно было войти к нему в кабинет и сообщить, что мы перевыполнили план.

Когда я заняла место Эльмиры Клементс, то стала добиваться улучшения условий труда. Я потребовала, чтобы машины расставили по-другому. В результате производительность труда заметно выросла. Да и качество работы улучшилось. Я потребовала для всех рабочих гладильного цеха перчатки до локтя. У меня на запястье навсегда останется шрам от ожога в мой первый день на фабрике. И я не хочу, чтобы мои рабочие подвергались такому риску.

Скоро будет год, как я работаю на фабрике, из них шесть месяцев — начальником цеха. Я не задумываюсь, нравится мне моя работа или нет, а просто стараюсь делать ее хорошо. К тому же, получая зарплату, я понимаю, как важно, что работаю. Моя семья нуждается в моей помощи. И я рада, что могу ей помочь.

Алессандро трудится вместе с папой на ферме, а мы с Еленой и малышкой живем в городе. Регулярно заходит речь о том, чтобы продать дом на Дьюи-стрит, но я довольна, что это пока только слова: отсюда легче добираться до фабрики. Есть и еще одна причина не продавать дом: в этом году Диана пойдет в школу в Розето. Моей младшей сестренке не придется работать на фабрике.

Ранним утром в понедельник Четти догоняет меня, и мы вместе идем на фабрику.

— Энтони Маруччи пригласил меня на свидание. В эту субботу. Мы поедем в кино в Истон. Хочешь с нами?

— Нет, спасибо. Третий лишний.

— Да ладно. У Энтони много друзей. Франко Цоллерано, например, ты очень нравишься.

— Ну нет. Уж больно он самодовольный.

— Все они такие. Он просто хочет произвести на тебя впечатление. — Четти бросает на меня проницательный взгляд. — Я кое-что слышала о Ренато. Кто-то из девочек слышал от его отца, что он сегодня возвращается.

Я застываю от неожиданности. Почему он не написал, что возвращается? С тех пор как он прислал то письмо об Ассунте, мы с ним регулярно переписывались.

Сегодня прибудет машина из Нью-Йорка, и мне придется допоздна следить за погрузкой. Раньше этим занимался мистер Дженкинс, но теперь поручил мне: он мне доверяет, знает, что я пересчитаю все честно и правильно.

Когда раздается гудок, рабочий день заканчивается, фабрика быстро пустеет. Я выключаю основное освещение в главном цеху, захожу в закройный и там, к своему удивлению, вижу Франко Цоллерано. Поскольку механики работают на нескольких фабриках, их видишь далеко не каждый день. Иногда я ловлю себя на том, что высматриваю, нет ли его сегодня, но потом вспоминаю Ренато. Никто не сравнится с Ренато, и тем более какой-то острый на язык механик.

Франко разобрал конвейер и теперь стоит, склонившись над закройным столом, и что-то делает.

— Что случилось? — спрашиваю я.

— Шестеренка полетела. Меняю.

Франко нажимает на рычаг и осторожно вынимает шестеренку. Не понимаю, как он умудряется разбирать все эти мелкие винтики своими огромными руками. Он в одной майке, и я не могу не заметить, какие у него широкие плечи.

— Ты что-то хотела? — Он отрывается от работы и глядит на меня.

— Да нет. Просто вот смотрю на... как ты работаешь. — Я боюсь, что Франко догадался, что я разглядывала его плечи.

— Почему ты не захотела пойти со мной в кино?

Я не ожидала, что он об этом заговорит.

— Ты меня не приглашал, — отшучиваюсь я.

— Тебя приглашала Четти. От моего имени.

— Кто же так приглашает девушку в кино?

— Мисс Кастеллука, не окажете ли вы мне честь в субботу вечером отправиться вместе со мной в кинематограф?

— Нет.

— Вот видишь, даже так не вышло, — смеется Франко. — Тебе нравится кто-то другой?

— Можно и так сказать.

— Я наблюдал за тобой: ты все время ходишь одна. Что-то непохоже, чтобы у тебя кто-то был.

— И тем не менее... Видишь ли, он старше меня и... и знаешь, я не собираюсь с тобой все это обсуждать.

— Но я тоже старше.

— Не настолько.

— Значит, он гораздо старше. Зачем тебе такой старик? Со мной будет веселее.

— Не слишком ли ты высокого о себе мнения?

— Для тебя — нет.

— Ты когда-нибудь слышал о неразделенной любви?

— А кто говорил о любви? — смеется Франко.

— Ну... не о любви... — начинаю выкручиваться я. — Короче, когда кто-то кому-то нравится меньше, чем тот ему.

— Проще говоря, я тебе нравлюсь не так сильно, как ты мне?

— Верно.

Франко обходит стол и приближается ко мне. Я отступаю, думая, что смогу выйти в открытую дверь, но упираюсь спиной в стену.

— Когда-нибудь ты полюбишь меня.

Он подходит вплотную. Я упираюсь руками ему в грудь и отталкиваю его.

— Меня ваша самоуверенность не впечатляет, мистер Цоллерано.

— Значит, еще впечатлит.

Я выбегаю в соседний цех, где грузчики заканчивают свою работу. Прохожу между рядами вешалок, перевожу дыхание. Успокоившись, выглядываю из-за угла: Франко не видно. Должно быть, ушел. Мне становится легче. Я иду к автомату с напитками, беру бутылку содовой, открываю крышку и пью.

— А мне можно глоточек? — в дверях стоит Ренато Ланзара. — Мне сказали, что ты сегодня допоздна. Поздравляю, начальник цеха! — Он подходит ко мне и целует в щеку. — Видел Четти. Она сказала, что ты меня ждала.

— Нет, она не говорила! — Вот я задам Четти, как только она мне попадется.

— Да-да, сказала, что ты скучала по мне каждый день, а она утешала тебя, когда ты проливала целые океаны слез.

— Да я ни разу не плакала! — Господи, как бы мне хотелось сказать ему, что я скучала.

— Странно, а Четти мне по-другому рассказывала, — поддразнивает он и вручает сверток в полосатой оберточной бумаге с бантом. — На, открой.

У меня в руках оказывается шелковый платок с моими инициалами с краю.

— Какая прелесть! Спасибо! — Я гляжу на него и не удерживаюсь, чтобы не подразнить его в ответ: — А ты, конечно, тоже рыдал обо мне круглые сутки?

— Еще бы!

И тут, так же как тогда, на чертовом колесе, он стал целовать меня. Послышался скрип половиц. Мы с Ренато обернулись.

— Простите.

Франко посмотрел на меня с каменным выражением лица, отвернулся и вышел. Но, как ни странно, я не почувствовала себя неловко, наоборот, меня наполняла гордость оттого, что он увидел, как Ренато меня поцеловал. Теперь сам убедился, кого я люблю.

Малышка Ассунта у нас красавица: глазки светло-карие и густые черные волосы. Елена от нее просто без ума, и девочка относится к ней как к матери. Елена старательно заботится о доме Алессандро: моет, убирает, стирает, готовит. Кажется, она нашла свое место в жизни. Никогда прежде не видела ее такой счастливой.

Все свободное от работы время я провожу с Ренато. Мне нравится, как на нас смотрят, когда после ужина мы прогуливаемся по летней Гарибальди-авеню. Ренато знает все тропинки в округе. Мы с ним гуляли по лесу в Поконосе и катались на лодке по реке Делавэр. Он уже окончил колледж и провел год за границей, но все еще не решил, что будет делать дальше. Школе в Розето требуется учитель литературы, но он сказал, что не хочет преподавать.

Сегодня мы поехали на озеро Минеи, неподалеку от Розето. Ренато достает рюкзак из багажника отцовской машины.

— У меня есть для тебя подарок. Ведь чтобы читать, не обязательно ходить в колледж. — Он целует меня и начинает доставать из рюкзака книги: — Начнем с «Ада» Данте, потом прочитаем греческие пьесы: Еврипида, Эсхила, Сократа.

— Я не люблю пьесы.

— Быть не может. — Он снова целует меня. — Куда делась фермерская дочка, готовая умереть ради знаний?

— Пошла работать на фабрику, — едко отвечаю я. — И после рабочего дня она приходит страшно усталая.

Ренато открывает «Ад» Данте.

— Тебе понравится. Тут про веру.

— Думаешь, я обрету веру, если прочитаю?

— Кто знает? — Он передает мне раскрытую книгу.