Королева в придачу - Страница 16

Дело было не только в этом. Разрыв с Фердинандом мог бы означать и сбои в торговле с Нидерландами – основным партнером Англии в торговле шерстью. А это был бы удар по английскому купечеству, с представителями которого Генрих недавно разговаривал. Кароза это понимал, поэтому и решился коснуться последнего щекотливого вопроса – брака Мэри Английской и внука Фердинанда Карла Кастильского. Но Генрих ушел от прямого ответа, заявив, что Карл еще не вступил в пору возмужания, когда ему срочно понадобится супруга.

– Но леди Мэри могла бы жить при его дворе, – заметил Кароза и невинно добавил: – Раз принцесса все равно не живет при особе вашего величества.

Генрих принял важную позу.

– Позвольте мне решать, где жить моей сестре. – Он вскочил. – Довольно. Аудиенция окончена. Я устал. – И, повернувшись к Брэндону, сказал: – Чарльз, я еду к Лонгвилю. Присоединяешься?

Брэндон вздохнул. В последнее время Генрих проявлял все больше внимания к французскому герцогу, и Лонгвиль, взятый в плен в битве при Теруане, вскоре из пленника стал другом короля и, как поговаривали, даже потеснил в сердце Генриха самого Брэндона. Однако это сближение было выгодно тем, кого интересовал союз Генриха с Францией. Брэндон принадлежал к их числу и уступал свое место подле короля этому надменному Лонгвилю.

И сейчас он лишь сокрушенно развел руками и отказался, сославшись на неотложные дела.

Генрих скорчил недовольную мину:

– Бог мой, Брэндон, я давал тебе все эти должности не для того, чтобы ты увиливал от основной своей обязанности – быть моим другом. Однако ладно. В конце концов, я знаю, что такое долг, и заменю приятное общение с тобой компанией с Франсуа де Лонгвилем.

У Брэндона не было никаких неотложных дел, когда он отказывал королю, но он обещал королеве помочь ей организовать вечерние развлечения. Поэтому, проводив короля, он тут же направился в покои королевы и в полутемном переходе встретился с Нэнси Керью, спешившей куда-то по поручению госпожи. Плутовские карие глаза Нэнси озорно блестели под строгим пятиугольным чепцом из серебристой парчи, который очень шел ей. Чарльз обрадовался этой неожиданной встрече и тут же заключил Нэнси в объятия.

– Фи, сэр, какой вы прыткий, – вымолвила молодая женщина, еще не отдышавшись после поцелуя. Но тут же опять подставила губы.

Она была из обедневшего рода Керью, державшегося на плаву исключительно благодаря благоволению к ним короля. Выданная замуж в четырнадцать лет и овдовевшая в восемнадцать, Нэнси была девушкой умной, осторожной и идеальной любовницей для Брэндона, так как не только понимала, что их союз не будет одобрен при дворе, но и умела так следить за собой, что их связь не имела последствий. К тому же она доносила любовнику все альковные тайны королевы.

– Ты придешь ко мне сегодня? – спросила Нэнси, отстраняясь от Брэндона, когда почувствовала, что их объятия требуют еще большей близости. Брэндон перевел дыхание.

– Я бы с удовольствием, малышка. Но как карта ляжет.

– Фи, сэр, разве вы не знаете, что азартные игры запрещены во время поста?

– Но в королевских покоях частенько нарушается это предписание, не так ли?

Они рассмеялись. Брэндону нравилась живость Нэнси, ее умение шутить и поддерживать шутку. Иногда он подумывал, что Нэнси, с ее опытом придворной жизни, умом и очарованием, была бы ему неплохой женой. Если бы девушка была хоть немного богата, или если бы он чувствовал к ней хоть каплю того сильного, всепоглощающего чувства, которое владело им во время первой женитьбы на Анне Браун!

– Королева послала меня купить шелковых ниток, – сказала Нэнси, приводя в порядок одежду. – Она села за рукоделие, но явно ждет тебя. И нервничает.

– Я как раз иду к ней. Скажи, Нэнси, а леди Бесси Блаунт у нее?

– Да. А что? Не надумал ли ты изменить мне с этой смазливой дурочкой?

– Она что, так глупа?

– Ну, она добрая, милая, всегда весела… но глупа, как гусыня.

– Жаль. Нет, Нэнси, не сердись. Просто я интересуюсь ею ради одного друга.

Нэнси Керью была очень сообразительна и сразу все поняла. Губы ее сложились в скептическую усмешку. Нет, сказала она, эта девушка, хотя и мила, но не сможет надолго увлечь такого человека, как «друг Чарльза». Хотя… Она многим нравится своим смазливым личиком и веселостью. И она уступчива.

– Боже правый! Неужели она уже была с кем-то? Моему другу нужна непременно девственница.

– Думаю, мисс Бесси невинна, – проговорила Нэнси после минутного раздумья. – Она ведь недавно вошла в штат ее величества и очень дорожит местом. Ты же знаешь, как строга королева насчет амурных похождений. Так что я очень рискую, оставляя свою дверь незапертой для тебя, ветрогон ты этакий.

– О, я ценю это, Нэнси, очень ценю.

Он поцеловал ее в шейку и шепнул, что при первой же возможности не преминет воспользоваться незапертой дверью. Нэнси чмокнула его в щеку и, смеясь, убежала. Брэндон направился к королеве.

В покоях ее величества было жарко. В большом камине на груде раскаленных углей пылало целое дерево. Катерина всегда зябла в Гринвиче, расположенном в низине у реки. Сейчас она сидела в нише у окна, вышивая для мужа рубашку. Она всегда сама шила для него белье и, как уверял Генрих, справлялась с этой чисто женской обязанностью просто великолепно. Правда, он считал, что лучше бы ей столь же успешно справляться с другими своими обязанностями – рожать здоровых сыновей, к примеру.

Сейчас в покоях Катерины было еще несколько женщин – четверо леди вышивали одеяло в углу, герцогиня Солсбери беседовала у другого окна с духовником ее величества, а еще одна молоденькая фрейлина наигрывала на лютне. Это и была Бесси Блаунт. Проходя, Брэндон чуть подмигнул ей. И она ответила ему просто очаровательной белозубой улыбкой, которая, увы, сразу давала понять, насколько сия девица уступчива. Остальные смотрели на Брэндона, шталмейстера его величества, несколько угрюмо. Он входил в партию противников королевы. По крайней мере, ее политических противников. Но личные отношения между Чарльзом и Катериной были легкими, дружескими, и сейчас королева милостиво протянула ему руку для поцелуя.

– Итак, сэр, что мы предпримем?

– Что пожелаете, ваше величество. Мы можем придумать игру в шарады или представления с масками…

– О нет, никаких шумных игр или нескромных представлений. – Королева поджала губы. – Сейчас время поста.

– Как вам угодно. Но тогда можно приготовить для его величества пьесу. Что-нибудь из классики, на благородной латыни. Его величество так любит латынь.

Эту идею Катерина одобрила. Какое-то время они обсуждали ее, пока не остановили выбор на пьесе Плавта «Milles cloriosus»[9], пьесе древней, но забавной. И тут же стали подбирать актеров, распределять роли, готовить костюмы. Позвали молодых придворных, пажей, привлекли даже охранников. На главную женскую роль Брэндон выбрал Бесси Блаунт. Она взялась с усердием, но латынь она почти не знала, фразы произносила неправильно и так забавно, что вызывала смех. Но когда Катерина предложила отдать роль кому-нибудь другому, вернувшейся Нэнси Керью, например, которая отличалась большим артистизмом и прекрасно справилась бы с ролью, Брэндон воспротивился, хотя и увидел на лице Нэнси обиженную гримасу. Но мисс Бесси так соблазнительно смотрелась в длинной рубашке с венком из бессмертников на распущенных длинных волосах, что Генрих будет доволен. Разумеется, этого Брендон не говорил Катерине и заставил доверчивую королеву одобрить его выбор.

Вскоре королеву посетил ее друг Бекингем. Увидев, какое веселье царит в покоях королевы, и поняв, что его причиной был Чарльз Брэндон, надменный герцог отошел в сторону и стоял, глядя в окно, нервно сжимая руки за спиной.

Пьесу они уже несколько раз отрепетировали, за окном стемнело, а короля все не было. Катерина, нервничая, велела подать ужин. Когда любивший показную пышность Генрих отсутствовал, Катерина позволяла себе трапезничать в простой домашней обстановке. За стол она пригласила своего духовника Диего, леди Солсбери, герцога Бекингема и Брэндона. И весь ужин Чарльз старался быть веселым, несмотря на колкие замечания Бекингема, суровое молчание Диего и сухие фразы леди Солсбери. По сути, любезной с ним была лишь королева, и ужин оставил в душе Брэндона тягостное впечатление.