Королева в придачу - Страница 10

– О, наш король Хэл – малый не промах! – засмеялся Боб Пейкок. – Знал, на кого поглядеть.

И он игриво подмигнул Джейн.

Мэри вдруг почувствовала себя всеми забытой. Гости глядели лишь на купальщицу. А ведь эти молодые люди – ее воздыхатели, их внимание должно принадлежать только ей. Поэтому, коротко поблагодарив Джейн за подарок, она тут же потребовала, чтобы заиграла музыка и начались танцы. Окончательно же принцесса успокоилась, когда Илайджа, Боб и Гэмфри заспорили, кто поведет ее высочество в первом круге.

Только под утро, когда все падали с ног от усталости, Мег Гилфорд отвела принцессу в ее опочивальню. Но и тут славную женщину ждало разочарование. Обычно она ночевала с Мэри в ее комнате, на небольшой, стоявшей в углу кровати, но на сей раз Мэри пожелала, чтобы при ней осталась Джейн Попинкорт.

Леди Гилфорд вздохнула.

– Ну, прямо малое дитя – подавай ей новую игрушку. Сама-то Джейн не больно рвалась к вам. И я не удивлюсь, если она предпочтет остаться с мистером Бобом Пейкоком.

Мэри растерянно заморгала.

– Не может быть. Джейн дама, а не шлюха, чтобы ложиться в постель с каждым встречным.

– Дама? – хмыкнула Гилфорд. – Эта дама неизвестно чему вас научит… Да от нее за милю несет беспутством. Одно то, что она не постыдилась выставить себя голой на обозрение стольких мужчин…

Она осеклась.

– Деточка, да ты что, не узнала ее?.. Ох, куда же ты?

Мэри стремглав вбежала в зал, где сонные служанки убирали со стола, допивали вино. Они с изумлением взглянули на принцессу.

– Эй, добавьте огня в камин! Подайте свечи! Я хочу разглядеть гобелен получше.

Она и не заметила парочку, беседующую на деревянной галерее в конце зала. Не видела, как Джейн, оттолкнув Боба Пейкока, сбежала к принцессе, подхватив со стола свечу.

– Вы все-таки заметили? – улыбаясь, спросила она, но имела в виду явно не купальщицу, – свет от ее свечи остановился на группе мужчин в углу.

Мэри невольно взглянула туда – и вопрос замер у нее на губах. Она смотрела во все глаза, узнав за спиной брата фигуру того, чей образ столько лет хранила в сердце… Вспоминала эту привычку стоять скрестив на груди руки и чуть вскинув подбородок. Эти каштановые жесткие волосы, красивой волной падающие на широкие плечи, эти голубые глаза на сильном смуглом лице воина.

– Чарльз, – прошептала, точно позвала, она, словно ожидая, что, затененный блистательным обликом ее брата, вышитый на гобелене придворный вдруг ответит.

Свеча дрогнула в руке Джейн. Она растерянно взглянула на принцессу. Когда-то фрейлина была поверенной всех ее тайн, и то, что Мэри скрывала от всех, Джейн было известно. Принцесс учат скрывать свои чувства, и даже если кто-то заметил влюбленность маленькой девочки, то кому могло прийти в голову, что это настолько серьезно?

Но сейчас Джейн даже испугалась. Она-то хорошо знала Чарльза Брэндона, бесспорно обаятельного, но циничного человека, интригана и карьериста. И то, что Мэри, легкомысленная и тщеславная, несмотря на годы, сохранила слепую преданность и любовь к нему… Хотя, будь Брэндон даже рыцарем без страха и упрека, для принцессы из рода Тюдоров это чувство все равно было бы губительным. Сейчас же, видя, какими глазами принцесса глядит на его тканое, несовершенное во многом изображение, Джейн Попинкорт не на шутку забеспокоилась. Она была лишь на три года старше семнадцатилетней принцессы, но чувствовала себя опытной, всезнающей, видевшей жизнь женщиной.

– Миледи, я не знала, что вы не заметили его с первого раза, – тихо сказала она.

Мэри, не сводя глаз с гобелена, покачала головой.

– Нет. Я смотрела на Генриха, на эти наряды… на тебя. Я ведь и тебя не узнала.

Она словно очнулась, почти сурово взглянув на Джейн. Оглянувшись, принцесса сделала знак отойти столпившимся за ее спиной слугам.

– За что дал тебе десять тысяч мой брат? Только за то, что поглядел, как ты купаешься?

«Как она наивна… и романтична», – подумала Джейн и ответила со вздохом:

– Я имела честь быть лишенной девственности его величеством Генрихом Тюдором. Таково было его желание. Я не смела отказать.

Мэри как будто не поняла.

– Так он?.. Мой брат и ты? Господи, все говорят, что Генрих никогда не изменяет Катерине.

Джейн усмехнулась:

– Поверьте, леди Мэри, на войне редко у какого мужчины нет женщины. А я… Что ж, я была его первой дамой, известной в обществе. Говорят, это честь.

Ей показалось, что принцесса не слушает ее, не в силах оторвать глаз от гобелена. И вдруг так и ожгла огнем темных, почти черных в сумраке зала глаз:

– А Брэндон? Ты не солгала мне?..

Фрейлина улыбнулась:

– Миледи, я уже все сказала вам сегодня.

Мэри облегченно вздохнула.

– Это хорошо, Джейн. Иначе… – И вдруг рассмеялась. – Выходит, благодаря тебе может расстроиться помолвка Брэндона и этой старухи Маргариты? О Джейн, как я тебе признательна!

Фрейлина еле успевала улавливать резкие перепады настроения принцессы. Но, воспользовавшись ее благодушием, спросила:

– Вам ведь все равно, женится он на ней или нет?

Мэри прелестно надула губки. «На континенте ее рот нашли бы очаровательным», – подумала Джейн.

– Как ты считаешь, Джейн, если моя помолвка с эрцгерцогом будет расторгнута, кого мне просватают?

– О, у такой прекрасной принцессы не будет отбоя в женихах, – заверила ее фрейлина. – Принц Португальский или Неаполитанский, герцоги Баварский или Савойский… Конечно, лучше всех был бы Франциск Ангулемский. Он родственник короля Франции и, если у Людовика XII не будет сына, что очень похоже, станет его наследником. К тому же Франциск слывет красивейшим и наиболее галантным из французских принцев. И…

– Пустое, – перебила ее Мэри, – все они мне безразличны. Признаюсь тебе – я желаю стать женой Чарльза Брэндона.

Она лишь улыбнулась, заметив ироничный взгляд Джейн, и, по-своему его истолковав, сказала:

– Ведь если он чуть не женился на Маргарите Австрийской, что помешает ему взять в супруги Мэри Английскую?

Джейн справедливо рассудила, что только жизнь вдали от двора и та необычная для принцесс крови свобода и самостоятельность, к которым она привыкла в Саффолке, могли заронить в голову Мэри эту немыслимую по своей дерзости мысль. Но Джейн не стала говорить этого подруге. Лишь молвила, улыбнувшись:

– Что ж, говорят, рождественская ночь – ночь пророчеств. И я буду молиться, чтобы произнесенное сегодня вами сбылось.

Лохань для купания была такой огромной, что двое весьма крупных молодых мужчин свободно разместились в ней. Более того, они боролись, топили друг друга, брызгались, хохотали. В конце концов, утомленные и довольные, они улеглись у противоположных краев лохани, устало дыша и улыбаясь друг другу.

– Эй, вода уже поостыла! – крикнул один из них суетившимся у больших разожженных каминов слугам. – Добавьте горячей.

– И подайте вина, – приказал другой. – А потом пошли все вон.

Над водой поднялись клубы пара. Слуги – кто в бархатных беретах, кто в войлочных колпаках, но все без камзолов, в рубахах с закатанными выше локтей рукавами – кланяясь, стали покидать помещение ванной комнаты.

Купальщики остались одни. Потрескивало пламя, освещая кирпичные веерные своды над головой. На лавках вдоль стен лежали стопки белья, нарядная чистая одежда. Большое, в человеческий рост, зеркало отражало кувшины и тазы у противоположной стены, флаконы с духами и ароматными добавками для ванной на столиках – и двух купающихся мужчин. У одного были белокурые, рыжеватые волосы, молочно-белое атлетическое тело, крупноватое, но вполне пропорционально сложенное. Другой был смуглым, худощавым, с могучими плечами, сильные мускулы играли под блестящей мокрой кожей. Волосы, потемневшие от влаги, были длинными, жесткими, упрямо завивались на концах. Не глядя на своего товарища, он любовался цветом вина, просвечивающего рубином на свет огня.