Королева придурочная - Страница 1

Ксения держала сына за руку. Она медленно прошла сквозь распахнутые настежь ворота и остановилась на скользкой дороге. Снежная поземка… Низкие тучи… Темный, зыбкий декабрьский рассвет. Будка охранника пустовала. Вместо двери в ней зиял голый проем. Только растущая рядом ель с накинутой на ветви новогодней гирляндой приветствовала ранних гостей мерцающей спиралью желтых огоньков. Дорога тут же заканчивалась, упираясь в сугробы сдвинутого бульдозером снега. За снежным валом виднелся покосившийся деревянный дом – при известном воображении в нем можно было увидеть старинную барскую усадьбу. Окна были темны. Крыльцо занесено снегом. Ксения неуверенно остановилась. Таксист, бредущий рядом с ней, тоже встал, бросил в снег багаж пассажирки и угрюмо спросил:

– Вы не ошиблись, хозяйка? Точно это место?

Ксения и сама засомневалась. В прошлый раз, когда она приезжала сюда, снег еще не выпал, по парку бежали разноцветные дорожки, и вообще, в солнечном свете все выглядело радостнее и веселее. Почему округа будто вымерла? Уже десятый час, а жизнь в таких местах начинается рано. Приподняв голову, Ксения угадала вдали, в просвете сосен, темнеющую громаду высотного здания. Один из верхних этажей прорезал пунктир светящихся окон. Только один! Но Ксения воспряла духом, взяла сына на руки и побрела по снежной целине в сторону многоэтажного монстра. Таксист обогнал их, – пошел впереди, печатая ботинками следы.

Не часто женщина с пятилетним сыном на руках отваживается сбежать из дома. Сбежать от плохого мужа. Но всякому терпению наступает предел.

Ксения Королёва была врачом, достойным специалистом, но в душе оставалась послушной девочкой-отличницей. Все заключалось дело в слишком интеллигентном воспитании: не подготовили ее родители к реальной жизни. Даже превратности судьбы не смогли искоренить в ней вежливости и привычки считаться с другими людьми. Ее уступчивостью воспользовался Вадим Кривонос, тоже дипломированный врач. Стал мужем Ксении и в быту показал себя законченным деспотом и садистом.

От медицинской практики Вадим Кривонос отошел вскоре после окончания института: то зарплата не устраивала, то далеко на работу ездить, то требования начальства чрезмерны. Сменив несколько мест службы, оказался на вольных хлебах – распространителем пищевых добавок. Но и в новой среде заслуг не прибавилось, партнеры пренебрежительно называли его «Вадик» и ответственных дел не поручали. Ксения тем временем освоилась в поликлинике, была на хорошем счету и работала физиотерапевтом. На сына с мужем у нее времени тоже хватало. Чем успешнее шли дела у Ксении, тем больше раздражался Вадик. Он стал вымещать на ней обиды, винить в своих неудачах. Орал, в запальчивости бросал в лицо презрительное – «Королева придурочная!». Только унижая жену, Вадик возвышался в собственных глазах.

Ксения большей частью отмалчивалась, иногда слабо возражала. Не дай ей бог указать на просчеты мужа – Вадик не стеснялся и руки распускать. Ксении часто приходилось запудривать синяки и ссадины на лице и шее, чтобы скрыть от окружающих следы безобразных сцен. Гордость не позволяла жаловаться на свою беду даже близким людям.

После приступов ярости Вадик становился смирным, падал перед Ксенией на колени, осыпал цветами и жаркими поцелуями. Покаянные речи мужа восстанавливали шаткое перемирие, но ненадолго. Вскоре ситуация повторялась и катилась по уже известному сценарию: нелепые обвинения, крики, рукоприкладство.

Очередная ссора возникла, как всегда, на пустом месте. Ксения собиралась на работу в поликлинику и решила примерить новые туфли. Накануне она купила их, чтобы надевать в кабинете вместо зимних сапог. Темные лодочки на высоком каблучке были ей впору, оставалось только посмотреть на себя со стороны. Ксения отошла подальше от зеркального шкафа, стоящего в прихожей, повернулась боком, приподняла юбку – каблучки выгодно подчеркивали ее стройные, красивые ноги.

– На работу собираешься! А вырядилась для кого? – в ожидании ответа Вадик напрягся: кулаки сжались, густые брови сомкнулись у переносицы и стали похожи на жирную галочку в документе. Скандал набирал силу.

Ксения безмятежно улыбнулась своему зеркальному отражению:

– Для кого? Для себя, для больных. Я доктор, и должна выглядеть прилично.

– Так я тебе и поверил! Не делай из меня кретина, королева придурочная. Перед хирургом, реально, красоваться? Или теперь на уролога, блин, запала?

В минуты ссор из дипломированного врача вылезал дворовый хулиган – в семье Вадик позволял себе разгуляться.

Вадик перечислил почти всех мужчин-врачей, о наличии которых в поликлинике знал из ее же рассказов. Затем с силой толкнул жену на стул и сорвал с ее ног новые туфельки. Ксения попыталась ухватиться за каблук, но Вадик был сильнее. Он овладел трофеем и начал молотить Ксению каблуком по голове, плечам, спине. Ксения закрывала голову руками, под ее пальцами, тонущими в волосах, уже вздулась заметная шишка. Исцарапанные каблуком пальцы саднили. Слезы лились по лицу Ксении, но она не замечала их. Ей было страшно!..

– Допрыгалась, блин! Вот тебе хирург! Вот тебе уролог! – Вадик осыпал жену ударами. Потом с силой схватил Ксению и отшвырнул от себя – зеркальная вставка в шкафу с дребезгом рассыпалась на мелкие части. И в каждом кусочке, как в кривом зеркале, отразилось искаженное болью лицо поверженной королевы. По плечу Ксении потекла кровь.

На шум в прихожей прибежал из комнаты Никитка и ухватился за босые ноги матери.

– Не бей, не бей мамочку! – закричал ребенок, сверкая испуганными глазами.

Вадик отступил. Ксения ушла в ванную комнату, заперлась и включила воду. Уже не раз пыталась она покончить со своим браком, и выставить мужа за дверь. Но попытки терпели крах. Вадик заявлял, что никогда не даст согласия на развод и никуда уходить не собирается. При этом угрожал, что если Ксения станет действовать наперекор, лишится своего сына. Он убьет и его и себя. Вадик красочно расписывал, как будет выглядеть трупик ребенка. Сейчас, ополаскивая саднящие раны холодной водой и смазывая их перекисью водорода, Ксения верила его угрозам. И, хотя сына изувер пока не трогал, мальчик, издерганный скандалами, часто капризничал, боялся темноты и с трудом засыпал даже в присутствии Ксении. На его поведение жаловались воспитатели в детском саду.

На сей раз муж отделал ее так, что пришлось отлеживаться несколько дней. Ксения вызвала врача из детской поликлиники, солгала, что у сына накануне была температура. Врачиха, вздохнув, выписала бюллетень по уходу и с состраданием посмотрела на бледное лицо коллеги с кровоподтеками у глаз. Ксения молчаливо поблагодарила врачиху, сгорая от стыда за свою ложь.

Этот случай переполнил чашу терпения. Мысль о побеге окончательно овладела душой. Под угрозой были не только ее здоровье и благополучие, но и жизнь сына – каким он вырастет при таком отце? Но куда бежать? К тому же – мало сменить жилье: тут и работа, и детский сад – все увязано в один узел. Ксения не знала, за какую ниточку потянуть.

Вадик через пару дней притащил огромный букет цветов и плюхнулся перед женой на колени. Что ж, эти сцены она видела не раз и больше не верила им. С брезгливым равнодушием она поставила цветы в вазу и ушла на кухню готовить ужин.

Возможность решить все разом подвернулась неожиданно. На специализированном семинаре Ксения повстречала институтскую сокурсницу Марию и, преодолев себя, поделилась своими проблемами. Мария работала в одном из санаториев курортного района под Петербургом. Пообещала поговорить насчет подруги с главврачом и свое обещание сдержала.

Ксения Игоревна Королёва предстала перед своем будущим руководителем. Разговор был долгий и тягостный. Ей пришлось коснуться семейных дел, вынудивших ее искать работу в отдаленном от города месте. Молодая женщина произвела выгодное впечатление на главврача. У нее был хороший диплом, приличный опыт работы и несколько свидетельств о повышении квалификации. Кроме того, она была элегантна, воспитана, и внешне весьма привлекательна. Пожилой начальник, стараясь не обнаружить восхищения, скользнул взглядом по стройным ножкам Ксении, пробежался по ладной фигурке, гладко зачесанным русым волосам и вполне добропорядочно уставился на ее лицо. Даже неправильный прикус – нижняя челюсть ее слегка выдавалась вперед – не портил общего впечатления, а придавал лицу Ксении особенное, по-королевски отстраненное выражение.