Королева мертвого города - Страница 3

Лик старухи тут же прорезали сотни чёрных морщинок. Лик исказился, и стал таким противоестественным и жутким, что Игорь невольно вскрикнул.

— Тебе смешно?! — прошипела старуха.

— О нет, что вы, что вы! Вовсе и не смешно, — залепетал Игорь.

— Тебе показался смешным мой единственный глаз! — утвердительно прохрипела она.

— Нет! Вы ошибаетесь!

— Ах ты маленький наглец! Ты ещё смеешь утверждать, что я ошибаюсь?! — рявкнула старуха.

И тут, наконец, вмешалась мама. Она заговорила быстро:

— Не смейте ничего делать моему сыну!..

Лик старухи изменился: исчезли чёрные, выражающие гнев морщины, и даже проявились какие-то мягкие, ласковые черты. А когда старуха заговорила, то в голосе её прозвучала такая неподдельная скорбь, что Игорь невольно почувствовал к ней жалость. И чем дальше она говорила, тем острее это чувство становилось.

— Ах, простите вы меня, старую! Я одна, совсем одна! Никому я не нужна. Вот накричала на мальчика, а теперь и сожалею, ибо он по справедливости рассмеялся: ведь что, кроме отвращенья иль насмешки облик мой может в человеке пробудить?..

— Ах, да что вы, — неуверенно проговорила мама, и провела ладонью по лбу — у неё неожиданно закружилась голова.

Старуха продолжала:

— А я на вас и не держу обиды. Только вот об одном попрошу: не могли бы вы провести меня до дома?

— До дома? — переспросил Игорь.

— Да, до моего скромного дома, — кивнула старуха. — Видите ли, у меня тут корзина с продуктами, и одна я её не дотащу, так что мальчик и поможет.

— Мне с вами идти? А я не хочу. Я заблудиться боюсь, — пробормотал Игорь.

— Так я тебя и не разлучу с мамой. Вы вместе пойдёте. А потом, когда до дома моего дойдёте, я вам объясню, как к дороге возвращаться. Вы уж помогите, пожалуйста, старушке. Ладно?

Игорь кивнул, также кивнула и его мама.

— Ну, вот и ладненько, — хихикнула старуха. — А на дорожку я вас ещё и водичкой угощу. Хорошая водичка. Газированная. Садитесь-ка за столик.

И они послушно уселись за столик. Старуха вышла из-за прилавка. Она оказалась невысока ростом, и чрезвычайно горбатой. Череп её был сокрыт платком, но всё равно было видно, что там топорщатся неровности.

Она поставила на стол два стакана. В том, который достался маме Игоря, пузырилась жидкость чёрного цвета, а у Игоря — зелёного.

— Отведайте моей газировочки, — попросила старуха.

И они выпили.

Сначала они петляли по городским улочкам, а потом оказались на лесной тропе. Шли уже очень долго, да к тому же и долго. Но Игорь не обращал внимания на усталость. Он находился в таком разморенном состоянии, когда ни одна мысль не могла принять чёткую форму; и вообще — в голове была какая-то противная, вязкая каша.

В одной руке он нёс весьма тяжёлую корзину, а другой рукой сжимал ладонь мамы. Но на маму он не смотрел. И вообще: то единственное, на что он всё-таки смотрел, был горб старухи. При каждом шаге этот горб либо резко подпрыгивал вверх, либо же заваливался в сторону.

И почему-то эти прыжки горба показались Игорю чрезвычайно смешными, и он громко рассмеялся.

Старуха остановилась, и повернулась к нему. И вновь у неё был тот жуткий, прорезанный чёрными морщинами лик. Её единственный выпученный глаз неистовствовал, метался в сантиметре от его лица.

Игорь в последний раз хмыкнул, но тут поник плечами и пробормотал:

— Извините, пожалуйста. Я больше не буду.

— О, наглый мальчишка, неужели ты думаешь, что эти жалкие извинения тебе помогут?! — прорычала старуха.

Игорь ожидал, что вступится его мама, но она почему-то безмолвствовала. Тут старуха хмыкнула, и высунувшийся из её пасти клык чирикнул по предплечью мальчика, расцарапал его в кровь.

И тут она спросила вкрадчиво:

— Ты надеешься, что мама тебя в обиду не даст, да?

— Д-да, — пролепетал Игорь.

— Ну, и зря ты надеешься. Ведь мама твоя далеко… Ой, как далеко!

— Неправда, моя мама рядом! — воскликнул мальчик.

Он повернул голову, и тут обнаружил, что сжимает в руке вовсе не мамину ладонь, а палку. Причём палка была такой трухлявой, что её и в качестве оружия использовать нельзя было.

— Ну что, получил? — хмыкнула ведьма. — Кто теперь смеяться будет?! А?!

И она разразилась пронзительным, злым хохотом. Игорь отступил на шаг, и тут почувствовал, что корзина, которую он нёс, шевелится. Взглянул туда, и увидел, что корзина полна извивающихся тёмных гадов.

Он вскрикнул от отвращенья, хотел отшвырнуть корзину в кусты, но старуха выхватила корзину, и прорычала:

— Моё добро! Не сметь швыряться!

— А я и не спорю. Мне вашего добра не нужно, — лепетал Игорь, и всё пятился назад по тропке.

— Куда ты? — вкрадчиво спросила старуха.

— За меня, наверное, уже мама волнуется.

— О-о, можешь быть уверен: она за тебя совсем не волнуется.

— Тем не менее, я побегу к ней.

— А не хочешь ли посетить мой скромный домик?..

Хотя их отделяло уже двадцать шагов, голос старухи звучал так отчётливо, будто она говорила прямо возле уха мальчика. Он замотал головой, приговаривая:

— Нет, нет. Как-нибудь в другой раз.

— В другой раз? — задумчиво спросила старуха.

— Да, да.

— Ну, что же. Я позволю тебе немного побегать. Это будет даже забавно, но всё же ты никуда от меня не денешься, и, будь уверен, сполна заплатишь за свои насмешки. Беги же! Беги!

Игорь повернулся и побежал по тропке, прочь от ужасной старухи, а в спину ему ударяли раскаты оглушительного хохота, в котором был целый океан ярости, и ни одной капельки счастья.

Он мчался, перепрыгивая через корни, и бежать ему было легко, потому что тропа вела под уклон. И он сообразил, что старуха уводила его в холмы.

Игорь бежал, и ему казалось, что за ним гонится нечто, и нагоняет, и вот сейчас набросится, и вцепится, и разорвёт. Он разгонялся ещё быстрее, и это продолжалось до тех пор, пока он не вылетел на берег реки. Там он поскользнулся и плюхнулся лицом в леденистую, родниковую воду…

Родниковая вода освежила, придала сил, выгнала из головы ту мутящую чувства одурь, которая появилась, когда мальчик выпил зелёную старухину газировку. Он поднялся, огляделся.

Оказывается, солнце уже скрылось за вершинами холмов, и до сумерек оставалось не больше часа. Игорь начал вспоминать, где он расстался со своей мамой. Воспоминания возвращались нехотя, а кое-что и вовсе осталось сокрытым. Так, например, он совершенно не помнил, как перебирался через эту реку со старухой.

Но всё же он пришёл к выводу, что в последний раз видел маму на базарной площади. При этом воспоминании он так разволновался, что даже проговорил вслух:

— Там она выпила этой чёрной газированной гадости, и осталась… наверное… и я очень, очень надеюсь, что с ней всё в порядке.

Сзади раздался резкий, хрипловатый крик. От неожиданности Игорь тоже вскрикнул, и обернулся. Оказывается, это голосил чрезвычайно крупный и угольно чёрный ворон. Оглашая округу своими насмешливыми криками, он полетел к холмам.

— Ну, вот и ладненько, — пробормотал Игорь. — А я иду искать свою маму.

Он быстро нашёл брод, и без особых проблем перебрался на противоположный берег. Теперь до заброшенного города было рукой подать…

В отчаянии метался Игорь по лабиринту узеньких и однообразных улочек. Он уже привык к тому, что краем глаза замечает некие фигуры. Тем не менее, за всё это время ему так и не встретился ни один живой человек. Он не нашёл базарной площади, он совсем запутался, он устал, а между тем приближалась ночь. Сгущались угольные тени. И всё чаще слышались шипящие, грозные голоса.

Ему казалось, что он уже по сотому разу пробегает по одному и тому же месту. Порылся в карманах, и не нашёл ничего, кроме мелкой монеты, положил её на покрытую мхом мостовую, и побежал дальше. А через пять минут вернулся на то же самое место, и только его монета была раздроблена на мельчайшие ошмётки, из которых некий шутник выложил изображение черепа.