Королева из тени - Страница 8

Елизавета Мария хорошо помнила Клод в те годы. Когда она, еще в статусе невесты наследного принца Кристиана, прибыла в Эланд, принцессу уже списали со счетов. Поздний ребенок, рожденная на исходе правления отца, к своим двадцати годам она не имела ни одной помолвки за плечами. Как ни старались придворные живописцы, приукрашивая модель, видеть женой откровенно некрасивую младшую дочь Эрика Четвертого никто не желал. Взошедший на престол восемью годами ранее брат списал ее со счетов. Подливала масла в огонь и его супруга, надменная Мария Эдуарда Гиспанская, с первого дня невзлюбившая невестку. Вдовствующая королева Маргаритой судьбой дочери не интересовалась вовсе.

Одевалась Клод скучно и мрачно, тогда как окружавшие принцессу фрейлины напоминали райских птиц. И вдруг, когда Елизавета Мария уже дважды стала матерью, она получила предложение руки и сердца…

Разница в возрасте между супругами не помешала им построить ровные отношения, без любви, но и без ненависти. Во всяком случае Клод никогда не жаловалась, наоборот, расцвела, даже горбилась меньше. Муж охотно выдавал ей любую сумму на «булавки», поэтому вскоре бывший «гадкий утенок» стал едва ли первой модницей королевства.

Отец Армана скончался от подагры в семьдесят восемь лет, оставив вдове крупную ежегодную ренту и полные шкатулки алмазов и изумрудов. К тому времени Елизавета Мария четвертый год вдовствовала: во время охоты Кристиан Десятый неудачно упал с лошади и сломал себе шею. Поговаривали, он был пьян.

Порой вдовствующая королева завидовала Клод. Старше ее на два года, при всех физических недостатках, она даже в преклонном возрасте сохранила отменную кожу и волосы, которыми Елизавета Мария не могла похвастаться.

– Баронесса Экроф говорит, девчонка дерзка и несдержанна на язык, – не желая ссориться с сыном, она вновь заговорила о Вильгельмине.

С Арманом Елизавета Мария разберется сама, осторожно погорит с Клод. Та никогда не отличалась большим умом, если ей что-то известно о планах сына, обязательно расскажет.

После не мешало бы наведаться на чашечку чая к прочим родственникам, предостеречь их от опрометчивых поступков. Стервятники не получат добычи, Леопольд поправится и жестоко накажет тех, кто мысленно примерил его корону.

– Так займите ее делом! – Король повернулся к матери спиной, недовольно засопел. – Она ведь дочь учителя? Пусть наставляет дочерей Руперта, тетушки Розалинды – кого угодно, лишь бы я больше никогда о ней не слышал. Если Арман действительно на ней женится, он круглый дурак.

– Девочка красивая…

– Дважды дурак. Я устал и хочу спать, после договорим, матушка!

Капля крови скатилась с пальцев, упала в серебряную чашу. Склонившись над ней, Арман упрямо вглядывался в изображение, надеясь в этот раз увидеть другие черты. Увы, чуда не произошло, проклятая кровь единорога отражала Вильгельмину. Наморщив носик, она сосредоточенно читала книгу, потом подняла на него глаза… Арман в ярости ударил кулаком по чаше. Она опрокинулась, залив кровью пол. Пускай, бруксы[5] с удовольствием слижут все до последней капли. А вот и одна из них, легка на помине!

Не отбрасывая тени, в окно влетела серебристо-серая, будто сотканная из лунного света, сова и опустилась на плечо Армана.

– Ну, как он?

Он обошел чашу. Каблуки высоких сапог для верховой езды стучали по полу. Эхо разносило звук по всему сводчатому залу, но Арман не боялся, что его услышат.

Покои Маргариты Аэрон пустовали много лет, собственно, их и построили по приказу свободолюбивой королевы. Она пожелала завести свой собственный двор, дворец во дворце, вход в который без предварительного разрешения был заказан даже венценосному супругу. Арман диву давался, как свободолюбивая сильфидская[6] принцесса родила прадеду нынешнего короля четверых детей, в том числе его мать. Зато понятно, почему между ними такая большая разница в возрасте!

И вот теперь в апартаментах Маргариты властвовал ее внук. Негласно, разумеется, официально комнаты были заперты, мебель закрыта чехлами до лучших времен. Самые ценные образцы разместили в других помещениях.

Попасть на половину Маргариты можно было по открытой галерее, уставленной кадками с декоративными кустами. Она выходила на закрытый внутренний дворик – идеальное место для размышлений. С двух сторон – глухая стена, с третьей – галерея, с четвертой – окна приемного зала, где он сейчас находился. Некогда здесь на возвышении стоял малый трон, ныне – треножник, на который Арман ставил жертвенную чашу.

Как бы удивился дед, последний носитель магии Славиев, что внук не только унаследовал фамильный дар, но превзошел его! Только что Арман видел свою судьбу и вновь остался ей недоволен. Он извел с десяток единорогов, которых добывал на Сумеречной охоте в лесах Эрато, но проклятое предсказание не желало меняться, узы крови раз за разом связывали его с Вильгельминой Майенской. Однако Арман тянул с помолвкой, надеялся переиграть судьбу.

Он ощутил, как задрожала, затрепетала брукса на его плече и усмехнулся:

– После!

Разумеется, ее тонкий нюх уловил сладкий аромат деликатеса.

– Вы дадите мне испить крови единорога? – Брукса не верила своему счастью.

– Возможно, если ты принесла хорошие вести. Так что король?

– Ему стало хуже, господин.

Брукса слетела с его плеча и, ударившись о пол, обратилась в женщину с длинными, до лодыжек, волосами. Глаза ее горели, бескровные губы приоткрылись, обнажив два острых и тонких, как иглы, клыка.

– Насколько хуже?

Арман запустил руку в чуть вьющиеся каштановые волосы. Они достались ему от матери, равно как острые скулы и низко посаженные брови, которые ничуть не портили его.

Странное дело, если Клод называли уродиной, то ее сын занимал мысли многих дам. Недостатки матери в мужском исполнении превратились в достоинства. Вытянутое лицо – в практически идеальный овал, чуть выступающий подбородок добавлял мужественности, а тонкие губы отвергали любые намеки на изнеженность и слабость характера. Довершал его облик высокий рост, астеничное телосложение, неизменная легкая небритость и редкие каре-зеленые глаза.

Придворные кумушки наперебой сватали за Армана первых красавиц Эланда, но ни одна так и не получила предложения. Он охотно заводил мимолетные интрижки, предпочитая дам попроще, глупеньких, неревнивых, и старательно избегал брака. Обеспокоенная Клод пробовала подыскать ему жену, но все кандидатуры Арман неизменно отвергал. «Не беспокойтесь, – усмехался он в ответ на ее страхи, – род дер Хольмов не прервется, нужно лишь дождаться свою истинную пару» И вот злодейка-судьба подбросила ему девчонку… Девчонку, от которой Арману не требовалось ничего, кроме ее дара.

– А насколько нужно? – живо откликнулась брукса.

Она изнывала от нетерпения, искоса бросала взгляды на кровь на полу. И Арман смилостивился:

– Пей!

Пока брукса жадно слизывала капли с каменных плит, он напряженно размышлял о сложившейся ситуации. Елизавета Мария напрасно приписывала ему заражение сына, с оспой короля познакомил другой. Арману было известно его имя, равно как и то, что тот не получит трона. Раз уж корона в силу обстоятельств освободится чуть раньше, он не станет ждать, разыграет карты сейчас.

Девчонке семнадцать – подходящий брачный возраст. И подходящее время, чтобы назвать ее наследницей Леопольда. Люди перед смертью частенько раскаиваются в грехах, почему бы и королю не простить сестрицу? Брат давно в могиле, детей нет, а тут самая близкая родственница…

– Благодарю, господин!

Насытившись, брукса облобызала его руку и вернулась к прежней теме:

– Так мне ускорить его уход?

– Нет, просто наблюдай.

Арман знал, что Леопольд умрет. Он видел печать смерти на его ауре – подобные вещи не замаскируешь. Недавний прилив сил – ложная надежда, за которой последует агония.