Королева Хальдора (СИ) - Страница 5

Прислонившись к стене, я задумчиво огляделась, отчего-то чувствуя себя неуютно. А ведь я никогда не боялась своего дома. Спокойно могла по ночам бродить по комнатам. А сейчас мне казалось, что окружающая меня темнота какая-то живая, что ли. Нет, она не шевелилась, но мне до сих пор чудился взгляд той птицы.

А ведь говорят, что они очень умные. И живут очень долго. Почти как колдуньи.

Я вздрогнула.

Могло ли быть такое, что это и не птица вовсе?

Кто знает, на что на самом деле способны люди с колдовским даром. Меня, конечно, обучали владеть своей силой, но преподавали только основы, как и по всем остальным дисциплинам.

Любая леди из семьи геральдов должна иметь представление о многих предметах. И я сейчас говорю не об элементарных вещах вроде чтения, письменности и счета. Мне преподавали и историю, и политику, и мироустройство, и ведение хозяйства, и магию. Про банальный этикет, танцы, музицирование и рукоделие я вообще молчу.

Считается, что любая леди обязана уметь не только вышить платок, разобраться в домовых книгах, но и поддержать разговор с мужем на любую тему. И не важно, о чем вы будете говорить, о закупке крупного рогатого скота или же о причинах, из-за которых семьсот лет назад вспыхнула Ладийская война.

Так вот. Основы магии, позволяющие мне зажигать свечи или излечивать мелкие царапины и порезы, не дают ответа на вопрос: мог ли ворон быть на самом деле какой-нибудь колдуньей или колдуном? Просто я действительно никогда не видела таких крупных птиц. Да и появился же он как-то в моей комнате.

Да, я помню, что подумала о служанках и открытом окне, но что, если всё совсем не так?

– Все-таки надо сказать, – тихо прошептала я, устремляясь к комнате отца. Они с матерью всегда ночевали порознь. Конечно, для поддержания жизни отца они обязаны были встречаться в общей спальне в определенные дни, но я старалась об этом не задумываться и никогда их там не видела.

Сегодня темные коридоры были какими-то слишком тихими. Звук моих шагов отлетал от стен, и иной раз мне казалось, что звук этот вязнет по углам, прямо в мягкой тьме.

Немного нервно оглянувшись, я подхватила одной рукой подол (в другой руке был зажат металлический подсвечник) и побежала.

Тут же появилось ощущение, что за мной кто-то следует. Горло сдавил страх, поднявшийся откуда-то из глубин сознания. Мне казалось, что я бегу слишком медленно, что еще немного – и на мое плечо опустится когтистая рука.

В груди все сжалось. Хотелось обернуться и закричать, выставляя перед собой подсвечник.

Я понимала, если обернусь, то, скорее всего, ничего там не увижу, но внезапно накативший страх был сильнее любого довода разума.

На дверь отца я налетела со всего маху. Он никогда не запирал ее, поэтому я буквально ввалилась в комнату. Споткнувшись о лежащую на полу шкуру, взмахнула руками, выпуская от неожиданности подсвечник, а потом и вовсе свалилась на пол, больно ударившись при этом локтями и коленями.

Рядом со мной упал подсвечник. И это только добавило шуму, учитывая, что он был металлическим.

 – Кто?.. – послышалось со стороны кровати.

 – Пап, – позвала я, садясь прямо на пол и оборачиваясь в сторону открытой двери. – Это я. Прости, я упала, – добавила, уже немного приходя в себя.

 – Что-то случилось, Амелия? – тут же встревожился отец. Около кровати зажглась свеча, и через секунду я ощутила на плечах сильные руки. Он помог мне подняться, а потом подвел к креслу и усадил, торопливо наливая в кружку воды из кувшина. – Тебя что-то напугало?

Я смутилась, чувствуя, как щеки заливает жаром. Великий, какая я идиотка! Сама себя напугала, ввалилась к отцу и в довершение всего неуклюже упала. Хорошо еще, подсвечник рядом упал, а то ведь мог и на голову, и, учитывая его тяжесть, одной шишкой все бы не обошлось.

 – Прости, просто там у меня в комнате откуда-то взялась птица. Я решила сказать, а потом... В коридоре так темно, я почему-то перепугалась.

 – Птица? – выхватил главное отец. – Залетела в окно, что ли? В коридоре темноты испугалась?

Я прикусила щеку изнутри, чувствуя, как совсем недавно накатывающий страх отступает. Сейчас мне было так неловко и стыдно за свое поведение, что я даже не могла посмотреть отцу в глаза.

Собравшись с мыслями, я быстро и коротко рассказала обо всем. И о странном вороне, и об ощущении постороннего присутствия в темноте.

Вместо того чтобы заверить меня, что все это мне всего лишь почудилось, отец моментально нахмурился, становясь серьезным и собранным.

Оставлять меня одну он не стал. Вместо этого мы с ним отправились к моему брату. Он единственный, кто еще не был женат и оставался с нами в поместье. Остальные давно уже жили отдельно, правда часто бывали у нас.

После моего рассказа Герберт весь подобрался, прямо как отец совсем недавно. С его лица очень быстро пропал любой намек на сонливость.

 – Что думаешь? – спросил отец у Герберта, хмуро оглядывая коридор, ведущий от моей комнаты до спальни отца.

Брат поводил рукой по углам, всматриваясь во что-то, а потом нахмурился так, что стало понятно: не все так просто.

 – Странное ощущение, – пробормотал он, буквально прилипая к стене. – Будто тут и в самом деле кто-то был... и не был в то же время.

 – Как это? – тут же заинтересовался отец. – Думаю, нам нужно взглянуть на эту птицу.

 – Сомневаюсь, что она еще там, – Герберт отлип от стены и торопливо зашагал в сторону моей комнаты.

Как брат и сказал – комната была совершенно пуста. Всё выглядело так, словно я только что ее покинула. Разворошенная постель, откинутое едва ли не на пол одеяло, раскрытое окно и натекшая под ним лужа из-за дождя. И ни следа ворона.

 – Да, здесь похожее ощущение, только сильнее, – хмуро сказал Герберт, прикасаясь к одеялу и постели. – И оно быстро исчезает. Задержись мы минут на десять – и здесь не осталось бы ни следа.

 – Объясни подробнее, – буквально потребовал отец, выглядывая из окна на улицу. Там все еще шел дождь.

Брат немного помолчал, явно собираясь с мыслями, а потом всё-таки заговорил:

 – Каждый человек оставляет на предметах и даже просто в воздухе свой след, или это еще можно назвать отпечатком. Чем чаще человек прикасается или каким-либо образом взаимодействует с предметом, тем сильнее этот отпечаток. Например, в этой комнате все буквально искрит от жизненной и магической силы Амелии. И это нормально. Если человек не имеет магической силы, то он все равно оставляет свой след, правда лишенный какой-либо магии.

 – Герберт, можно более коротко? – попросил отец, явно теряя терпение. У брата была такая привычка. Если он начинал что-то рассказывать, то как бы слегка увлекался. – Мы теряем время.

Брат бросил на отца хмурый взгляд, вздохнул и качнул осуждающе головой.

 – И что? Спешить больше некуда. В этой комнате и коридоре был кто-то, но по следу я могу сказать, что это была магическая сила.

 – То есть колдун? – уточнил отец, весь как-то странно подбираясь. Удивительно, но он мгновенно преобразился, став похожим на хмурого хищника, семью которого кто-то посмел тронуть.

 – То есть сила, – педантично поправил Герберт. – Человека в этой комнате не было, была лишь его сила.

Брат сказал это и как-то растерянно осмотрелся, будто и сам не верил в сказанное.

 – Вот только подобное невозможно, – тихо добавил он, садясь на мою кровать, предварительно накинув на нее покрывало.

Тут же вспомнилось, как при прикосновении к ворону мои пальцы на мгновение окутал черный туман. Значит, мне всё-таки не показалось тогда! Великий, что происходит? Кто это был?

Брат сказал «сила»? Но даже я знаю, что сила сама по себе, отдельно от человека, передвигаться не может.

Отец прошелся по комнате, а потом резко задернул шторы, словно его раздражало открытое окно.

 – Амелия, возьми всё, что тебе нужно. Сегодня будешь спать у меня, – сказал он, подходя к двери. – Мне это не нравится. Думаю, с твоим отъездом нужно поспешить.