Король-Уголь - Страница 1

Городок Педро был расположен у подножия горной гряды. Он представлял собой беспорядочное скопление лавок и кабаков, а от него поднимались вверх, разбегаясь по каньонам, несколько железнодорожных веток, обслуживавших весь угольный район. Всю неделю Педро мирно спал, но каждую субботу, вечером, когда с гор толпами спускались шахтеры, а окрестные скотоводы спешили туда верхом и на автомобилях, городок просыпался для кипучей деятельности.

В самых последних числах июня на станции Педро из поезда высадился молодой человек лет двадцати или чуть постарше, с живым, подвижным лицом и каштановыми волнистыми волосами. На нем был потертый, выцветший костюм, купленный в том квартале его родного города, где еврейские лавочники стоят на тротуарах и зазывают к себе покупателей, грязная синяя рубашка без галстука и пара рабочих башмаков, которые много послужили на своем веку. На спине он нес затянутое в ремни одеяло и запасную пару белья, а в карманах — гребешок, зубную щетку и карманное зеркальце.

Сидя в вагоне для курящих, молодой человек все время прислушивался к речи шахтеров, стараясь перенять их произношение. Сойдя на платформу, он прошел по полотну, натер себе руки золой, затем еще напудрил ею лицо. Осмотрев результаты этой процедуры в зеркальце, он неторопливо двинулся по главной улице Педро и, выбрав какую-то табачную лавчонку, зашел, стараясь говорить погрубее, он обратился к хозяйке:

— Скажите, как мне добраться до шахты «Пайн-крик»?

Женщина посмотрела на посетителя без тени подозрительности. Получив от нее исчерпывающие объяснения, он сел в трамвай и вышел у подножия каньона Пайн-крик, откуда ему предстояло еще проделать тринадцать миль пешком в гору. День был солнечный, небо прозрачно, как кристалл, горный воздух вселял бодрость. Молодой человек шагал со счастливым видом и распевал песню, состоявшую из бесконечного количества куплетов:

и так далее, и так далее — все про луну и про счастливых студентов. Это была смесь веселой чепухи и тех вопросов, которыми современная молодежь уже начала беспокоить старшее поколение. Но ритм песни был слишком быстрый для крутого подъема; правда. Хал Уорнер то и дело останавливался и горланил свои куплеты, обращаясь к отвесным стенам каньона, а выслушав ответное эхо, продолжал путь. Любовь и интерес к жизни наполняли юную душу. В карманах у него звенела мелочь, а в поясе была зашита десятидолларовая ассигнация на всякий пожарный случай. Если бы фотограф «Всеобщей Топливной компании» Питера Харригана мог сейчас запечатлеть его на моментальной фотографии, этот снимок послужил бы отличным «портретом шахтера» для любой рекламы, прославляющей американское «просперити».

Но подъем оказался тяжелым; к концу путник почувствовал груз своих башмаков и перестал петь. Солнце уже пряталось за вершиной каньона, когда он добрался до своей цели — до ворот, поставленных поперек дороги, с вывеской:

УГОЛЬНАЯ КОМПАНИЙ «ПАЙН КРИК».

ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ.

ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН.

Хал приблизился к чугунным воротам, запертым на висячий замок. Он остановился на минуту, припоминая, как надо имитировать народную речь, затем начал стучать ногой в ворота. Из будки вышел сторож.

— Ты чего? — спросил он.

— Откройте. Я насчет работы.

— Откуда явился?

— Из Педро.

— Где работал раньше?

— В бакалейной лавке.

— В какой?

— Петерсон и Компания, Уэстерн-Сити.

Сторож подошел поближе и через решетку внимательно оглядел юношу.

— Эй, Билл! — позвал он, и тогда из будки вышел еще один человек. — Тут вот парень ищет работу, говорит, что он работал в бакалейной лавке.

— Покажи справки, — потребовал Билл.

Хал повсюду слышал, что на шахтах не хватает рук и там готовы взять на работу всякого. И он вообразил, что стóит человеку постучать, как все двери сразу распахнутся перед ним.

— Справки мне не дали, — сказал он и поспешно добавил: — Я напился, и меня выгнали.

Хал знал наверняка, что склонность к пьянству отнюдь не помеха для получения работы на шахте.

Но сторожа даже не шевельнулись, чтобы открыть ворота. Второй бесцеремонно оглядывал пришельца с ног до головы, и Хал с неприятным чувством догадывался о причине их подозрительности.

— Я не бродяга, — сказал он. — Откройте ворота, и я вам это докажу.

Но сторожа по-прежнему стояли не двигаясь. Потом, переглянувшись со своим товарищем, Билл сказал:

— Нам рабочие не нужны.

— Как? — вскричал Хал. — Я своими глазами видел объявление в городе!

— Это старое объявление, — сказал Билл.

— Но я пешком тащился на гору!

— Зато под гору легче будет!

— Темноты, паренек, боишься? — съязвил сторож.

— Да что с вами! — взмолился Хал. — Помогите человеку! Я готов заплатить, дайте мне хотя бы койку на ночь!

— Ничего у нас для тебя нет! — сказал Билл, повернулся и ушел к себе в будку.

Другой сторож стоял, вперив в пришельца нескрываемо враждебный взгляд. Хал еще пытался просить, но тот повторил три раза подряд:

— Катись отсюда!

Так ничего и не добившись, Хал зашагал назад по дороге и, пройдя немного, сел на землю, чтобы обдумать положение.

Действительно, какая это бессмысленная затея — расставить вдоль дороги, на видных местах, столбы с объявлениями «Требуется рабочая сила», чтобы человек карабкался тринадцать миль в гору и, наконец, добравшись, получил отказ без указания причин! Там, за оградой, конечно, работа есть — Хал в этом не сомневался. Если бы ему только пробраться к начальству, он бы упросил, чтобы его взяли! Он встал и прошел с четверть мили по дороге до того места, где ее пересекало железнодорожное полотно, петлявшее по ущелью. В это время по рельсам грохотал порожняк, направлявшийся в сторону шахты; вагоны лязгали и скрежетали, взбираясь на кручу вслед за пыхтящим паровозом. Это подсказало Халу выход из положения.

Темнело. Крадучись, Хал побежал за поездом. Попав в тень, он выпрямился и прыгнул на ходу в один из вагонов. Это заняло секунду, не больше, и вот он уже лежал плашмя на полу вагона, с замирающим сердцем ожидая, что будет.