Король Треф - Страница 16

Я чувствовал себя, как в тире, и, задержав дыхание, быстро выстрелил три раза, после каждого выстрела ровно переводя толстый и длинный ствол пистолета с глушителем чуть правее.

Раздались три негромких хлопка и три бандюка, застонав, повалились на землю.

А вот теперь следовало шевелиться.

И я бросился прямо на оставшихся, чтобы проскочить справа от них и оказаться позади их машин. Так оно и вышло. Пока они рюхнули, что к чему, я уже спрятался за большой и толстый «Блэйзер», успев по дороге всадить пулю в башку его водителя, который попытался высунуться из машины и поучаствовать в событиях.

Обезопасив себя на самое ближайшее время, я приступил к дальнейшим действиям. И нужно было поторапливаться.

Я упал на землю и, заглянув под «Блейзер», увидел с другой стороны три пары топчущихся на месте ног. Одна из них была в лаковых штиблетах и принадлежала Алексу. Я тщательно прицелился и нажал на спусковой крючок. Пуля разворотила Алексу щиколотку, он завопил и свалился на землю, ухватившись обеими руками за ногу. Другие ноги засуетились рядом с ним, видимо, один из бандюков решил помочь раненому шефу. Зато третья пара ног бросилась бежать вокруг «Блэйзера» прямо в мою сторону.

Отлично, подумал я, и, перекатившись на спину, выставил пистолет перед собой и стал ждать. И точно, через пару секунд из-за машины выскочил готовый застрелить меня браток. Я нажал на спуск, и он, выронив пистолет, повалился на землю, получив пулю в брюхо.

Теперь оставались только Алекс, потом тот, кто суетился рядом с ним, и еще один водитель. Я повернулся на бок и снова заглянул под машину. Алекс лежал на боку, на его лице была гримаса боли, и он держался обеими руками за щиколотку. Наверное, это было очень больно. Рядом с ним на коленях стоял его подручный. Его лица видно не было, но зато я прекрасно видел его руку, в которой был зажат «Макаров».

Я опять прицелился, раздался негромкий хлопок, и «Макаров» отлетел в сторону, а державший его человек взвыл и, схватившись другой рукой за рану, вскочил на ноги.

Я встал и осторожно выглянул из-за машины. Все было в порядке.

Все валялись на земле, только раненный в руку бандит стоял в сторонке и укачивал ее, словно плачущего ребенка. При этом он смотрел на меня, и на его лице была смесь страха и злобы.

Вдруг мотор «БМВ» взревел, и машина рванулась с места.

Сидевший в ней водила, по всей видимости, решил, что острых ощущений с него хватит, и попытался сделать ноги.

Ай-яй-яй! Разве можно бросать товарищей в беде?

Я быстро поднял пистолет и очередью выпустил оставшиеся восемь пуль приблизительно в сторону головы водителя. Темное стекло разлетелось, а «БМВ» вдруг замедлил ход и поехал прямо на стену дома. Когда он уткнулся в нее и заглох, настала тишина, нарушаемая только стонами оставшихся в живых.

Быстро перезарядив «Беретту», я обошел двор, внимательно осматривая лежащих и отбрасывая ногой их пистолеты. Наученный горьким опытом перестрелки в Душанбе, когда из-за собственной глупости я потерял Настю, я не хотел неприятных сюрпризов. Они слишком дорого обходятся.

Итак, на земле лежали три трупа, трое раненых, одним из которых был Алекс, еще один, неизвестно, убитый или нет, сидел в уткнувшемся в стену «БМВ». Восьмой застенчиво стоял в сторонке, держась за простреленную руку и кидая на меня злобные взгляды.

Вот и хорошо, подумал я, ты-то мне и нужен.

Я поднял с земли «Вальтер», из которого ни разу не успели выстрелить, сунул «Беретту» под мышку и быстро проверил его обойму. Она была полной. Положив «Беретту» на капот «Блэйзера» и, отойдя от машины, я навел «Вальтер» на братка.

– Слышь, ты, петух новгородский, – обратился я к нему, – иди-ка сюда, да побыстрее!

Он злобно скривился, но подошел ко мне, глядя исподлобья.

– У тебя вроде другая рука еще целая? Возьми этот пистолет, – и я указал на лежащую на капоте «Беретту», – и не делай лишних движений. Понял?

Я навел на него «Вальтер», а сам отошел на несколько шагов в сторону. А поменял пистолеты я потому, что мне совсем не нужна была громкая стрельба средь бела дня. Кроме того, я собирался провести здесь еще некоторое время, так что все должно быть тихо. А взрыв – ерунда. Мало ли где что хлопнуло?

Он удивленно посмотрел на меня, но подчинился.

– Держи ствол вниз. Иначе получишь маслину в башку.

Он послушно опустил пистолет и молча смотрел на меня.

– Не дрейфь раньше времени, – успокаивающе сказал я ему, – что такое контрольный выстрел, знаешь?

Его глаза расширились.

– Ты мне глазки не строй, – угрожающе сказал я, – сейчас обойдешь всех и каждому выстрелишь в башку так, чтобы я все видел. Каждому, кроме Алекса. Понял?

Он было открыл рот, но я навел пистолет ему в лоб и прищурился.

Он опустил голову, и я добавил:

– Двигайся медленно, иначе – могила.

И он побрел по двору, останавливаясь у каждого лежащего и, тщательно прицелившись, стрелял им в голову. Все было добросовестно. Голова каждого подскакивала, а потом вокруг нее образовывалась черная лужа. Я взглянул на лежавшего на прежнем месте Алекса. Он, все так же держась за кровоточившую лодыжку, с ненавистью следил за мной и молчал.

– Теперь в «БМВ»! – скомандовал я. Громила подошел к машине и открыл дверь.

И тут же отскочил в сторону, потому что ему под ноги вывалился труп, которому контрольный выстрел ну никак не требовался. Его голова напоминала арбуз, по которому дали кувалдой. Видать, в нее угодило несколько пуль. Макушки не было вообще, а то, что оставалось, было измазано смесью крови, мозга и раздробленных костей черепа.

Мой бедный палач выронил пистолет, оперся здоровой рукой о стенку и стал кидать харч. Мне, хоть я и был закален работой в реанимации, тоже стало не по себе. Однако, взяв себя в руки и подойдя к нему, я подобрал с земли «Беретту».

Вернувшись к машине, я дождался, когда браток проблюется, и позвал его:

– Все, закончил? Иди сюда.

Он, окончательно сломанный, безропотно подошел ко мне, вытирая платком мокрую морду.

Я помолчал и, держа «Беретту» наготове, сказал:

– А сейчас ты, Алекс, расскажешь мне все. Вопрос первый – почему ты приехал на встречу со мной, маленьким и слабым, с целой армией вооруженных людей? И сразу же второй вопрос – куда ты хотел меня везти? Можешь отвечать на любой или на оба сразу. Говори, я тебя слушаю.

Алекс скривился и выдавил сквозь зубы:

– Пошел ты, гнида казематная!

– Это я, значит, гнида? – поинтересовался я, – я, а не ты, который меня захватить хотел на ровном месте? Ну что же, вот сейчас мы и проверим, кто из нас гнида. А заодно ты увидишь, чего стоишь ты сам, чего стоят твои братки и чего стоит ваша дружба.

Я перевел взгляд на стоявшего рядом хмурого безоружного братка.

– Как тебя зовут, брателла?

Он вдруг ухмыльнулся и хрипло сказал:

– А меня Брателлой и зовут. Я удивился и покачал головой:

– Надо же, угадал… Ну так вот, Брателла, Алексу – конец. Это я тебе точно обещаю. То, что я человек серьезный, – сам видел. Но вот, понимаешь, какое дело… Не хочет Алекс отвечать на мои вопросы. А мне об него руки пачкать не хочется. Так что испачкай об него хоть руку свою оставшуюся, хоть ноги, хоть каркалыгу свою ему в очко засади, а чтобы он на мои вопросы ответил. А вопросы простые. Повторю еще раз. Первое – куда вы меня хотели везти. Второе – зачем. Вот и все вопросы. Давай, приступай. И имей в виду, если он все расскажет, я тебя не трону.

И, попятившись назад, я удобно облокотился на высокий капот «Блэйзера».

Брателла в нерешительности посмотрел на меня, потом на Алекса, и тогда я сказал ему:

– Давай, Брателла, отработай свою жизнь.

Брателла повернулся к Алексу и извиняющимся голосом сказал:

– Слышь, Алекс, скажи ты ему, чего он хочет, сам видишь, наши не пляшут!

Алекс пронзил его взглядом и ответил:

– Я тебя, падла, живого в землю зарою! Я засмеялся и встрял в их разговор:

– Не верь ему, Брателла, это его зароют на днях! А тебе еще, может быть, жить придется.