Король Треф - Страница 13

Так, пошел другой разговор. Видно, по моей внешности все-таки заметно, откуда у меня ноги растут. И, гадом буду, этот Алекс уже решил прибрать меня к рукам и сделать из меня своего солдатика. Но я с ним в эти игры играть не буду. Обойдется.

И я вежливо, но твердо ответил:

– Погонялово у меня есть, как не быть! Но тут, в Нью-Йорке, я не при делах. Так что обойдемся без моего погонялова.

И, чувствуя, что отказ заговорить на одном языке надо смягчить, я добавил:

– Во всяком случае – пока у меня не будет нормальной американской ксивы. Пойми меня правильно, Алекс, мои проблемы – это мои проблемы. И я не хочу, чтобы они стали проблемами для кого-нибудь еще.

Я намеренно задел Алекса, намекнув, чтобы он не совал нос не в свои дела, и одновременно дал ему понять, что перед ним сидит не простой фантик, а серьезный человек, который не будет трепать языком о своих делах перед первым встречным, хоть бы он и паханом оказался.

Левая бровь Алекса чуть дернулась вверх, и он спросил:

– То есть – ты хочешь сказать, что здешняя братва тебе не ровня?

Я улыбнулся и сказал:

– Брось, Алекс, давай без пробиваний и без наездов. Я хочу отдохнуть и успокоиться. А там, глядишь, и настанет у нас с тобой полная любовь и согласие. Сам понимаешь, своя братва – это своя братва. Но не сейчас. Извини. Считай, что я в отпуске.

– Ладно, о чем базар, – согласился Алекс и, встав, протянул мне руку через стол, – иди за свой столик, там тебя Левчик ждет не дождется. Свидимся.

Я вышел из кабинета и начал пробираться через прокуренный зал к своему столику. Лев Захарович уже сидел там, и перед ним лежала открытая папка. Сдвинув очки на кончик носа, он просматривал какие-то бумаги. Я уселся напротив него, и, увидев меня, Лев Захарович сказал:

– Вы уже закончили с Александром Ивановичем? Вот и хорошо. А теперь вами займусь я. Итак, какие у нас имеются документы?…

Оркестр в это время наяривал «С добрым утром, тетя Хая».

Я проснулся оттого, что за окном какая-то баба пронзительно кричала противным голосом:

– Сема! Я кому тебе говорю? Если мама сказала «ноу», значит – «ноу»! А ты что делаешь?

Я встал с постели, подошел к окну и распахнул его настежь.

Светило сентябрьское солнышко, чирикали американские воробьи, а под окнами моей квартирки, находившейся на третьем этаже, русская эмигрантка воспитывала своего малолетнего отпрыска.

– Это ты кому говоришь «фак ю»? Это ты своей родной матери говоришь «фак ю»? Вот погоди, придет папа из вэрхауза[7], он тебе покажет «фак ю»! Иди сюда, я тебе нос вытру!

Я рассмеялся и отправился в ванную.

Встав под тупые иголки душа и смывая с себя сонливость, я размышлял. Две недели назад после разговора с Алексом, а затем со Львом Захаровичем, которому я вручил десять тысяч, я решил-таки позвонить той самой девице, которая пророчила мне, что я начну разговаривать, как все эмигранты. То есть на дикой смеси русского и английского. Тогда она была сильно занята, зато вчера сама позвонила мне и предложила встретиться. Мы встретились в Центральном парке, и там, на скамеечке, в укромном уголке, она сделала мне такой минет, что у меня чуть глаза внутрь не провалились.

Я сделал воду похолоднее и продолжил свои глубокомысленные размышления. Что касается секса – это все лирика.

А физика заключается в том, что, когда я, закончив разговоры со Львом Захаровичем, отъезжал от «Одессы», за мной увязалась «Мицубиши Галант» с черными стеклами. Я намеренно поколесил по Бруклину, чтобы убедиться в том, что она едет именно за мной. Убедился. И это мне не понравилось. Видать, Алекса всерьез заинтересовала моя персона. Может быть, я и сам в этом виноват, нужно было лохом прикинуться, а не тем, кто я есть на самом деле… Но, как бы то ни было, поздняк метаться.

За те две недели, которые прошли с момента разговора в «Одессе», я много раз видел этот «Галант» в зеркале заднего вида. И даже успел заметить, что над правой фарой у него небольшая вмятина, заклеенная пластырем в цвет кузова. Так что теперь я точно знаю, что за мной следят. Зачем – не знаю. Но что следят – это точно, и к бабке не ходи.

И теперь они наверняка знают, где я живу. Прямо к моему дому они не совались, чтобы не засветиться, зато пару раз садились мне на хвост кварталах в двух от моей норы. А ну, как это со стороны Стилета дует? Ой, не нравится мне это…

Но ничего. Теперь, после всех моих российских выступлений в стиле «Рэмбо-9», я решил быть предусмотрительным и приготовился к возможным неожиданностям. Тем более что деньги позволяют.

А все-таки тесен мир, ничего не скажешь!

Вот вроде и в Америку уехал, а чувствую, что и тут начинается какая-то возня вокруг меня. Наверное, нужно было валить в Индонезию или в Новую Гвинею. Там кругом дикари темнокожие, солнышко, девушки голые…

Я закрыл кран и, оставляя на линолеуме мокрые следы, прошел в кухню и поставил на газ чайник.

Пока он грелся, я быстренько вытерся и оделся. И к тому времени, когда чайник закипел, я был уже совершенно готов к дальнейшим подвигам во славу собственного безрассудства.

Выйдя из подъезда, я подошел к «Хонде», и она приветствовала меня тихим посвистыванием. Пробормотав «привет, привет», я открыл дверь и сел за руль. Сегодня вечером мне была назначена встреча по вопросу моих документов, и я должен был привезти братве еще десятку, за что они обещали вручить мне пачку бумаг, свидетельствующих, что я могу находиться на территории Соединенных Штатов хоть до второго пришествия и что я нахожусь под защитой Закона этой страны и пользуюсь всеми правами ее гражданина.

Звучало это, конечно, хорошо, но мне сильно не нравилось то, что встречу мне назначили не в ресторане, а в пустынном месте под виадуком. Это настораживало. Не знаю, конечно, может быть, тут у них и принято обстряпывать темные делишки в пустынных местах, как это показано в гангстерских фильмах, но ведь в тех же фильмах показано и то, во что превращаются подобные встречи, если одна из сторон играет не по правилам.

Выехав из своего квартала, я увидел в зеркале, что из соседней улицы вывернул знакомый «Галант» и тихо покатился следом за мной.

Нет, ребята, сегодня мне ваш эскорт не нужен. У меня есть дела, к которым вы не имеете никакого отношения. То есть, может быть, и имеете, но, куда я еду и что буду делать, вам знать совсем не обязательно. Я пристегнул ремень безопасности, чего раньше не делал никогда, и вдавил педаль в пол. «Хонда» взвыла и прыгнула вперед.

Сидевшие в «Галанте» люди не ожидали от меня такой прыти и слегка замешкались. Пока они там разевали свои хлебальники, я успел оторваться метров на сто пятьдесят и теперь у меня была неплохая фора. Но, выехав со Скул Драйв, на которой стояла моя трехэтажка, и повернув на Мэйфилд Стрит, я скоро опять увидел их в зеркале и понял, что просто так они от меня не отвяжутся.

Ладно, погоняемся!

Выезжать из Бруклина я не собирался, потому что здесь по выходным всегда было очень мало ментов, чего не скажешь о центральных районах, а особенно о Манхэттене. Разогнавшись по Мэйфилд, я снова посмотрел в зеркало и увидел, что «Галант» постепенно приближается ко мне. И вдруг из его правого окна высунулась рука, в которой был зажат сверкающий пистолет. Оппаньки, подумал я, а ведь ребята серьезно настроены! Ну что же, тогда и мы будем играть по-настоящему.

Впереди меня на несколько километров было чисто, машин было мало, так что никто не мог помешать мне устроить тут небольшой тарарам, если мне очень этого захочется.

Но, похоже, тарарам решили устроить мои преследователи.

Раздался выстрел, и заднее стекло моей новенькой «Хонды» осыпалось. Ну, блин, это уже совсем никуда не годилось.

Я примерился, глядя в зеркало, и, когда «Галант» пошел на обгон, резко вдарил по тискам и принял чуть влево. И все случилось именно так, как я и рассчитывал. Тот мудак, который выставил в окно руку с пистолетом аж до самого плеча, не успел убрать ее, и, когда я резко затормозил, «Галант» со скрежетом пронесся вдоль моего левого борта. При этом рука с пистолетом оказалась зажата между двумя машинами, и ее с силой вывернуло в обратную сторону. Я услышал, как пистолет лязгнул по моему багажнику, а из «Галанта» раздался истошный крик.