Король снов - Страница 15

— Будьте осторожнее, — остановил его Мандралиска. — С такими словами нельзя обращаться небрежно. Не «лорд Гавиломарин», а «правитель Гавиломарин». Разговаривая напрямую, можно употреблять обращение «милорд» и говорить «милорд Гавиломарин», но никогда не «лорд Гавиломарин», но и не «господин Гавиломарин», чтобы не уподобляться простым дворянам. Вы, конечно, поняли, что я имею в виду?

Братьям потребовалось немало времени, чтобы в полной мере осознать, чего добивается от них Мандралиска. Его это совершенно не удивило, ибо он считал пятерых братьев не более чем сборищем шутов.

Зато они с восторгом восприняли свои новые титулы Прошло не так уж много времени, и в провинции Горневон и прилегающих землях узнали о Пяти правителях Зимроэля. Не все с радостью встретили возрождение былой мощи Самбайлидов. Например, лорд Ворсинар, мелкий дворянин, владевший землями к северу от Зимра, вынашивал планы относительно единоличного выхода из-под власти Алханроэля. Он настолько грубо и категорически отказался от предложения Самбайлидов принести им вассальную присягу, что братьям не оставалось ничего, кроме как отправить Мандралиску, чтобы тот проучил его. Но нашлось и множество таких, кто любил Дантирию Самбайла и не смирился с низвержением своего кумира. Да еще и кем?! Никому не известным Престимионом. Они собрались со всех концов западного континента, для того чтобы присоединиться к партии Пяти правителей. И довольно скоро тень династии Самбайлидов накрыла собой значительную часть центральных сельскохозяйственных районов Зимроэля.

В своем неспешно, но неуклонно расширявшемся владении Пятеро правителей назначали чиновников и издавали новые законы. Они отрешили сборщиков налогов понтифексата от взимания дани и стали присваивать ее себе. На красных скалах Горневона, напротив Горвенара, они выстроили для себя пять прекрасных дворцов. Замки Гавдата, Гавиниуса и Гавахауда были воздвигнуты неподалеку друг от друга, Гавирал построил свое жилище несколько западнее — на небольшом мысе, откуда открывался прекрасный вид на реку, а Гавиломарин расположился восточнее — его замок был скрыт от остальных невысокой горной грядой. Из этих пяти дворцов они рассчитывали постепенно распространить свою власть на весь континент, которым их знаменитый дядя еще недавно управлял практически с королевским полновластием

Пока что правительство понтифекса Конфалюма и короналя лорда Престимиона никак не реагировало на изменения, происходившие на Зимроэле. Возможно, на Алханроэле еще ничего не знали.

Пятеро правителей понимали, что затеяли весьма рискованное дело. Но Мандралиска объяснил им, что имперскому правительству будет трудно предпринять сколько-нибудь серьезную карательную акцию против них. Для вторжения необходимо собрать в Алханроэле армию и каким-то образом переправить ее через обширное Внутреннее море на другой континент. Затем имперским силам предстояло или реквизировать едва ли не весь речной флот Зимра, чтобы подняться вверх по реке на территорию мятежников, или пройти маршем многие тысячи миль по суше, через территорию районов с враждебно настроенным населением

Но даже если им удастся вернуть непокорных фермеров под крыло центральной власти, добраться до Пяти правителей в их орлином гнезде, возвышающемся над отвесным берегом Зимра, будет все равно очень и очень непросто. Подняться на красные скалы со стороны реки просто невозможно. Таким образом, оставался только подход через пустыню с юга — тот самый путь, по которому сейчас ехал Мандралиска со своим отрядом. А это была поистине адская дорога.

Под вечер юстициарий Корд прибыл в гостиницу, где поселились Деккерет и Динитак, чтобы проводить их во дворец графа на официальный банкет — первое из целого ряда подобных событий, запланированных на время пребывания Деккерета в Норморке.

Деккерет в юности много раз видел дворец: приземистое, тяжелое, почти лишенное окон здание из серого камня, прижавшееся, как огромная поганка, к городской стене там, где она широкой кривой выдавалась наружу в направлении гигантского пика Замковой горы. Здание было непривлекательным — темным, мрачным с виду — и больше всего походило на крепостной бастион. Даже шесть шпилей, возносящихся над его крышей, — вероятно, архитектор рассчитывал, что они придадут внешнему облику дворца некоторую легкость, — больше всего походили на грозные острия копий.

Внутри здание казалось вдвое просторнее, вчетверо уродливее и не менее мрачным, чем снаружи. Деккерета и Динитака вели по длинным темным запутанным коридорам, освещенным только тусклыми дымными факелами, через тесные вестибюли с голыми каменными стенами, где приходилось зажмуривать глаза от неожиданно яркого света ламп, через залы со стенами из черного кирпича, украшенные какими-то случайно, судя по всему, попавшими туда нелепыми старинными изваяниями или грубо вытканными гобеленами, изображавшими давно забытых правителей города и их жен, занятых благородными дворянскими развлечениями. В конце концов они попали в продуваемый сквозняками полутемный пиршественный зал графа Консидата, где почетных гостей поджидала вся норморкская знать

Вечер оказался на редкость тоскливым Первым говорил Консидат. Он приветствовал самого прославленного из сынов города, вновь посетившего родную землю Граф всего лишь год назад унаследовал титул. Он был молодым, любезным и, можно сказать, застенчивым человеком и по облику и манерам казался куда привлекательнее, чем грубый и неотесанный его покойный отец. Но он был ужасным болтуном, и его речь оказалась бесконечной. Он монотонно жужжал, нанизывая банальность на банальность, переходя от темы к теме, как будто не знал, как же ему завершить свое выступление. В конце концов Деккерет просто задремал, и лишь резкий удар по щиколотке, который нанес ему ногой под столом Динитак, вернул его к действительности.

Затем наступил черед для выступления Деккерета. Он передал приветствие лорда Престимиона и, поскольку это был официальный предлог его визита, поздравил графа и графиню с рождением сына. Он, конечно, не забыл сообщить о том сожалении, которое испытывал корональ из-за того, что не имел возможности лично посетить графа в эти радостные дни. Затем люди Деккерета внесли подарки, присланные лордом Престимионом. Далее слово взял юстициарий Корд, а за ним, сменяя друг друга, экспансивно и утомительно говорили еще несколько высших городских чиновников, которым, очевидно, не терпелось произвести впечатление на будущего короналя После них снова говорил граф Консидат. На сей раз он проявил ничуть не больше ораторского искусства, но, слава Божеству, был более краток Деккерет, не ожидавший столь скорого завершения речи, экспромтом произнес ответное слово. И лишь после этого начали наконец подавать блюда на стол. Все великое множество перемен состояло из пережаренного пресного мяса, дотушенных до состояния каши овощей и преждевременно открытых выдохшихся вин. После трапезы вновь произносили речи. Деккерет выдержал всю бесконечную церемонию лишь благодаря могучему усилию воли и дисциплине, выработанной за долгие годы участия в различных протокольных мероприятиях

Он лишь с еще большей ясностью понял, какое немыслимое количество подобных приемов предстоит ему пережить в будущем. Когда-то в ранней юности он представлял себе жизнь короналя как бесконечную череду славных турниров, веселых праздников и шумных пиров, прерываемую время от времени необходимостью принимать великие драматические решения, меняющие судьбы десятков и сотен миллионов людей. С тех пор он успел много узнать.

Следующий день вплоть до самого вечера был свободен от официальных церемоний, и Деккерет с Динитаком отправились гулять по городу (в сопровождении, конечно, десятка, а то и более охранников). Они вышли из гостиницы ясным теплым утром, воздух был нежным и ароматным, каким и должен быть в атмосфере вечной весны, царящей на Замковой горе, озаренной чистым и ярким солнечным светом. Остроконечные зубцы-утесы, выглядывавшие из-за городской стены со всех сторон Норморка, сверкали в свете утра, словно начищенная бронза.