Король по праву - Страница 20

Хаген, сидящий по правую руку от короля, встает и, объявляя о начале заседания, говорит какую-то официальную формулу; потом он садится, и король делает знак Монзе, который встает. Он нервничает, перед ним стопа заметок. Он очень нетороплив, серьезен, вежлив, обстоятелен и вместе с тем решителен и тверд. Он, как и все остальные, обращается к королю.

Король слушает его с каменным лицом, потом задает вопрос. Монза отвечает и просит карту. Это карта, знакомая по первой части. Ее передают королю. Он внимательно разглядывает ее. Встает Мицинка и дает пояснения; На экране напряженные лица, яркие лампы, черные тени. Пальцы, ползущие по карте. В темноте наверху проступают расплывчатые контуры леопарда. Пауль явно в затруднении. Мицинка говорит очень внушительно:

«Ваше величество, каждый день промедления на руку врагу».

Нетерпеливым движением Пауль кладет руку на стол. Он откидывается на спинку стула, лица остальных отдаляются. Пауль объясняет свою точку зрения, но она кажется всем неубедительной. По их мнению, он «идеалист». Пауль резко вытягивает руку.

«Но эта маленькая война, как вы ее называете, может зажечь мировой пожар!»

Один из министров, человек с ничем не примечательной внешностью, склонен не согласиться с королем. Медленно встает Мицинка, в резких переходах от света к тени еще более приземистый и похожий в своем мундире на пресмыкающееся. Он всем телом подается вперед.

«Ваше величество, мы на это и рассчитывали».

Каждый реагирует на его слова в соответствии со своим характером.

Пауль не сказал ни слова, он неподвижен. Потом он беспомощно разводит руками, как бы говоря: «Это не шутка». Все пристально смотрят на него.

Сидящий слева от короля Монза встает и говорит:

«Пострадает весь мир. Поделом же ему. Но мы выйдем из войны сильнее, чем были».

Монза не садится. Он высказал свою заветную мысль. Два министра кивают. Но бледный, неподвижный Хаген смотрит на короля. Пауль наклоняется над столом и думает, вертя в руках гусиное перо и ощипывая его. Наконец перо ломается. Король говорит:

«Поясните то, что вы сказали. Помните, я ваш король. Почему вы так уверены, что вы и те силы, которые, как вы считаете, стоят за вашей спиной, выиграете войну?»

Все, кроме короля, оглядываются, словно боятся, что их подслушивают, а потом поворачиваются к Мицинке. На экране крупным планом лицо Мицинки, он хитер, осторожен и не расположен к откровенности. Камера надвигается на участников заседания.

«Наши ресурсы гораздо мощнее, чем думают. И у нас есть кое-какие изобретения».

Темнота в верхней части экрана просветляется и принимает вид облачного неба. Потом небо захватывает и нижнюю часть экрана. Появляются аэропланы. Сначала видно, как они летят клином вдалеке. Клин все растет и растет, и наконец аэропланы заслоняют небо, словно туча птиц. Они сбрасывают бомбы, пока внизу не остается ничего, кроме дыма и пламени.

Все это смещается влево, и мы видим крупным планом Мицинку. Он делает жест, который как бы удаляет аэропланы и вызывает на экран что-то новое.

Это колонна разбомбленных танков.

Танки исчезают, и снова появляется Мицинка, самодовольно дающий пояснения. Потом он, улыбаясь, поворачивается к другим и открывает главный козырь:

«У нас на руках настоящая выигрышная карта. Это наш секрет. Англичане и их друзья делают ставку на танки и механизированные войска. Но некий могущественный народ, сочувственно относящийся к нашим планам, предоставляет в наше распоряжение газ… новый газ… наш газ. Ни одно военное министерство в мире не располагает таким оружием».

Он наклоняется над столом, глаза его радостно сияют, кажется, что от удовольствия по губам его текут слюни.

«Они будут дико визжать, когда надышатся этого газа. Он может деморализовать любую армию в мире. От него не защитит никакой противогаз. И он ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ дешевый!»

Все потрясены. Но Пауль по-прежнему старается образумить их.

«Но, кажется, применение газов запрещено международным правом».

Некоторые качают головами. Мицинка все еще стоит, ликуя.

«Как можно отказаться от применения газа во время войны!»

Мицинка убеждает короля:

«Война не продлится и трех недель. А потом Клаверия станет господствующим государством в Европе».

Монза и другие согласны с ним. Монза излагает королю свою точку зрения. Действовать надо незамедлительно. Пауль откидывается на спинку стула. Крупным планом его лицо. Затемнение, и новый кадр: мы видим людей с искаженными лицами, бегущих сквозь облака дыма. Они отравлены. Некоторые срывают маски. Многие дико кричат. Ряд за рядом, крича и отплевываясь, они проносятся через экран. Потом они исчезают, и мы снова видим Пауля на королевском совете. Он спрашивает, нет ли какого-нибудь способа предотвратить эту войну. Нет. Член королевского совета, который до сих пор молчал, говорит:

«Ходит слух, что Сэвия собирается объявить войну, не дожидаясь нас. Это нам на руку».

Монза и Мицинка знают об этом, они переглядываются и кивают.

Пауль стискивает руки на столе. Он должен принять решение, от которого зависит его судьба. Король смотрит прямо перед собой. Потом он спрашивает:

«А что будет с побежденными?»

Крупным планом Мицинка, он отвечает:

«Жизнь всегда была борьбой за существование. Мы навяжем им свою волю».

Символическая картина человеческого унижения. Толпы людей низко склоняются перед Монзой и Мицинкой, а они небрежно попирают склонившихся.

Король вдруг встает, и тотчас встают все. Король решил, что ему делать.

«Я не хочу больше заниматься этим сейчас. Заседание совета откладывается до завтра».

Все молчат. Потом Монза и Мицинка в один голос начинают протестовать. Другие члены совета поддерживают их; но более осторожно. Рядом с королем молча стоит старый Хаген.

Монза, забыв этикет, обращается уже не только к королю, но и к остальным:

«Война неизбежна. Чем скорее она начнется, тем скорее кончится. Откладывать ее – значит проявлять ложную гуманность».

Король тверд. Гневным жестом он заставляет Монзу замолчать. Появляется титр:

«Заседание окончено.

Оставьте меня».

Король жестом отпускает министров. Они выходят с видом нашаливших и наказанных школьников. Двое шепчутся. В дверях каждый останавливается и кланяется. Все движения их медленны, и это производит зловещее впечатление. Изображение в этот момент должно быть темным, но четким. Лица одетых в черное членов совета в полумраке зала образуют как бы веревку, захлестывающуюся петлей вокруг короля и уходящую в дверь. Хаген уходит последним. В дверях он останавливается и поворачивается. Король делает знак, чтобы он подошел. Хаген, оглянувшись, закрывает двери и подходит к королю, который кладет ему руку на плечо и после секундного колебания спрашивает вполголоса:

«Скоро ли… они нанесут мне удар?»

Оба смотрят на закрытые двери. Хаген говорит, как главный приказчик, отчитывающийся в расходах:

«Пока еще нет. Городская полиция надежна. Солдаты – люди простые и преданные. Вашей гвардии можно доверять без всяких сомнений. Но зреет заговор в крепости и в войсках на сэвийской границе».

Король думает. «Есть у меня еще три дня?» – появляется надпись над его головой. Да, Хаген считает, что за три дня ничего не произойдет.

Король и Хаген сами становятся все более похожими на заговорщиков. Король говорит:

«Вы сказали, что могли бы устроить мне тайную встречу на границе с президентом Агравии. Можно это сделать?»

У Хагена все готово. Он говорит об этом королю. Автомобиль будет ждать у стены замка. Король может ночью выехать к границе. Который час? Оба смотрят на часы. Хаген звонит. Появляется молодой капитан королевской гвардии и закрывает за собой дверь. Разговор вполголоса. Капитан выходит в маленькую, незаметную дверь в боковой стене зала. Сказав еще несколько слов, Хаген выходит через главную дверь.

Король молча стоит у стола. Предстоит ждать полчаса. Он идет к своему креслу, садится и задумывается. Дважды посмотрев на ручные часы, он замирает, скрестив руки на груди.