Король Матиуш Первый - Страница 7

Обозлённый гувернёр налил Матиушу рюмку рыбьего жира и на пять секунд раньше, чем полагалось по этикету, отослал спать.

– Томек, ты?

– Я. Это ты, Фелек?

– Ага! Темно, чёрт возьми! На часовых бы не наскочить!

Матиуш не без труда влез на дерево, а с дерева – на забор, а с забора спрыгнул на землю.

– Король, а неловкий, как девчонка! – проворчал себе под нос Фелек, когда Матиуш плюхнулся на землю и издали послышался окрик часового:

– Стой! Кто идёт?

– Не отвечай! – прошипел Фелек.

Падая с забора, Матиуш ободрал кожу на руке: первое ранение на этой войне.

Пригибаясь к земле, перебежали они через дорогу, скатились в ров и под носом у часовых проползли до тополевой аллеи, которая вела к казармам. Казарму обогнули справа. Ориентиром им служила электрическая лампочка, горевшая над гауптвахтой. Потом миновали мостик и вышли на шоссе, которое привело их прямёхонько на вокзал.

Там взору представилась картина, воскресившая в памяти Матиуша рассказы о минувших войнах. Всюду, насколько хватал глаз, – костры, у огня солдаты беседуют или спят, в котелках кипит вода.

Матиуша нисколько не удивила лёгкость, с какой Фелек среди этой неразберихи вёл его кратчайшим путём к своему отряду. Он думал, все мальчишки-некороли такие. Но Матиуш ошибался, Фелек превосходил даже самых ловких и находчивых.

Сутолока, толчея, каждый час прибывают новые и новые отряды, которые передвигаются туда-сюда: одни к железнодорожным путям, другие ищут удобного места для ночлега. Заблудиться ничего не стоит. Фелек несколько раз останавливался в нерешительности. С тех пор как он был здесь днём, многое изменилось. Тут вот стояли пушки, а сейчас их увезли на фронт. На месте пушек расположился полевой госпиталь. Сапёры подались ближе к железнодорожному полотну, а там, где стояли они, суетились телеграфисты. Часть луговины, где расположились лагерем войска, заливал яркий свет прожекторов, другая тонула во мраке. Как назло, стал накрапывать дождь, трава была вытоптана, и ноги вязли в липкой грязи.

Матиуш устал, ему хотелось передохнуть, но он боялся отстать от Фелека, а тот не шёл, а бежал, расталкивая встречных.

– Кажется, здесь, – прищурясь, сказал Фелек. Вдруг взгляд его упал на Матиуша. – А где твоё пальто?

– Висит в королевском гардеробе.

– И рюкзак не взял? Ну, знаешь, так отправляются на войну только растяпы, – вырвалось у Фелека.

– Или герои, – ответил Матиуш с достоинством.

Фелек прикусил язык: как-никак Матиуш – король. Но Фелек был страшно зол: и дождь некстати пошёл, и знакомые солдаты, обещавшие спрятать его в вагоне, куда-то подевались, и ещё этот Матиуш, который даже не знает, что надо брать в дорогу. У него, Фелека, хоть он и получил нахлобучку от отца, и фляга есть, и перочинный нож, и ремень – всё, что полагается иметь настоящему солдату. А Матиуш – вот ужас-то! – в лакированных туфлях, на шее зелёный галстук. Криво повязанный в спешке, грязный, как тряпка, этот злополучный галстук придавал его внешности нечто комическое, и если бы не тревожные мысли, Фелек наверняка бы расхохотался.

– Фелек! Фелек! – позвал вдруг кто-то.

И к ним подошёл рослый парень, видно, тоже доброволец, но в шинели он выглядел как заправский солдат.

– Я жду тебя здесь. Наши уже на вокзале, через час посадка. Скорей!

«Ещё скорей», – ужаснулся Матиуш.

– А это что за франт? – спросил верзила, указывая на Матиуша.

– Долгая история! Потом расскажу. Пришлось с собой взять.

– Хорошенькое дело! Кабы не я, и тебя бы не взяли, а ты ещё этого щенка приволок.

– Заткнись! – рассердился Фелек. – Он мне бутылку коньяка дал, – прибавил он шёпотом, чтобы Матиуш не расслышал.

– Дашь глотнуть?

– Посмотрим.

Три добровольца долго шли молча. Старший злился на Фелека за своеволие. Фелек понимал, что влип в глупейшую историю, и ему было не по себе. А Матиуш чувствовал себя смертельно оскорблённым и, если бы не обещание молчать, показал бы этому бродяге, как короли отвечают на оскорбление.

– Слушай, Фелек. – Провожатый вдруг остановился. – Если ты сейчас же не отдашь мне коньяк, иди один. Я за тебя замолвил словечко, и ты обещал слушаться. Что будет дальше, если ты с самого начала задаёшься.

Вспыхнула ссора, и дело неминуемо кончилось бы дракой, но тут взорвался ящик с ракетами. Видно, по неосторожности слишком близко поднесли огонь. Две артиллерийские лошади испугались и понесли. Началась паника, воздух прорезал чей-то пронзительный вопль. Когда суматоха немного улеглась, мальчики увидели своего провожатого в луже крови с перебитой ногой.

Они остолбенели. Что война – это смерть, раны, кровь, они знали, но им казалось, это где-то далеко, на поле боя.

– Что за беспорядок, почему здесь дети? – ворчал какой-то человек – наверно, врач, – отпихивая их в сторону. – Ну, так я и знал: доброволец. Сидел бы ты, сопляк, дома да соску сосал, – бормотал врач, разрезая ножницами штанину.

– Томек, ходу! – шепнул Фелек, заметив вдали двух жандармов, сопровождавших санитаров с носилками.

– А его оставим одного? – робко спросил Матиуш.

– Ну и что? Его отправят в госпиталь. Он теперь не солдат.

Они притаились за палаткой. Через минуту на месте происшествия никого не было – валялся только башмак, забытая санитарами шинель раненого, да алела смешанная с грязью кровь.

– Шинель пригодится, – сказал Фелек. – Отдам, когда выздоровеет, – прибавил он в своё оправдание. – Скорей на вокзал! И так сколько времени потеряли!

Когда они с трудом протиснулись на перрон, в роте шла перекличка.

– Не расходиться! – уходя, приказал молодой поручик.

Фелек рассказал солдатам про случай с парнем и не без внутреннего трепета представил им Матиуша.

– Поручик на первой же станции вышвырнет его из вагона. Когда мы ему о тебе сказали, он недовольно поморщился.

– Эй, вояка, сколько тебе лет?

– Десять.

– Дело дрянь! Хочешь, лезь под лавку. Только поручик всё равно тебя вышвырнет, и нам из-за тебя попадёт.

– Пусть только попробует вышвырнуть, сам пешком пойдёт! – негодующе крикнул Матиуш.

Его душили слёзы. Он, король, который должен был, осыпаемый цветами, на белом коне во главе войска покинуть столицу, чтобы исполнить свой священный долг – встать на защиту родины и народа, вместо этого, как преступник, тайком удирает из дворца и ещё вдобавок терпит оскорбления.

Коньяк и лососина смягчили сердца солдат, и лица их прояснились.

– Коньяк прямо королевский! А лососина так и тает во рту! – нахваливали солдаты.

Не без злорадства наблюдал Матиуш, как коньяк иностранного гувернёра с бульканьем льётся в солдатские глотки.

– Глотни и ты, малыш! Посмотрим, годишься ли ты в солдаты.

Наконец-то Матиуш отведал королевский напиток!

– Долой учителей! – провозгласил он, вспомнив, как гувернёр поил его рыбьим жиром.

– Э, да он бунтовщик! – отозвался молодой капрал. – Кого это ты мучителем называешь? Уж не Матиуша ли? Будь осторожен, сынок! За одно такое словечко можно пулю в лоб заработать!

– Король Матиуш не мучитель! – горячо запротестовал Матиуш.

– Он ещё мал, а каков будет, когда вырастет, неизвестно.

Матиуш хотел ещё что-то сказать, но Фелек ловко перевёл разговор на другое:

– Идём мы, значит, а тут как бабахнет! Я думал, с аэроплана бомбу сбросили. А это ящик с ракетами взорвался. Потом с неба разноцветные звёзды посыпались…

– На кой чёрт им ракеты на войне?

– Путь освещать, когда нет прожекторов.

– Рядом тяжёлая артиллерия стояла. Лошади испугались – и прямо на нас! Мы с ним отскочили, а тот не успел…

– Рана-то серьёзная?

– Крови лужа целая натекла. Его сразу унесли.

– Эх, война, война… – вздохнул кто-то. – Коньяк-то ещё остался? И поезда что-то не видать.