Король — узник Фантомаса - Страница 7

Фандор в кратких словах рассказал о том, что произошло после того, как он покинул своих друзей. Как он был поражён, увидев во дворе тело, упавшее чуть ли не к его ногам. Соблюдая инкогнито Фридриха-Христиана, он не называл его настоящего имени. Полицейские слушали его с недоверчивыми улыбками.

— Так вы утверждаете, — снова заговорил первый полицейский, — что, кроме вас и пострадавшей, в квартире находился ещё один человек?

— Именно так!

— Так где же он?

Фандор не знал, что ответить. Ему крайне не хотелось обнаруживать присутствие короля. С другой стороны, если он станет упорствовать, то только наведёт на себя подозрения…

— Не знаю… — пробормотал он. — Только что он был здесь. Поищите сами…

Полицейские уже успели убедиться, что ни в салоне, ни в столовой, ни в спальне никого не было. Они осмотрели ещё будуар, подсобные помещения, кухню — с тем же негативным результатом. Полицейские и консьержка, казалось, ничего другого и не ожидали, но Фандор был в полном недоумении. Ведь не мог же король выскочить с четвёртого этажа через окно? Через то самое роковое окно в прихожей, из которого выпала несчастная Сюзи д'Орсель.

Вдруг журналист ударил себя по лбу:

— Какой же я дурак! Ведь есть ещё чёрная лестница!

Он кинулся через кухню к выходу на чёрную лестницу и попытался его открыть. Но напрасно: дверь была заперта на двойной поворот ключа.

Куда же, в самом деле, подевался король?

Размышления Фандора были прерваны словами полицейского:

— Месье не может далее отрицать, что он был единственным, кроме жертвы, кто находился в квартире. И, стало быть, месье должен последовать за нами в отделение полиции…

— Но нас было трое! — воскликнул журналист. — Мы втроём сидели за столом…

Он тут же спохватился и прикусил язык, но было уже поздно: при взгляде на стол всем было ясно, что он накрыт на две персоны. Сказанное обернулось против него. Под влиянием выпитых алкогольных напитков и начинающейся головной боли его мысли путались.

Полицейские осторожно взяли Фандора с двух сторон под руки и вывели в прихожую.

— Спокойно… Спокойно… — приговаривали они. — Не надо шума… Не надо скандала…

И журналист счёл за лучшее подчиниться.

Первые лучи занимающегося утра начали просачиваться сквозь пыльные окна отделения полиции, освещая грязноватым светом просторную комнату, где находились бригадир Масон и один из его сослуживцев.

— Ну, хватит! — вдруг заявил бригадир, решительно вставая. — Мы попали в такую кашу, которую нам самим не расхлебать. Я пошёл за комиссаром…

— Как, прямо к нему домой? — спросил второй полицейский, подчёркивая своим тоном всю серьёзность такого поступка.

— Да, прямо к нему! Пусть мне лучше нагорит за то, что я его разбудил, чем за то, что я допустил халатность…

Бригадир направился к двери тяжёлым шагом человека, проведшего бессонную ночь. В отсутствие комиссара именно он отвечал за порядок в отделении и должен был самостоятельно принимать решения по поводу всевозможных нарушений. Он составлял протоколы, проводил допросы, подвергал предварительному заключению подвыпивших кучеров и разных прочих бузотёров. Обычно в часы ночного дежурства бригадир Масон чувствовал себя на высоте положения и никому не позволил бы вмешиваться в свою компетенцию.

Но преступление, происшедшее на улице Монсо и приведшее к гибели Сюзи д'Орсель, выбило его из привычной колеи. Впервые бремя ответственности показалось ему слишком тяжёлым. Должен ли он подвергнуть аресту странного индивида, которого доставили в отделение его подчинённые? Как с ним следует обращаться? Что предпринять дальше? И хотя перед подчинёнными он сохранял уверенный начальственный вид, в глубине души он был растерян.

Надев шинель и кепи, на котором в предутреннем свете поблёскивали два серебряных галуна, знак его офицерского звания, он повернулся к подчинённым:

— Пока меня не будет, смотрите в оба! Действовать в соответствии с предписаниями. Если он о чём-нибудь попросит, — выполнить. Но ни в коем случае не давать ему уйти. Понятно? Впрочем, я вернусь через две минуты: комиссар-то живёт совсем рядом…

Но, прежде чем уйти, бригадир для очистки совести ещё раз пересёк большую комнату и, отперев дверь в глубине, заглянул внутрь.

— Дрыхнет без задних ног, как последний пьянчуга… — пробормотал он, осторожно запирая дверь, так, чтобы ключ не щёлкнул в замке.

Бригадир Масон вышел из помещения отделения полиции. Хотя симпатичный служака был уже не молод, он шёл чётким, бодрым шагом, ритмично размахивая руками, как будто маршировал в строю. Он поступил в полицию после многих лет службы в армии и гордился своей военной выправкой.

Была половина шестого утра, небо было закрыто тёмными тучами, грозившими разразиться снегом. На пустынных улицах бригадиру встретился только фургон молочника, запряжённый двумя тощими клячами, с бутылками, громыхавшими внутри кузова, да ещё дворники с мётлами выполняли свою обычную работу, поднимая облака пыли. Бригадир свернул в переулок, вблизи улицы Лежандр, и остановился перед домом вполне приличного вида. Парадная дверь была открыта — здесь, видимо, уже успели побывать булочник, молочник и почтальон, доставивший утренние газеты.

Стараясь не шуметь, бригадир Масон поднялся на четвёртый этаж. Он был далеко не так спокоен, как пытался недавно показать своим подчинённым. Дело в том, что господин комиссар был не только строгим начальником, он ещё имел несчастье быть мужем госпожи комиссарши, отличавшейся на редкость неприятным и вздорным характером. «Если дверь откроет именно она, — подумал бригадир, — моя песенка спета…»

Он нерешительно нажал на кнопку звонка и услышал слабый дребезжащий звук внутри квартиры. Минуту спустя, загремели многочисленные цепочки и запоры, дверь приоткрылась, и через эту щель женский голос спросил:

— Кто там? В чём дело?

— Это я, госпожа комиссарша… бригадир Масон.

— Что вам угодно?

— Надо, чтобы господин комиссар немедленно пришёл в отделение…

Бригадир не успел закончить фразу и вынужден был в ужасе отступить, потому что дверь с треском распахнулась, и на пороге во всей своей красе появилась госпожа комиссарша. Ей было лет сорок, японский пеньюар болтался не её тощем теле, а в волосах торчали бумажные папильотки.

— Нужно, чтобы Луи пришёл в отделение? — переспросила она, скрестив руки на груди и со свирепым выражением лица.

— Извините, мадам, — бормотал бригадир Масон, отступая к самым ступенькам лестницы, — но у нас чрезвычайное происшествие, арест… Присутствие господина комиссара необходимо…

— Ах, его присутствие необходимо! — взорвалась комиссарша. — Стало быть, его нет в отделении! Тогда где же он, скажите на милость? Мне всё ясно: опять сказал мне, что идёт на дежурство, а сам шляется по бабам!..

И дверь с грохотом захлопнулась.

Бригадир Масон спускался по лестнице, повесив голову.

— Какой же я идиот! — ворчал он себе под нос. — Как же я не сообразил, что он у своей любовницы, мадемуазель Бланш…

Несколько минут спустя бравый служака уже звонил перед дверью другой квартиры, расположенной в соседнем доме. Он вновь обрёл свой осанистый вид и был уверен, что на этот раз пришёл туда, куда надо. Он вновь позвонил, и диалог сквозь дверь повторился.

— Кто там?

— Это я, бригадир Масон…

Дверь распахнулась, и бригадир увидел молодого человека в ночной рубашке и полосатых пижамных штанах.

— Господин комиссар… — начал бригадир и осёкся, потому что узнал в молодом человеке секретаря комиссара полиции! Добряк Масон готов был провалиться в пролёт лестничной клетки.

— Я… я… я ищу… — лепетал он.

— Дорогой бригадир! — заявил молодой человек, улыбаясь без тени смущения. — Мне очень жаль, но шефа вы здесь не найдёте: мы предпочитаем приходить сюда порознь и в разное время! Я надеюсь на вашу скромность…

С этими словами он тихонько затворил дверь.