Корнюшон и Рылейка в подземном мире - Страница 2

Ему снилось, что колёса под полом поют песню:

Колёса пели долго, всю ночь, а потом вдруг замолчали и сказали Корнюшону:

– Всё! Вставай, приехали! Станция Ополье.

– Как! Уже Ополье? Так быстро? – не поверил мальчик, продолжая спать.

– Прекрати задавать глупые вопросы и поторопись, – сказали колёса.

Корнюшон проснулся, схватил свой чемодан и по трапу для маленьких человечков вытолкал его на платформу.

После полумрака вагона солнце ослепило его. Мальчик сощурился. Когда глаза немного привыкли к яркому свету, он оглянулся вокруг. Никого похожего на тётю Рылейку видно не было. Платформа быстро опустела, и Корнюшон остался на ней совсем один.

Он потрогал ручку чемодана, вздохнул и вытащил из кармана помятую бумажку, на которой на всякий случай был записан адрес тёти. «Большой клён, хорошо видный с платформы, если встать спиной к рельсам и поднять голову», – прочёл он. Мальчик поднял голову и действительно увидел недалеко от станции большой клён, зелёным великаном возвышающийся над крышами невысоких окрестных домов. «Может, тётя просто опоздала?» – подумал он и решил немного подождать.

Прошло полчаса, но на платформе никто не появился. «Не очень-то меня здесь ждут», – загрустил мальчик. Но делать было нечего, Корнюшон собрался с силами и зашагал к клёну. Ручка чемодана натирала ему ладони, солнце пекло голову, капли пота катились по лицу. Он поминутно останавливался, доставал из кармана платок, вытирал лоб. Оказалось, что клён не так уж близко к платформе, как ему представлялось вначале, просто он был слишком огромный и поэтому казался ближе, чем есть.

Вокруг толстого ствола дерева обвивалась, уходя вверх, винтовая лестница. С трудом переставляя свою ношу со ступеньки на ступеньку, Корнюшон стал подниматься. Карабкаться наверх было и тяжело, и страшно одновременно. У лестницы имелись перильца, за которые он цеплялся, но были они до того шаткие и неустойчивые, что мальчик старался сильно на них не налегать. Иногда он поглядывал вниз и, видя, на какую высоту забрался, сразу подавался назад и в испуге прижимался к тёплой шершавой коре клёна.

Дом тёти Рылейки располагался на самом верху. Корнюшон остановился на крылечке, поставил чемодан и прислушался. За дверью что-то падало, грохотало, слышался топот ног.

– Быстро на место! – кричал высокий женский голос. – Не-мед-лен-но!

– Ну нет! – отвечал на это кто-то гундосый. – Надоело мне на одном месте сидеть! На волю хочу, в пампа́сы!

– В какие пампасы? Весь дом из-за тебя залило! Быстро на место!

– Нет и нет! – не сдавался гундосый.

– В металлолом сдам! Так и знай!

Корнюшон постоял немного, грохот не стихал. Тогда он набрался храбрости и постучал. Но сделал это так тихо и неуверенно, что едва услышал сам себя. Беготня за дверью продолжалась. Тогда он несколько раз стукнул изо всех сил. Получилось так громко, что он даже испугался. В доме стало тихо. Через мгновение дверь распахнулась, и перед Корнюшоном появилась высокая подвижная женщина с острым носиком и ярко-рыжими, как у лисы, волосами. Одежда её была насквозь мокрой, а из-за пояса торчал гаечный ключ. С рукавов рубашки и штанин джинсов капала вода. Из кухни летели сверкающие на солнце брызги и текли весёлые ручейки, заливая понемногу весь пол. Тётя Рылейка внимательно посмотрела на своего гостя.

– Так-так-так! – сказала она.

Корнюшон сглотнул комочек в горле и произнёс:

– Вот…

– Ага! – сказала та, словно ей вдруг всё стало понятно.

– Я приехал.

– Ты похож на мою сестру, из чего я делаю вывод, что ты мой племянник Корнюшон. Верно?

– Верно.

– Пусти меня! – раздался вдруг откуда-то снизу гнусавый голос. – Я тоже хочу посмотреть на твоего племянника.

И из-за ног тёти, протискиваясь, вылез кран. Обычный водопроводный никелированный кран. Корнюшон так и застыл с открытым ртом. Он никогда раньше не видел, чтобы предметы разговаривали. Вообще-то он, конечно, догадывался, что все вещи живые и у каждой даже есть свой характер.

Например, он был уверен, что его шариковые ручки специально дожидаются диктантов, чтобы перестать писать. Просто так, из вредности. Или вот стул, на котором он делал дома уроки. Когда Корнюшон садился за домашние задания, стул скрипел тихо и печально, словно сочувствовал ему. А вот когда уроки были сделаны, он уже не скрипел, а взвизгивал от радости, как игривый щенок. Но об этих своих догадках Корнюшон никогда не говорил, поскольку думал, что это будет никому не интересно: ни маме, ни папе, ни одноклассникам в школе. И сейчас вдруг оказалось, что то, о чём он втайне догадывался, – правда. «Не может быть!» – испуганно и радостно подумал он.

– Мелкий какой-то… – взглянув на мальчика, разочарованно протянул кран.

– А ну брысь! – рявкнула на него тётя так, что у племянника заложило уши. – Ты заходи, не стесняйся, – пригласила она Корнюшона внутрь и отодвинула любопытный кран ногой.

– Я на платформе ждал. Вы не пришли, вот я сам и пришёл.

– Аучше называй меня на «ты», – заметила она. – Так-так-так. А почему это я должна была прийти на платформу?

– Мама телеграмму давала, – робко сказал он.

– Да? Очень интересно. Не получала, – пожала она плечами.

За открытым настежь окном раздалось звонкое чириканье, и в комнату просунулась голова стрижа-почтальона. В клюве у него что-то белело.

– Телеграмма, – прочитала тётя, бодро перешагивая через ручьи и лужи. – «Корнюшон приезжает завтра в девять утра. Аюблю. Целую. Иррра». Так-так-так, – повторила она. – Аучше поздно, чем никогда. Верно?

Корнюшон кивнул и улыбнулся. С тётей было легко и просто.

Рылейка вдруг нагнулась и проворно схватила кран, который, словно кот, тёрся о её ноги и что-то тихонько напевал.

– Э, э! – закричал тот. – Мы так не договаривались.

– Мы с тобой вообще никак не договаривались, – заметила тётя и потащила его на кухню.

Корнюшон осторожно последовал за ней. На кухне из трубы возле раковины бил фонтан. Рылейка вытащила из-за пояса гаечный ключ и, ловко орудуя им, прикрутила сопротивляющийся кран на место. Фонтан исчез. Тётя озабоченно огляделась. Всё вокруг было мокрым. По стенам сбегали потоки, крупные капли свисали с потолка и звонко, как в дождь, шлёпались в большие лужи на полу. Тарелки и чашки, стоящие на столе, были полны до краёв. Рылейка взяла одну из чашек и протянула мальчику.

– Хочешь? Кленовый сок. Самый вкусный в округе.

Корнюшон попробовал.

– Вот это да! – сказал он. – По трубам течёт кленовый сок?

– Да, – пожала она плечами, словно речь шла о чём-то совершенно обычном. – Я же на клёне живу. Только вот некоторые, – она указала пальцем на кран, который обиженно отвернулся в сторону, – не понимают, что клён – живой и что сок ему самому нужен. А это значит, что тратить его нужно аккуратно и не устраивать тут фонтаны и потопы.

Кран повертел гибкой шеей.

– Я не нарочно. Так получилось… – буркнул он.