Кормчие звезды. Книга лирики - Страница 12

Ищет себя, умирая, зерно — и находит, утратив:

    Вот твой, Природа, закон! вот твой завет, Человек!..

Музыке темной внемлет Поэт — и не знает покоя,

    Слыша ясней и ясней звук предреченных речей.

ТАТ TWAM ASI[35]

В страждущем страждешь ты сам: вмести сораспяться

                                         живому.

В страждущем страждешь ты сам: мужествуй,

                                    милуй, живи.

SUSPIRIA[36]

                L a k r u a m e g s e u e n e s t i p o l u t l h m o n

                                  g e n o x a g d r v g

                                        Orph.[37]

Вся золотом мерцающим долина

        Озарена;

Как тяжкий щит ночного исполина,

        Встает луна.

И снова миг у Вечности, у темной,

        Отъемлет Свет;

И Матерь-Ночь ему, в тоске истомной:

        «Мне мира нет!..»

«Я вышел в путь; поют в колчане тесном

        Мои огни:

Дай расточить их во поле небесном —

         И вновь усни!»

«Чуть за морем сойдешь ты, бранник бледный,

        В эфирный гроб —

Дрожь чутких сфер, и ржанье груди медной,

        И медный топ

Уже вестят Заре неусыпимой

        Багряных врат,

Что он грядет во славе нестерпимой,

        Мой сын, твой брат!

Бегу его,- но меч крылатый брызжет —

         Уж он в груди!—

И все, что он зачал, и все, что выжжет,

        Поет: „Гряди!“

И я молю, любовию палима:

        „Мертви меня!

Огня хочу! Хочу неутолимо,

        Мой сын, огня!

Рази же! Грудь отверста копьям ярым!

        Ее мертви!

Но сам — дыши божественным пожаром!

        Но сам — живи!

Один — живи…“ Увы мне! Лук незримый

        Уж напряжен…

Стрела летит… Мой бог необоримый,

        Мой бог — сражен!..»

Твой сын угас!., Истома скорби дремлет…

        «О, не буди!»—

И снова миг у Ночи Свет отъемлет…

        «Иль — победи…»

И в оный миг над золотой долиной

          Плыла луна…

Душа скорбит — с собой самой, единой,

          Разлучена!

Устала ты, невольница Мгновенья,

          Себя рождать,

Свой призрак звать из темного забвенья,

          Свободы ждать —

И воскресать, и, разгораясь, реять,

          И прозирать,

Отгулы сфер в отзывах струн лелеять —

           И замирать…

Прекрасное, стоит Мгновенье. Вечность

          Хранят уста.

Безгласное, твой взор один — вся Вечность,

          Вся Красота!

И к призраку подъемлю трижды длани,

          И, трижды, он,

Как тонкий хлад, бежит моих желаний,

          Как чуткий сон…

И Ткач все ткет; и Демон от погони

          Не опочит.

Как мертвый вихрь, несут нас глухо кони —

           Нас Время мчит.

Глядеть назад с бегущей колесницы —

           Живых удел,

Где плачет свет неведомой денницы

          На Асфодел.

Надежда нам и Смерть поют: «Забвенье!

          Не сожалей!»—

«Воспомни все и воскреси Мгновенье!»—

           Цветы полей.

И, разлучен, единой молит встречи

          Единый лик…

И шепчет вслед непонятые речи

          Души двойник.

Мне снилися: утесами задвинут,

       Темничный дол;

И ночь небес; и — веснами покинут —

        Безлистный ствол;

И узница под ним, слепой темницей

       Окружена,

И сонм людей, идущих вереницей

       Чрез двери сна.

Была ль мне мать, жена ль она, сестра ли,

       Была ли дочь,—

Ах! было мне не вспомнить — и печали

       Не превозмочь!

И скорбного влекла к ней безглагольно

       Любви тоска:

Так сладостно была мне и так больно

       Она близка.

Я вопросить горел — о чем?.. Немела

       Пред Роком речь…

Мой взор назвал, чего и мысль не смела,

       И мысль наречь…

«Да» бедных уст молил я, упреждая:

       «Со мной иди!..»

- «Когда ты тот, кого ищу, блуждая,—

        О, изведи!..»

И каждого я звал из шедших мимо:

       «Не ты ли, брат,

Ту изведешь, что здесь в цепях томима,

       Из горьких врат?»

И с лестью «брат» я говорил притворной:

       Зане был я,

Кто мимо шел — и чей был взор укорный

       Мой судия,

И все прошли… Одна из тверди зрящей

        Звезда моя

Глядела в дол: и луч животворящий —

         Был судия.

И я к жене: «Твой друг, твой отчужденный,

        Забытый — я!..»

Мне чуждый взор, мне взор непробужденный

        Был судия…

И снилось мне: вдруг свет взыграл великий —

          И я рыдал…

Кто были три, что отвратили лики,—

          Я угадал.

Тебя назвал мой ужас, Немезида!

         Надежда, ты

Стояла с ним, чьего, как солнца, вида,

         Чьей красоты

Мой темный дух, его лучей молящий,

         Снести не мог:

То Эрос был — алтарь любви палящей,

         И жрец, и бог.

Пожар смолы воздвигнутой десницей

         Он колыхал;

И мотылек — все отвратили лица —

          Вблизи порхал…

Уж он в перстах божественных… Привольно

         Ему гореть!..

Так сладко зреть мне было казнь, так больно!..

         «Метнись — и встреть!

Испей! истай!..» И что влекло — пахнуло…

         Как два крыла,

Душа в груди забилась… и вдохнула…

         И — умерла!..