Корень жизни: Таежные были - Страница 67
Сидели друзья на раскладушке рядом, оба опустили сплетенные пальцами кисти рук меж ног и пригнулись, оба думали, глядя в пол, об одном и том же. И я вместе с ними думал.
Через год я встретился с Юдаковым и Николаевым на Большой Уссурке: туда перебросили мой отряд, а они там организовали стационар для изучения экологии тигра. К тому времени закончили учет его численности в Приморье, написали и защитили отчет, опубликовали несколько толковых статей. Было убедительно показано, что вопреки мнению некоторых московских ученых, считавших себя знатоками тигра, его поголовье в послевоенные годы возросло в два-три раза и он стал почти таким же обычным для уссурийской тайги, как и в давние времена.
Но лиха беда начало! Численность — это лишь малая, хотя и важная часть экологии тигра, а чтобы его охранять по-умному, на научных основах, ее надо знать в подробностях. Вот и взялись друзья за экологию.
Анатолий как-то говорил, улыбаясь:
— Хорошо было американскому зоологу Шаллеру изучать львов! Ну, с гориллами он натерпелся и повозился. А со львом — катайся по ровной, как стол, солнечной саванне на автомобиле, смотри в бинокль, подъезжай к прайду, считай, фотографируй, меть усыпленных, вешай на них радиопередатчики, а потом следи по пеленгатору. Вся львиная жизнь тебе как на экране, только знай пиши. А тут одна пара ног да бег с бесконечными препятствиями. Нам бы хоть маленькую тигриную саванну. Раз в месяц понаблюдать с автомобиля. И хотя бы одного тигра пометить радиопередатчиком да попеленговать, насколько быстрее дело пошло бы. Разве не позавидуешь Шаллеру — по-хорошему, конечно…
Не трудности пугали Юдакова, а медленный ход работы. Ему, я знал, хотелось много таежных проблем разрешить, а годы бежали так быстро…
В Сихотэ-Алине я видел их за работой. Они выбрали для зимних наблюдений тигрицу с двумя малышами и отца семейства, живших на общем семейном участке. Самец не был, как все коты, хорошим семьянином, детей своих вниманием не баловал, а подругой интересовался лишь от случая к случаю. Но все же какая ни плохая, пусть условная, а семья. Иной раз этот отец и супруг оставлял для семьи добытое собственным трудом.
Работали Игорь и Анатолий так. Выйдя на свежий след тигра, расходились: один шел по следу, другой — в пяту. Поскольку этот зверь живет на своем индивидуальном участке обитания как дома, то ходы его неизбежно замыкаются, пересекаются. Строго придерживаясь взятого следа, Юдаков и Николаев рано или поздно сходились — через день, два, а то и больше.
Судя по своим троплениям, я хорошо представлял работу этих ребят: шагая по отпечаткам громадных кошачьих лап, они внимательно наблюдали за всем, что делал тигр. Подсчитывали пройденное расстояние, расшифровывали приемы охоты зверя, осматривали остатки тигриных трапез, определяли, сколько мяса съедено и сколько брошено. От острых глаз пытливых наблюдателей не ускользали и кажущиеся мелочи: где и сколько тигр спит, какие маршруты любит, как метит свои владения и относится к пришельцам, как реагирует на человека и все другое, с ним связанное.
Нелегкой была работа: днем по глубокому снегу в трудной для ходьбы тайге с сопки на сопку, с речки на кручу, а ночь — у костра. В лучшем случае в крохотной избушке. И так день за днем. Однажды тигр-самец «проволок» Юдакова по таким дремучим дебрям, что, закончив-таки тропление на последнем дыхании, он слег в больницу — даже его могучий организм не выдержал дьявольских трудностей таежных хождений по двадцать километров изо дня в день. Да каких километров: по дороге легче пройти в три раза больше! Но через несколько дней Анатолий из больницы сбежал… И снова стал на свежие тигриные следы, и опять по крупице начались поиски нового.
Как-то набрели парни на место сражения двух полосатых гигантов. Один был их старым знакомым, другой — такой же большой и могучий — вторгся на его территорию. Судя по искореженному кустарнику и большой площадке утрамбованного снега, дрались долго и упорно. Потом пришелец удалился. Начали его тропить, чтобы разобраться, кто он, откуда, почему и зачем пришел на чужую землю. И вскоре нашли. Мертвого. Вывезли во Владивосток, вскрыли, обследовали и удивились: шкура тигра была целой, хотя под ней на мышцах багровели и синели многочисленные кровоподтеки. Особенно на плечах и шее. И стало ясно: звери дрались тумаками, не пуская в ход клыки и когти — эти ужасные орудия смерти. А погиб пришелец вовсе не из-за драки: вскрытие показало, что он был давно и серьезно болен. Стало быть, в кочующих из книги в книгу рассказах о кровавых побоищах тигров — да и других зверей — много надуманного. А в жизни животных — и у тигра тоже — совсем другое. Внутривидовые отношения подчинены задаче сохранения вида. Разумеется, конфликты бывают, но они до смерти доходят очень редко — в порядке исключения из правила. А как же без драк решать споры за территорию, за корм, за право оставить потомство? Но турнирные поединки кончаются жестами покорности более слабого и снисходительным всепрощением сильного. «Лежачего не бьют» — и в мире животных есть такое правило… Так был выявлен еще один штрих тигриной жизни.
В размножении вольных тигров неизученного до сих пор много, хотя в зоопарках оно перестало быть проблемой. А потому тропление тигрицы и изучение ее поведения, подчиненного выкармливанию и воспитанию потомства, а заодно и выявление сути взаимоотношения с самцом, приносило парням немало хлопот, но и радости открытий звериного таинства. Крупицы слагались в камешки, те укладывались в нечто определенное. Наблюдения, размышления, опыт, интуиция… И наконец вывод. Еще одна запись в трудную книгу о тигре, четкая в своей лаконичности: «Потомство тигрица приносит в самом глухом и неприступном месте. Новорожденные весят до килограмма. Глаза и уши открываются через две недели. Из логова вылезают в месячном возрасте. Молоко сосут около полугода, но к мясу приобщаются с восьми недель от роду. До полугодовалого возраста мать носит своим малышам свежее мясо в логово, позже начинает водить их от одной добычи к другой. Мерзлый и закисший корм есть не позволяет. С полуторалетнего возраста молодые охотятся с матерью, которая учит их терпеливо и мастерски. Самец принимает некоторое участие в выращивании потомства, но не в воспитании его. А мать им начинает интересоваться лишь после того, как убедится, что ее дети уже готовы к самостоятельной жизни, и отпустит их…»
Есть разница в выращивании тигрят в зоопарках и на таежной воле!
Трудная, но захватывающе интересная работа была у Юдакова и Николаева. Дебри уссурийской тайги, встречи с изюбрами, кабанами, а порою и с медведями. То в тихую осеннюю благодать, то в зимнюю снежную стужу, то в весеннее солнечное половодье с пробуждением таежной жизни. Фотографировали, снимали на кинопленку, собирали в рюкзаки всевозможные находки.
Работа была столь интересной, а сил было так много, что не мыслился ни конец этой работы, ни тем более жизни, которая воспринималась вечным трудовым праздником.
Много раз и подолгу мы беседовали втроем, встречаясь и во Владивостоке, и в Хабаровске, и в нашей уссурийской тайге. Но однажды я увидел только Игоря. От него и узнал о последнем маршруте Юдакова.
…К 1974 году две тысячи километров, пройденных за несколько лет по тигриным следам в самых глухих и зверовых местах Сихотэ-Алиня, долгие и детальные сборы полевого материала о тигре «в своем доме» давно позволяли друзьям угомониться и засесть за диссертации и книги, но Юдакову все чего-нибудь не хватало: то он хотел уточнить те или иные повадки «подопечного зверя», то точнее определить численность в каком-то районе. А Николаев не спорил, соглашался.
Было уже много «последних» таежных маршрутов, и обстоятельные доклады на конференциях были. Научные статьи, отчеты, «скелетная» схема диссертации, планы книг. Глаза светились радостью открытий, от желания основательно засесть за письменный стол зудели руки, да и время уже не ждало. Но… Юдакову опять надо было сходить в тайгу. И он действительно сходил еще раз… последний.