Кораблекрушение у острова Надежды - Страница 21

Джону Брауну очень не хотелось отдавать свою кухарку даже лучшему другу. Он догадывался, что не только мягкие хлебцы привлекают к ней господина Ингрема. Однако купец-меховщик был необходим для его торговых дел. Таких знатоков мехового товара немного в Лондоне.

– Давайте немного повременим, господин Ингрем, – подумав, отозвался Браун. – Я должен подобрать для себя приличного человека. Посмотрим, поищем… Вам ведь не к спеху, дорогой друг?

– О да, конечно, я мог бы подождать немного… Но не будем больше об этом говорить. – Меховщик почувствовал себя немного обиженным.

Некоторое время приятели сидели молча и смотрели на яркое пламя в камине.

– Скажите, господин Ингрем, – нарушил молчание хозяин, – много ли хороших мехов вам удалось купить в этом году?

– О-о! В этом году мне повезло, я купил много отличных соболей. На здешней ярмарке в Холмогорах меховой товар гораздо лучше, чем в Москве.

– Ах, так! Но почему такая странность? Ведь Москва – столичный город.

– Очень просто, дорогой Браун. Весь меховой товар в Москве осматривают царские люди и самое лучшее отбирают для царского двора. А уж что осталось, русские купцы предлагают нам.

– О-о! Но ведь и здесь царские люди осматривают меха.

– Осматривают. Но далеко не вс„. Многое проходит мимо казны. Ведь за хорошего соболя я плачу дороже, чем русский царь… А потом, и царские люди делаются добрее, если сделать подарок. Игра стоит свеч. Ха-ха!.. – засмеялся купец. – С царскими людьми у меня наладились неплохие отношения. Много мешают нашим людям купцы Строгановы. Им еще покойный царь Иван Васильевич, отец теперешнего царя, поручил следить за аглицкими купцами. А Строгановы наши конкуренты в меховой торговле да и во всех предприятиях. Они следят за нами, не спуская глаз, и чуть что – жалуются молодому царю. Однако после смерти государя Ивана Васильевича многое стало гораздо проще. Русские люди перестали бояться.

Приятели опять помолчали. Хозяин подбросил еще несколько поленьев в камин.

– Вы не могли бы, мой добрый друг, угостить меня сдобными хлебцами, я их так люблю, – попросил гость.

– Прошу вас. Эй, Прасковья!

В горницу вошла полная женщина с румяным лицом, в чистом холщовом платье и встала у порога.

– Угостите нас, Прасковья, сдобными хлебцами. Господин Ингрем их очень любит.

– О да, я очень люблю сдобные хлебцы, госпожа Прасковья, – залебезил Ричард Ингрем. – Пожалуйста, дайте ваших хлебцев.

Повариха молча поклонилась и вышла.

Вернувшись с грудой круглых хлебцев с подрумяненной корочкой на серебряном блюде, Прасковья поставила их на стол.

– К вам, господин Браун, человек приехал. Говорит, из Москвы, от купца Джерома Горсея.

– О-о, из Москвы?! Пусть заходит. – Браун заволновался, встал с места и подошел к дверям.

В дверях появился Богдан Лучков.

Купец Браун сразу узнал русского приказчика московской купеческой конторы, попросил его раздеться и сесть к огню.

– Пожалуйста, угощайтесь с дороги, – сказал он, наливая в кружку пенистого пива. – Положите ноги на решетку, ближе к огню, вам станет теплее. Я вас сразу узнал, господин Лучков.

Богдан Лучков уселся в кресло и отхлебнул пива.

– Хозяин просил передать вам, господин купец, вот это письмо. – Лучков вытащил бумагу из-за пазухи.

Джон Браун углубился в чтение. Несколько раз он неопределенно хмыкнул.

– Итак, господин Лучков, – сказал он, отложив письмо, – вам поручили большое дело. Я буду помогать всем, чем смогу. Что вам удалось сделать?

Богдан Лучков многозначительно посмотрел на купца-меховщика.

– О-о, не стесняйтесь, это мой лучший друг, и он может знать все тайны, – поспешил заверить Браун. Он встал и положил руку на плечо Ричарду Ингрему.

Купец-меховщик из вежливости тоже поднялся и сказал:

– Благодарю вас, мой друг.

Стоя рядом, купцы выглядели забавно. Джон Браун был лысый низенький человек с жирными щеками и торчащим вперед брюшком. Казалось, он спрятал под одеждой небольшой бочонок. Долговязый и худой Ингрем был на голову выше своего друга. Он носил коротенькие усики, маленькую русую бородку и волосы до плеч.

Богдан Лучков посмотрел на них и едва сдержал улыбку.

– Я нашел подходящие корабли, – сказал он, когда снова все уселись. – Два коча морского хода, совсем готовые, стоят на якорях у Никольского монастыря. Можно взять не меньше трех тысяч пудов чистого груза. Снаряжение и харч я не считаю. Очень хорошие корабли.

– Какова цена?

– Пятьсот рублей каждый.

– О-о, целых пятьсот рублей! – Хозяин посмотрел на своего приятеля: – Как вы думаете, господин Ингрем, не дорого ли это? – Он потер лысину.

– Я не знаю, для какой надобности такие корабли, – нерешительно отозвался Ингрем. – Если возить товары из Великого Устюга в Холмогоры или Архангельск, это, пожалуй, дорого. Можно купить речную лодью за триста рублей, она поднимет сто тысяч пудов.

– Нет, дорогой Ингрем, у нас другое дело… Я прошу хранить все, что ты здесь услышишь, в большой тайне.

– О да, да! – Купец-меховщик приставил ладошку к уху.

– Рассказывайте, господин Лучков, все, что просил передать мне купец Джером Горсей.

– Мы хотим послать два корабля за меховым товаром на реку Обь и далее на восток. Мы хотим… – И Богдан Лучков рассказал все, что ему поручил Джером Горсей.

– О-о! – говорил время от времени меховщик. – О-о! Для такого дела пятьсот рублей за морской корабль недорого, – сказал он, внимательно выслушав все до конца. – Могу ли я принять участие в этом деле?

– Несомненно. Первым покупателем привезенных мехов будешь ты, дорогой Ричард. Не повезем же мы свои меха в Москву! Итак, господин Лучков, я даю вам деньги на покупку двух кораблей. На кого будет написана купчая?

– На меня, господин купец, так сказал Джером Горсей.

– Хорошо. Покупайте все, что необходимо для плавания, и присылайте мне счета. Я буду платить. И сделаю все остальное, о чем просит господин Горсей.

Приказчик Лучков долго сидел в гостях у купца Джона Брауна. Повариха Прасковья угостила его обильным ужином, а хозяин – крепкой можжевеловой водкой.

Планы новой английской компании обсуждались со всех сторон. Купец-меховщик Ричард Ингрем соблазнился большими прибылями и решил идти в Ледовитое море вместе со своим другом.

Уже за полночь, когда Лучков собрался уходить, меховщик поднял палец и сказал:

– Я согласен, дело сулит большие прибыли. Согласен и с тем, что царский глаз ослаб и можно творить некоторое беззаконие. Но надо остерегаться купцов Строгановых. Наши дела прежде всего ударят по строгановским прибылям. Они того не потерпят и будут чинить всякий вред.

– Мы скажем, что корабли идут в Англию, – сказал хозяин и посмотрел на своих единомышленников.

– Гм!.. Но русские по товарам догадаются, куда идут корабли. Я думаю, для отвода глаз сказать так можно, но грузить корабли следует в устье Святого Николая. Меньше глаз.

Лучков согласился с предложением меховщика. Опрокинув на прощанье стаканчик можжевеловой водки, он пожал руки англичанам и вышел на улицу.

Было светло как днем. Солнце освещало башни и стены новой крепости. Архангельский монастырь, десятка два домишек в посаде и одинокую пристань, возле которой стояли высокобортный английский парусник и два или три небольших русских судна. Неподалеку от перевоза стояла на якорях лодья с петушиной головой, на которой прибыл из Вологды Богдан Лучков.

Широкая река была пустынна. В тишине отчетливо слышались всплески игравшей рыбы.

Через три дня за морские кочи были заплачены деньги, и приказчик Лучков, накупив разных припасов, необходимых для плавания, отправил их на Никольское устье, туда, где стояли кочи. Однако многих товаров в Архангельске не оказалось, и Лучков послал в Холмогоры Алешку Демичева.

– Ежели увидишь знакомого морехода, зови к нам на кочи, да смотри, много не болтай, – сказал на прощанье Лучков. – Задаток дай, ежели что.