Корабль странников (сборник) - Страница 96

Мирр уселся в углу и, отвлекаясь только на то, чтобы отшвырнуть чересчур расшалившуюся травинку, принялся разбирать генератор. Освещение в палатке было явно недостаточным для столь деликатной работы, но Мирр с радостью обнаружил, что пальцам его темнота ничуть не мешает. Если бы его представления об электронике разошлись с действительностью так же далеко, как и представления о звездолетах, все его планы пошли бы прахом.

Мирр работал два часа и, благодаря всевышнего за то, что пуговичные терминалы дают возможность обойтись без паяльника, соорудил устройство, хотя и с ограниченным радиусом действия, но способное нейтрализовать все звуковые колебания частотой двенадцать килогерц. Еще десять минут заняла маскировка устройства в шлеме, а затем довольный Мирр улегся на шаловливую травку.

Украдкой наблюдавший за ним Райан приподнялся на локте:

— Эй, Войнан, что это за штуку ты запихал в шлем?

— Потише, — прошипел Мирр. — Мне совсем не хочется, чтобы про нее узнал весь взвод!

— Но что это такое?

— Это… э-э… микроплеер. — Мирр несколько раз взмахнул руками, словно дирижируя невидимым оркестром. — Куда бы я ни шел, хочу, чтобы в ушах звучала музыка!

— Хотелось бы мне смастерить что-нибудь подобное! — с восхищением прошептал Райан. — Все, что я знаю про плееры так это, что у них есть сниматель и говоритель, а между ними…

— Хватит! — оборвал его Мирр. — Это древняя штука, Верни, и устарела она в ту секунду, когда ее изобрели. Не возражаешь, если мы немного поспим?

— Я хотел взбодрить тебя, Войнан. Тебе что, не нравятся розыгрыши?

— Если бы у меня была роза, я бы засунул ее тебе в…

Смертельно уставший Мирр уснул, и снились ему ночью простые, короткие сны, которые и должны сниться человеку, чья память уходит в прошлое всего на три дня.

Выйдя из-под власти специальных обертонов командирского голоса, Мирр обрел некоторую свободу. Приходилось, конечно, выполнять все именные приказания, но стоило Мирру скрыться от офицерского ока — а сделать это во всеобщей неразберихе было до смешного легко — и он сразу приступал к своим делам. Юному лейтенанту-идеалисту ни разу не пришло в голову спросить, чем это Мирр занимается, для этого достаточно было напустить на себя угрюмый и решительный вид.

Обретя свободу, Мирр первым делом посетил равнину, на которой садились звездолеты, и убедился, что его новые познания о космическом транспорте оказались неверными, по крайней мере, в одном важном пункте. Избавившись от представления о звездолетах, как о грандиозных сверкающих иглах, он тем не менее думал, что на каждом железном ящике висит табличка, на которой указан порт назначения Обнаружив, что это не так, Мирр понял — воспоминания эти связаны с каким-то другим средством передвижения.

Он доказал самому себе, что все еще прекрасно разбирается в электронике, однако машина в Форт-Экклсе, предназначенная исключительно для стирания греховных и преступных воспоминаний, решила изъять все о звездолетах и управлении ими. Значит ли это, что жизнь его была связана с космосом? Кем он был? Пилотом? Конструктором?

Мирр немного позабавился с идеей, что сможет определить, кем был, просто-напросто вычеркивая из воображаемого списка знаний области, в которых стал полным невеждой Однако трудно было различить невежество натуральное и искусственное. Он ничего не знает о спаривании и размножении жучков-древоточцев, но значит ли это, что он не занимался спасением от них мебели?

Решив, что действие лучше размышлений, Мирр вернулся в настоящее. Он определил цель — Аспатрия — и все свободное время отирался поблизости от космодрома, надеясь пробраться на звездолет, идущий в нужном направлении. Он хотел порасспрашивать звездолетчиков, но после десятка увиденных стартов уверился в мысли, что корабли управляются автоматами. Тогда он стал приставать к отбывающим с Трелькельда легионерам. Подобная активность имела своим результатом потрясающее открытие: есть в галактике места, по сравнению с которыми Трелькельд — все равно, что лужайка для пикника.

Через три дня после того, как Мирр построил нейтрализатор, взвод перебросили на Торвер, дождливую планету, где несносный Копгроув Фарр умер ужасной смертью, пнув по неосторожности какую-то поганку, взорвавшуюся с такой силой, что миллион спор прошили его насквозь. Когда десять минут спустя его хоронили, он был уже с ног до головы покрыт молоденькими грибками. Мирр простил Фарра за многочисленные замечания, касающиеся его ног, и с удвоенной силой принялся за поиски звездолета, направляющегося на Аспатрию.

Еще через неделю лейтенант Хихикинс со своим взводом оказался на планете Халднот, где, спасаясь от местного крокодила, бедолага Бенджер вскарабкался на дерево и был тут же сожран самим этим деревом. К тому времени Мирр совершенно отчаялся, хотя и унаследовал ботинки Бенджера, которые, после того как он вытряхнул из них остатки прежнего владельца, пришлись точно по ноге.

Устраиваясь на ночь, Мирр, прежде чем богатырский сон свалил его, успел подумать, зачем сочинившие контракт адвокаты приложили столько трудов, чтобы закабалить легионера на тридцать, сорок или даже пятьдесят лет. Судя по тому, что творилось в 203-ем, можно было с уверенностью заключить, что Мирр будет отравлен, раздавлен, разорван или съеден самое большее через две недели. Не исключалась вероятность того, что все эти события произойдут одновременно.

Скоро Мирр обнаружил, что он, как и его товарищи, часто плачет, с каждым днем теряет в весе и постоянно оглядывается через плечо. К исходу первого месяца от пухлости Райана не осталось и следа, а обрывки блестящего зеленого костюма, свисавшего с его скелета, создавали впечатление, будто он весь покрыт неизвестными науке водорослями. Рядовой Динкль, проведший в боях времени больше остальных, приобрел привычку креститься и по всякому поводу поминать Судный День.

— Послушать, как он твердит про Армагеддон, — прошептал как-то Райан Мирру за завтраком, — так это прямо конец света!

— Я предупреждал тебя насчет идиотских шуток! — ответил Мирр, хватая подходящий лоскут костюма Райана и оборачивая его вокруг шеи собеседника. Он начал уже затягивать его, но вовремя опомнился и ужаснулся тому, что собирался совершить. — Прости, Верни! Не знаю, что на меня нашло…

— Ладно уж, — пробормотал Райан, массируя горло. — Знаешь, я ведь был профессиональным комиком, но почему-то даже в лучшие времена мои шутки действовали на людей точно так же.

— А я вот не помню никаких лучших времен… В этом-то и беда. По мне, времена всегда были одинаковыми…

Мирр нащупал в кармане голубого лягушонка, маленького товарища по несчастью, подарившего ему проблеск надежды.

— …но все равно, это не повод душить меня.

— Забудем об этом, ладно?

С несчастным видом Мирр кивнул и погладил ровную пластмассу, словно надеясь вызвать таким образом исполняющего любые желания джина.

Полотнище, закрывающее вход в палатку, откинулось, и в треугольном просвете появился лейтенант Хихикинс. Что-то в нем показалось Мирру странным и, приглядевшись, он заметил, что лейтенант сменил грязные лохмотья на новенький сверкающий мундир. Его сопровождал запуганного вида сержант, который держал заполненный маленькими конвертиками деревянный ящик и кипу каких-то тонких тряпок голубого цвета.

— Все ко мне! — крикнул Хихикинс. — Наконец-то! Настал день, которого мы все так ждали!

— А что это за день, сэр? — осторожно полюбопытствовал Райан.

— День отдыха! Разве я не говорил?

— Нет, сэр. Неужели нам положены выходные?

— Что за вопрос! — Рот Хихикинса попробовал растянуться в улыбку, но так как это вызвало чрезмерное напряжение в коротковатых губах, ему пришлось ограничиться подергиванием уголков. — Что за глупый вопрос! Неужели вы могли подумать, что ваши офицеры настолько ленивы и бессердечны, что не сознают, как вы устали? Нет, ребята, мы прекрасно понимаем, что вы не можете сражаться бесконечно, что вам нужно отдохнуть, расслабиться, подлечить душевные раны!