Корабль странников (сборник) - Страница 111

— Сделай одолжение, Ройбен, — ответил полицейский, — не учи меня моим обязанностям, ладно?

— Но ведь двадцать минут! Сирил! Каждому известно, что по уличному телефону можно говорить только три минуты!

— Это так? — Полицейский уставился на Мирра взглядом, в котором враждебность быстро дополнялась возрастающей подозрительностью. — Где это вас так угораздило? И вообще, мистер, как ваше имя? Откуда вы взялись?

— Я? — переспросил Мирр со спокойствием, происходящим от беспредельного отчаяния. — А ниоткуда!

Отыскав в себе резервы сил, о наличии которых он и не подозревал, Мирр толкнул противника в грудь. Застигнутый врасплох великан поскользнулся и рухнул на спину, гремя упряжью и разнообразными предметами полицейской экипировки, Мирр перепрыгнул через него и метнулся в одну из аллей, всегда игравших важную роль в его похождениях. Он развил такую скорость, что почувствовал себя единым целым с ночным ветром, и едва ощущал как его ноги касаются замерзшей земли.

Колющая боль в боку и груди довольно быстро заставила его прервать эфирный бег и остановиться. В окружающей тьме едва различались только посеребренные луной деревья и верхушки сугробов. Стояла почти полная тишина. В ожидании, когда же его тело догонит разум, Мирр уселся на ближайший пень. Хотя в данную минуту он и находился в относительной безопасности, Мирр не мог понять, как это за полчаса пребывания на Земле он ухитрился переломать себе ребра, безнадежно испортить костюм и влипнуть в новую неприятность с законом.

«Несомненно, — добавил он свежую информацию к знаниям о самом себе, — я предрасположен к несчастным случаям».

Откровение это повергло его на поспешную корректировку планов. Отдышавшись, он пришел к твердому убеждению, что единственный способ добраться к утру до Портербурга — не прибегать ни к чьей помощи. Это значило, что идти придется всю ночь. Перспектива, учитывая, что мороз крепчал с каждой минутой, была не из приятных. Тем не менее выбора у него не было.

Постанывая, Мирр, которого уже начало трясти от холода, встал и пошатываясь отправился в унылое сорокакилометровое путешествие, которое, как он надеялся, должно было закончиться на перекрестке прошлого, настоящего и будущего.

Жизненные принципы, которыми он руководствовался, стоя у телефонной будки, уже не казались ему столь привлекательными, но все-таки он сделал последнюю попытку найти по крайней мере один светлый момент в своем теперешнем положении, чтобы было чем поддержать духовные силы предстоящей ночью. Поначалу это казалось невозможным, но постепенно мысли его сконцентрировались на единственном сверкающем достижении этого дня.

— Слава Богу, — благоговейно сказал Мирр, ковыляя меж сугробов, — что мне удалось отделаться от этих проклятых оскаров!

Месяц в Легионе приучил Мирра к трудностям и лишениям, но в сравнении с дорогой до Портербурга месяц этот показался ему безмятежным периодом товарищества, душевного тепла и смеха.

В стальном полумраке рассвета дюйм за дюймом приближался Мирр к городу, стараясь не привлекать к себе внимания, но через определенные, причем весьма короткие, промежутки времени его била такая дрожь, что обрывки одежды начинали трястись и хлопать, издавая при этом странные звуки. Это придавало ему сходство с надышавшимся наркотических испарений гаитянским шаманом. Большинство прохожих стыдливо отводило глаза в сторону, но самые сердобольные подходили, предлагая деньги и помощь. Мирр быстро отделывался от них хриплыми уверениями в своем полнейшем благополучии, но чтобы отпугнуть двоих самых настойчивых, ему пришлось повторить шаманский танец с гораздо большей убедительностью. Сделать это оказалось до смешного легко, и Мирр вынужден был признать, что подхватил воспаление легких.

Смерть начала казаться ему привлекательной альтернативой, но мысль о том, что смерть может случиться до завершения его миссии, наполнила Мирра тревогой. Уговаривая свои конечности двигаться пошустрее, он в конце концов доковылял до квартала, в котором располагались штаб и призывной пункт 203-го полка Космического Легиона. Свернув в грязный и узкий переулок, Мирр увидел перед собой красное кирпичное, похожее на пивоварню, здание, вывеска на котором извещала, что это Форт-Экклс. Вид этого сооружения ни в коей мере не совпадал с представлениями Мирра о том, каким должно быть учреждение Легиона, но он давно уже перестал тревожиться о подобных пустяках. Изучая таблички на дверях, Мирр прошелся вдоль здания. Вот и призывной пункт.

Несмотря на потерю почти всех сил, сердце Мирра забилось быстрее, когда он понял, что именно здесь месяц назад он родился во второй раз и как близко решение великой загадки его жизни.

Табличка на двери информировала посетителей, что заведение открывается в 8.30 утра. У Мирра давно уже не было часов, но проходя мимо них на улице, он высчитал, что ждать еще около часа. Если он проведет его на улице, час этот станет последним гвоздем в крышке его гроба. Мирр огляделся и с облегчением заметил на другой стороне улицы оранжевую светящуюся вывеску бара, заиндевевшие окна которого обещали тепло и подкрепление сил, а кроме того, из этих окон Мирр легко мог разглядеть всех, приближающихся к двери призывного пункта. Вооруженный горьким опытом того, что несчастья обычно подстерегают его именно в те моменты, когда судьба вроде бы как готова повернуться к лучшему, он, однако, не смог подавить в себе предвкушения удобного кресла, теплого воздуха и дымящихся кружек с обжигающим кофе. Прижимая руки к отчаянно болящим ребрам, он перешел улицу и ввалился в почти пустой в этот час бар.

Подозрительный взор хозяина мгновенно потеплел, как только Мирр выложил на стойку полусотенную бумажку. Через пару минут, сжимая в руках огромную кружку щедро сдобренного коньяком кофе, он уже сидел за столикому окна. Он нетерпеливо отхлебывал напиток, жадно впитывая каждую калорию. Занятие это так поглотило его, что только когда половина содержимого кружки перелилось в желудок Мирра, он смог оторваться от созерцания ее ободка и разглядеть перед собой еще одного раннего посетителя — чисто выбритого молодого человека с кукольно-розовым личиком, широким ртом, голубыми глазами и светлыми, по модному выстриженными на темени волосами. Выражение лица скорчившегося на стуле юноши напоминало повешенную собаку и сосуд мировой скорби одновременно… За последний месяц он ни капельки не изменился и выглядел в точности таким, каким Мирр видел его на стене кабинета капитана Крякинга, подписывающим контракт.

Приливная волна горячего кофе омыла кончик его носа, и Мирр осознал, что смотрит на самого себя. Он встал и прохромал к соседнему столику.

— Не против, если я сяду здесь, Норман?

— Садись, если хочешь…

Второе «я» так и не оторвало взгляда от пустого стакана.

Мирр сел.

— Разве тебе не интересно, откуда я знаю твое имя?

— Ничуть. — Юноша поднял голову и посмотрел на Мирра скорбными глазами, в которых не мелькнуло и тени удивления, потом перевел взгляд на грязные руки и остатки одежды Мирра и достал из кармана коричневой курточки скомканную десятку. — Возьми. Купи себе поесть, но не спиртного.

— Мне не нужны подачки! — Мирр оттолкнул бумажку и решил изменить тактику. — Норман, что бы ты подумал, если бы я сказал, что мы с тобой — один и тот же человек?

— Я бы подумал, что тебе надо на некоторое время воздержаться от употребления ванильного экстракта.

Свинцовое безразличие в голосе двойника потрясло Мирра, но он не собирался сдаваться.

— Это правда, Норман! Посмотри на меня!

Норман посмотрел и сказал:

— Мы ни капли не похожи.

Мирр открыл рот, но в это мгновение увидел свое отражение в настенном зеркале: он выглядел лет на десять старше Нормана, зарос щетиной и грязью, а распухшая челюсть заметно меняла очертания его лица. Один глаз у него почернел и заплыл — Мирр еще не знал этого — а ночь, проведенная на морозе, придала не затронутым побоями участкам кожи лица багрово-синюшный оттенок, присущий людям, взявшим за правило употреблять не менее двух литров дешевого красного вина в день. Мирр сглотнул слюну и вынужден был признать, что Норман прав — они не похожи.