Корабль странников (сборник) - Страница 104

— Но я думал, что это ткацкая фабрика! Так написано на вывеске!

— Всем известно, что я купил этот дом у АКМЕ два года назад, когда она обанкротилась. Такие отговорки меня не удовлетворяют! — По мере того как Леже заканчивал приготовления, фанатичный блеск в его глазах разгорался все ярче. — Однако, хватит препираться! Пришло время доказать, что правдоискатель Леже достоин занять место в одном ряду с другими его выдающимися изобретениями, например, пам…

Коротышка внезапно умолк и прикрыл рот ладонью, будто совершил непростительную ошибку.

— Что вы хотели сказать? — заинтересовавшись, спросил Мирр.

— Ничего. Совсем ничего. — Леже торопливо перебросил несколько тумблеров на панели и ухватился за рычаг, управляющий шестью баллончиками.

— Десять, девять, восемь, семь, шесть…

— Что вы собираетесь со мной делать? — нервно крикнул Мирр.

— Подавить психогальванические рефлексы, — ответил Леже. — Пять, четыре, три, два, один, ноль!

Он дернул рычаг, и баллончики с громким шипением исторгли свое содержимое в направлении Мирра.

— Только не газ! Что угодно, только не газ! — завопил Мирр, извиваясь в путах, но замолк и стал недоверчиво принюхиваться к обволакивающему его облаку удушливой вони.

— Эй, так это же дешевый Деревенский Дезодорант «Вьющаяся Роза»!

— Верно, — согласился Леже. — Прошу прощения за запах, но… в универмаге за углом недавно была распродажа… в три раза дешевле!

Мирр неуверенно хихикнул.

— Но почему именно дезодорант?

— Это не принципиально, важен только антиперспиративный эффект.

— Не понимаю…

— Чтобы подавить твои психогальванические рефлексы, дубина! Знаешь, как работает обычный детектор лжи? Если испытуемый врет, он испытывает эмоциональный стресс и потеет, увеличивая тем самым электропроводность кожи. Тот же самый стресс учащает биение его сердца и меняет мозговые ритмы. Полиграф засекает все это и определяет, когда ему врут, но это только полдела! Определить ложь еще не значит узнать правду, верно?

— Гм-м…

— Ну конечно, это не одно и то же! Вот я и заставил систему обнаружения лжи работать в обратном порядке. Сейчас ты не можешь потеть, потому что все твои поры забиты антиперспирантом; биение твоего сердца не может ускориться, потому что рядом с ним, — Леже указал на бюстгальтер, — работает ускоритель ритма; а надетый на тебя шлем все время выдает нормальную энцефалограмму. Так что теперь стоит мне задать вопрос, ты, лишенный возможности воспользоваться психофизическим атрибутами лжи, вынужден будешь говорить только правду! Чрезвычайно изобретательно, ты не находишь?

На Мирра эта тирада не произвела никакого впечатления.

— А что, если я просто откажусь говорить?

Леже взял со стола револьвер.

— Тогда я пристрелю тебя!

— Вот это и в самом деле изобретательно, — сухо заметил Мирр. — Надеюсь, вы понимаете, что все это — напрасная трата времени? У меня нет абсолютно никаких причин утаивать правду.

— Не лги мне!

— Как я могу лгать, если сижу в правдоискателе?

— Ах да, я забыл, — засуетился застигнутый врасплох Леже, — но не воображай, что ты умнее меня, Норман!

— Я не… — Мирр пронзил собеседника взглядом. — Почему вы назвали меня Норманом?

— Гм-м… ты сам сказал, что тебя зовут Норман.

— Итак, вы утверждаете, что мы никогда не встречались раньше, что я — вор или шпион, и тем не менее упорно называете меня по имени, как старого знакомого. Где логика, профессор? Признайтесь, что встречали меня раньше и знаете, кто я такой! Признайтесь, что… — Тут Мирр вынужден был прервать поток красноречия, потому что в запале наклонился слишком далеко вперед и струя дезодоранта ударила ему прямо в нос, заставив расчихаться. Кроме того, он вспомнил, что пребывает в эпохе, в которой, строго говоря, еще не родился. Непонятно, откуда Леже мог знать его, однако…

— В чем дело, яйцеголовый? — злорадствовал Леже. — Запутался в собственной терминологии?

— Почему вы назвали меня яйцеголовым? — спросил Мирр, в душе которого еще теплилась надежда на благополучный исход приключения. Ему пришло в голову, что лучшим решением проблемы было бы освободиться самому, а к машине, если она, конечно, работает, привязать профессора. Однако действовать следовало дипломатично, и он решил подольститься к тюремщику.

— …терпеть не могу яйцеголовых! — гнул свое Леже. — Они почему-то думают, что если ходили в университет и получили какую-то там степень, то превзошли умом простого человека, покинувшего школу в пятнадцать лет!

— Это просто смешно, — пробормотал Мирр.

— Ни один из этих так называемых ученых и изобретателей в подметки мне не годится! Не университетское образование сделало Эйнштейна великим, а простой и по детски наивный подход к проблемам! Смею тебя уверить, мой подход еще проще и наивнее!

— Не сомневаюсь…

— Спасибо. — На какое-то время Леже успокоился, но вспомнив о незавершенном эксперименте, напустил на себя вид суровый и решительный. — Продолжим допрос! Что ты бормотал про потерю памяти?

— Это правда, профессор. Я не знаю, кто я такой. Жизнь для меня началась месяц назад…

Леже глянул на приборы и кивнул.

— Мне казалось, это бывает только в кино. Что же послужило причиной столь необыкновенного события?

— Я вступил в Космический Легион, чтобы забыть что-то определенное, а они стерли всю мою память!

— Легион, как же, как же, — разволновался Леже. Понятно! Они занимаются этим всего год, и, наверное, что-то в машине разладилось.

Мирр отрицательно покачал головой.

— Я вступил в 2386 году — к этому времени инженеры Легиона уже должны были бы научиться пользоваться оборудованием.

— Но это… хмм… через девяносто четыре года! — Леже бросил непроизвольный взгляд в сторону лестничной клетки, где располагался туалет. — Так ты…

— Вот именно! За мной гнались, я вбежал в этот дом (сам не знаю, почему) и схоронился в сортире. Потом все пошло кувырком: я уже в 2292-ом, а вы целитесь в меня из револьвера.

— Значит, это случилось снова, — горестно пробормотал Леже. — Старику Смиркоффу за многое придется ответить!

Мирр в замешательстве нахмурил лоб.

— Кто такой Смиркофф?

— Дмитрий Смиркофф — наигнуснейший человек на Аспатрии! — Удовлетворенный объяснениями Мирра, Леже начал разбирать правдоискатель. — Он соорудил нелегальную машину времени и установил ее в туалете. Сама клеть спрятана в стенах стенах.

Недоумение Мирра достигло крайних пределов.

— Он что, рехнулся?

— Смиркофф был владельцем фабрики. Его беспокоило, что он должен платить девушкам и за то время, что они проводят в туалете, так что однажды под рождество, когда на фабрике никого не было, он явился сюда с разобранной машиной времени, построил ее вокруг туалета и заново оштукатурил стены, чтобы никто не догадался. Мне говорили, что он хотел даже тайком вычесть сумму за ремонт из зарплаты девушек! Понятно теперь, что он за человек?

— Но чего же он хотел этим добиться?

— Машина была экстравертором, ими разрешено пользоваться только в правительственных учреждениях. Идея Смиркоффа заключалась в том, что сколько бы времени человек ни провел в туалете — читая, куря, разговаривая

— выйти из него он должен был ровно через секунду после того как зашел.

— Боже праведный! — Мирр был до глубины души восхищен изобретательностью негодяя. — Но все же… наверное, это подняло прибыли?

— Вот здесь ты ошибаешься, друг мой! Этот кретин, не имея ни малейшего понятия о принципах путешествия во времени, запрограммировал машину вкривь и вкось. В конце концов она забарахлила, и девушки стали пропадать. Место это приобрело зловещую репутацию, никто не соглашался здесь работать… Смиркофф разорился. И вот теперь это — моя лаборатория!

— Разве вы не можете обезвредить машину? Выключить ее?

— Смеешься? — Леже начал расстегивать ремни на лодыжках Мирра. — Чтобы добраться до главного переключателя, нужно зайти внутрь, а я совсем не собираюсь доживать жизнь изгнанником бог знает в каком столетии. Я не сумасшедший, ты же знаешь знаешь.