Корабль призраков: Исландские истории о привидениях - Страница 1

Рассказы о встречах людей с необычными существами и явлениями, пожалуй, самая распространённая разновидность исландской народной прозы. Если верить фольклорным текстам, в горах, в воде и возле человеческих поселений живут призраки, тролли, а также альвы (во всём похожие на людей обитатели особого «параллельного» мира, чьи хутора — валуны на пустошах), утилегуменны (жители незаселённого высокогорья, бежавшие из деревень и живущие вне культурного пространства), морские чудовища и прочие чудесные создания.

В этой книге читатель будет иметь возможность познакомиться с самым знаменитым жанром исландского фольклора — рассказами о контактах живых людей с призраками (draugasögur). Для обозначения этого жанра я буду употреблять термин «быличка»[1] (жанр фольклорной несказочной прозы, где речь идёт об общении со сверхъестественными существами, с нечистью). Из всех персонажей исландского фольклора только альвы и призраки «дожили» до наших дней, о них постоянно слагаются новые и новые истории. (Для сравнения — традиция быличек о троллях угасла в Исландии в XVII веке. В одном из поздних текстов троллиха, с которой встречается герой, прямо говорит, что её род вымирает.)

В нашем сборнике представлены тексты, ставшие классикой («Матушка моя в хлеву!» «Дьякон с Тёмной реки», «Сольвейг с хутора Миклабайр», «Ирафетльский Моури», «Йоун Побродяга», «Привидение из Фейкис-хоулара», «Двенадцать школяров из Хоулара», «Торгейров бычок», «Французская шаль», «Таинственная пассажирка» и др.); некоторые из них приведены в нескольких вариантах или версиях, чтобы дать читателю более полное представление об их бытовании. Также сюда вошли былинки, не столь знаменитые, но во многих отношениях типичные для исландского фольклора («Братья с хутора Рейнистадир», «Преподобный Торлаук Тораринссон», «Отдай мою кость. Гунна!», «Работница и жена скаульхольтского епископа», «Больничный призрак». «Призрак причащается»; тексты о покойниках, стерегущих клады, о призраках, явившихся кому-либо во сне и сказавших стихи), а также тексты, сами по себе малоизвестные, но уникальные в том или ином отношении («Привидения в грузовиках», «В ожидании надгробного камня», «Привидение следует за камнем» и др.). Ряд представленных здесь историй даёт понятие о бытовании быличек о призраках во второй половине XX и XXI веке; в этих случаях рассказ об опыте личного общения с призраками даже не всегда воплощается в форму, близкую к традиционному фольклору.

Необходимо сказать о том, что именно представляют собой существа, которые действуют в текстах, вошедших в эту книгу. В исландском языке эти выходцы с того света чаще всего обозначаются словом «draugur» (мн. число — draugar). В словарях исландского языка это слово будет переводиться на русский как «призрак, привидение». Однако за самим словом стоит совершенно иной комплекс понятий, чем за его русскими соответствиями. По-русски «призрак» — нечто бесплотное, зыбкое, почти нереальное (ср. «призрачный» — как бы несуществующий). В исландском фольклоре, напротив, draugar — создания из плоти и крови, которым не чужды плотские радости (любиться с женщинами, пить водку, участвовать в битвах…) и которые во всём похожи на обычных людей, кроме одного — своей принадлежности к миру мёртвых. Слово «draugur» часто так и переводится на русский, как «оживший/живой мертвец».[2] В фольклоре многих народов призраки (и родственные им существа) обычно облечены в белые одежды. Исландские призраки и здесь составляют исключение: их одежды чаще всего красно-бурого цвета.[3]

И всё же значение слова «draugur» глубже, чем просто «человек, перешедший из живого состояния в мертвое». Данные исландского фольклора позволяют предположить, что draugar могли восприниматься как отдельный самостоятельный вид существ, противопоставляющийся живым людям и встающий в один ряд с такими сверхъестественными обитателями Исландии, как альвы и тролли. Сами слова: «человек» (mennskur maður) VS «призрак» (draugur) в былинках выступают в качестве антонимов. (Как, например, в тексте «Покойник и сундук с деньгами».) Получается, что после смерти человек или животное при определённых обстоятельствах превращаются в существа иной природы.

Из некоторых текстов о колдунах, вызывающих призраков, явствует, что draug’a можно сделать. Так, в быличках «Торгейров бычок», «О Торгейровом бычке» человек буквально мастерит злобного призрака, которого собирается наслать на своих обидчиков, из подручных материалов: бычьей головы и копыта. Но даже в том случае, когда в распоряжении колдуна есть мёртвое тело, чтобы сделать из него драуга, над ним надо основательно потрудиться, «снарядить» его (búa upp) и наделить силой с помощью колдовских чар (magna). (Это описано в былинке «Призрак причащается».)

В ряде текстов есть сведения, будто бы противоречащие этим данным: draugar не утрачивают черт, свойственных живым людям, как бы не полностью порывают с миром живых. Про одного draug’a говорится, что его тело не остыло, когда его вызвали с того света, поэтому такого «недоделанного» призрака приходилось регулярно кормить, чтобы он не обессилел. Противоречивые данные в фольклорных текстах не вызывают удивления, поскольку устная народная традиция не является чем-то монолитным и концептуально выверенным, но представляет собой напластования различных сосуществующих представлений и верований. Однако можно предположить, что каждая разновидность призраков в исландском фольклоре (а как мы скоро увидим, их множество) имеет свою природу, более или менее удалённую от человеческой.

В силу этих причин слово «draugur» в данной книге в зависимости от ситуации переводится по-разному: в нейтральных контекстах употребляются в качестве абсолютных синонимов слова «призрак, привидение» и «покойник, мертвец». Там же, где речь идёт о ситуациях, никоим образом не коррелирующих с тем кругом ассоциаций, которые влекут за собой соответствующие русские слова (например, о draugar, созданных искусственно), употребляется исландское заимствование «драуг» (в его древнеисландской огласовке; в русской скандинавистической литературе оно приводится именно в такой форме).

В быличках о призраках речь может идти как о покойнике, хорошо знакомом рассказчику (например, умершем родиче или односельчанине), так и о появлении привидений, не связанных со смертью конкретного лица; в них призраки как бы безличны. (Ср.: в исландском языке есть безличные конструкции со значением «ходят привидения» — það er reimt, það er draugagangur.) Личные имена у привидений бывают, как правило, в тех случаях, если это призраки знакомых рассказчику/очевидцу людей. В подавляющем большинстве текстов призраки носят прозвища (Лалли из Хусавика, Ирафетльский Моури, Винник и т. п.). Во многих текстах призраки вовсе безымянны. Мы знаем, как звали возлюбленную Дьякона с Тёмной реки, знаем кличку его коня, а сам герой знаменитейшей в фольклоре Исландии любовной истории довольствуется скромным обозначением по профессии!

В исландском фольклоре существует своя классификация разновидностей призраков. Прежде всего они делятся на две большие группы: 1) умершие, которые выходят из могилы по собственной воле, и 2) те, кто поднят из могилы с помощью колдовства. Внутри этих больших групп есть более детальная классификация. Характер контактов каждого вида призраков с миром людей различен.

1. Покойник, по той или иной причине оживший сам по себе, по-исландски обозначается словом «afturganga» (букв. вернувшийся с того света — от глагола «ganga aftur»). Подобные призраки встречаются чаще всего. Как правило, это призраки людей, чья жизнь оборвалась внезапно: покончивших с собой, павших от чужой руки, погибших в результате несчастного случая. (Во многих текстах такие привидения являются близким и сообщают об обстоятельствах своей смерти и/или месте захоронения, иногда в стихотворной форме.) Среди afturgöngur есть и те, кто становится призраком, потому что не может расстаться с чем-либо, что было ему дорого в мире живых. (Таковы Дьякон с Тёмной реки, возвращающийся с того света на свидание со своей возлюбленной; Винник, после смерти не покинувший мир живых из-за страстной любви к спиртному.) Отдельную разновидность здесь составляют призраки, которые не в силах после смерти расстаться с накопленными при жизни богатствами и каждую ночь встающие из могилы, чтобы пересчитывать деньги (fépúkar).