Корабль Древних - Страница 11

Он не спеша отодвинулся к толпе, собравшейся в конце улицы под пальмами, где наперсточник беспрестанно передвигал на маленьком столике три половинки раковин. Мужчины в белых рубашках бросали на столик монеты и тыкали пальцем в одну из раковин; когда все ставки оказались сделаны, наперсточник поднял одну за другой все три раковины. Черная жемчужина обнаружилась под средней. Хозяин быстро подобрал монеты, пару из них сунул в протянутые руки, а остальные высыпал в карман, затем накрыл жемчужину и снова принялся тасовать раковины.

Пока зрители заключали новые пари, он поймал взгляд Йамы и сказал:

— Я не могу принять твою ставку, господин. Такой, как ты, в момент меня разорит.

Йама улыбнулся и сказал, что он все равно не играет.

— Тогда можешь испытать удачу за так, — предложил наперсточник.

У него была очень милая улыбка, бледное лицо и синие, как васильки, глаза. В хохолке его рыжих волос путался единственный тусклый светлячок, он горел не ярче, чем у той крысы, что попалась Йаме в старом вестибюле Дома Двенадцати Передних Покоев.

Наперсточник убрал руки от раковин, и Йама, повинуясь внезапному импульсу, указал на среднюю. Хозяин игры удивленно приподнял бровь, снял раковину, и все увидели черную жемчужину. Клерки в белых рубашках, толпой окружившие Йаму, просто взревели. Хозяин собрал деньги, подмигнул Йаме и снова начал быстро перемещать раковины. На этот раз Йама внимательно следил за его руками: жемчужина, очевидно, должна находиться посередине, однако он ясно понимал, что на самом деле она справа. Клерки закончили делать ставки, Йама указал на нужную раковину и улыбнулся в ответ на улыбку наперсточника.

Клерки загомонили меж собой, а хозяин игры произнес:

— Ты насквозь видишь мой нехитрый фокус, господин. Может быть, хочешь испытать себя на чем-нибудь посложнее?

— В другой раз.

Наперсточник обернулся к зрителям, будто призывая их восхититься его безрассудством, затем сказал:

— Я предлагаю тебе рискнуть только одним медным реалом. Поставь на свой талант. Для такого человека — это не деньги. А выиграть у меня можешь много. Я даю тебе десять к одному.

Йаме вспомнилось племя диких кочевников, которое однажды пришло в Эолис со своими лошадьми, ловчими кошками и стеганными из кож матрасами. Они продавали шкуры хорьков, сурков, зайцев, которых ловили силками у подножия Краевых Гор. Игра в кости у кочевников тянулась, не прерываясь, несколько дней, затягивая тех, кто включался все глубже и глубже, и, хотя начиналось все с мелких ставок, очнувшись, они оказывались без единого пени, а часто без обуви и даже без рубашек, лишь с тяжелой, будто похмельной головой.

— Такая ставка слишком для меня хороша, — ответил наперсточнику Йама, а в толпе рассмеялись.

— Они работают на пару, — выкрикнул кто-то. Это оказался высокий парень, ненамного старше Йамы. Когда он протолкался вперед, оказалось, что его сопровождают еще двое. Все трое имели на воротничках своих белых рубашек значки с изображением кулака, сомкнувшегося вокруг молнии.

— Уверяю тебя, — обратился к парню наперсточник, — что я никогда прежде не видел этого доброго человека.

— Жулики и шулера! — крикнул молодой рослый юноша. — Ты жульничаешь и даешь своему дружку выиграть, чтобы другие подумали, что у них тоже есть шанс.

Наперсточник снова запротестовал, но его мягкий тон привел парня в бешенство, теперь он, налегая на столик всем телом, кричал прямо в лицо хозяину игры. Кто-то из двух оставшихся смел раковины на пол и предводитель заорал, что тут вообще нет жемчужины, это никакая не игра, а сплошное мошенничество.

Йама его едва слышал. Только что он увидел, как из публичного дома вышел мужчина. На нем была простая домотканая туника с красным поясом, блестящая темная кожа туго обтягивала скулы, а с левой стороны тянулась белая полоса. В руках у него был длинный, выше его самого, посох. Он мгновенно узнал этого человека и с удивлением осознал, что в конце концов Брабант все-таки замешан в заговоре.

Человеком этим был префект Корин.

— Сплошное мошенничество! — орал предводитель напавших. — Мы найдем правду! Хватайте их обоих! Того, что с ножом, — первого!

Один из парней схватил Йаму за руку. Другой вырвал из перевязи ножны и отдал их своему предводителю, который, сунув их в лицо Йамы, закричал:

— По какому праву ты носишь здесь такое оружие?

— По моему собственному, — ответил Йама. — Тебе-то какое дело?

Услышав это, в толпе глухо зашумели. Парень нахмурился. И он, и два его приятеля были молоды, взвинчены и нервничали больше, чем Йама, не зная наверняка, имеет ли смысл то, что они обнаружили. Они не были ни стражами, ни солдатами — те забрали бы Йаму с собой и провели расследование, — просто ученики из какого-то Департамента, рвущиеся в дело, нелепые и подначивающие друг друга.

— Как только ты ступил на дневной рынок, ты оказался на территории нашего Департамента, — сказал самый решительный из троих.

— Зачем ты носишь эту древность? У тебя есть разрешение?

Тут вмешался наперсточник:

— Прошу прощения, но, как известно, это общая территория.

— Не лезь, животное, — прикрикнул парень, державший нож. Он оглядел толпу клерков и добавил: — Вы все не лезьте.

Парень, схвативший Йаму, прорычал:

— Ну ты, кусок дерьма, отвечай на вопросы Фило.

— Он мой, — спокойно ответил Йама. Он надеялся, что их главарь, Фило, попробует вытащить нож, и тогда нож обязательно проснется и покажет себя.

Но Фило просто болтал им, держа ножны за петлю. У него было маленькое личико, обрамленное завитками черных блестящих волос, приплюснутый нос и широкий рот. Он придвинулся так близко к лицу Йамы, что на щеку тому попала капелька слюны. Дыхание его отдавало гвоздикой.

— Твой? Да ему по крайней мере десять тысяч лет. Что такому сосунку с ним делать? Давай объясняй. Если ты ни в чем не виновен, мы тебя отпустим.

— Пойду позову стражников, — сказал один из клерков.

— Не нужны нам стражники, — громко заявил Фило, глядя по сторонам, будто пытаясь понять, кто говорил. — У нас и так хватит сил. Мы сами разберемся с этими жуликами.

— Вы просто идиоты, — сказал клерк. Он с презрительным видом повернулся к Фило спиной и пошел прочь. Толпа перед ним расступилась.

Народу собиралось все больше. Йама уже не видел префекта Корина. Он хладнокровно обратился к Фило:

— У тебя нет надо мной власти. Если это не так, можешь убить меня моим же ножом.

Все трое захохотали. Потом Фило замолчал, широко улыбнулся и взялся за рукоять ножа. Сверкнула синяя молния. Фило взвизгнул, выронил нож и схватился за руку. С нее свисали почерневшие клочья кожи. Разнесся запах паленого мяса. Йама почувствовал, как ослабла хватка того, кто его держал. Он с силой припечатал ногой его ступню, вывернулся из захвата и нанес парню удар по ногам. Третий юноша выхватил пистолет и направил его на Йаму. Все это время Фило стонал, что его убили.

— Сдавайся, — крикнул парень с пистолетом.

— Я уйду и все кончится само собой, — сказал Йама.

Многие из переднего ряда пытались протолкаться назад и поскорее уйти, но сзади напирали, стараясь узнать, что там происходит. Йама снова увидел префекта Корина. Размахивая посохом, он пробирался через толпу. За ним следовал десяток вооруженных солдат.

— Сдавайся! — повторил парень с пистолетом. Он оказался смелее, чем Йама предполагал. — Сдавайся или я проделаю в тебе огромную дыру!

Йама зажмурился. Его светлячок внезапно загорелся во всю свою мощь, словно взорвалась световая бомба, в глазах Йамы отпечатались красные и золотые тени. Люди вокруг него закричали, что они ослепли. Раздался пистолетный выстрел — должно быть, парень рефлекторно нажал на курок — и что-то просвистело у самого уха Йамы. Новый крик — это задело какого-то прохожего. Когда Йама открыл глаза, ему показалось, что в воздухе висят какие-то призрачные сгустки света. Трое парней и клерки в переднем ряду прижали руки к глазам; Фило стонал громче всех: