Коплан попадает в пекло - Страница 8

Коплан весело сообщил ей:

— Насчет Кельберга все о'кей! Он меня интересует. Сильвия отложила в сторону журнал, встала и взяла сигарету. Франсис предложил ей огонь своей зажигалки.

Выпустив клуб голубого дыма, Сильвия, смеясь, заявила:

— Я ни секунды не сомневалась в том, что мое предложение чрезвычайно интересно. Клаус не отправил бы меня сюда, если бы не был убежден в целесообразности этой поездки.

Коплан снял плащ, закурил «Житану» и устроился в кресле.

— А теперь я тебя внимательно слушаю, — сказал он.

— Новости, к сожалению, не утешительные. Мне не хотелось бы испортить тебе настроение.

— Ничего, не бойся, сокровище мое. Поскольку я лично с Кельбергом не знаком, то как-нибудь переживу его злоключения.

— Людвиг Кельберг арестован сигуранцей и сидит в одиночке в военной тюрьме Бухареста.

— Одна тайна разгадана, — заметил Франсис. — Мой шеф уже начал волноваться, так как не имел от него известий.

Сильвия улыбнулась.

— Не скажешь, что ты ему очень сочувствуешь, — отметила она.

— Ежедневно арестовывают шпионов, и ежедневно они умирают. Если бы я стал расстраиваться из-за всех неудачников, я бы уже давным-давно был в могиле. Как говорил Шамфор: сердце должно закалиться или сломаться... Я за себя, а ООН за всех!

— Мне кажется, это довольно неприятно для СВДКР.

— Конечно. Но разведывательные службы напоминают немного монархию: король умер, да здравствует король!

— Аминь! — закончила она, мрачно глядя на кончик сигареты.

— Вернемся к нашим баранам, дорогая. Итак, Кельберг находится в бухарестской тюрьме... Надеюсь, это не все твои новости?

— Как отнесется СВДКР к другому контакту в Румынии?

— Чтобы заменить Кельберга?

— Нет, чтобы его освободить.

Коплан молча взглянул на подругу. Поскольку она тоже ничего не говорила, он спросил:

— Ты предлагаешь мне связь в Румынии, чтобы высвободить Кельберга из тюрьмы, я тебя правильно понял?

— Да.

— Политическая интервенция?

— Да.

— На правительственном уровне?

— О, вовсе нет.

— Объясни толковее.

— Игра гораздо более тонкая, чем ты думаешь, — сказала она, загасив сигарету.

Затем, сев на диван и подобрав под себя ноги, она серьезным тоном стала излагать:

— Кельберга хочет спасти одно лицо из высших сфер секретных служб Восточной Европы. Я не знаю его истинных мотивов, но мне известно, что для освобождения Кельберга он рассчитывает на поддержку Франции, то есть тех сил, которые во Франции поддерживали Кельберга.

— Этот агент спецслужб в курсе подпольной деятельности Кельберга?

— Разве его вмешательство в это дело не является доказательством?

— Действительно.

— Как относится к этому СВДКР?

— Положительно. Выкладывай все до конца.

— Подожди, не спеши. Я получила очень точные инструкции по ведению переговоров. Мне нужны обязательства.

— Какие обязательства?

— Если СВДКР может поручиться, что Франция согласна отправить одного из агентов в Бухарест, то я продолжу эту тему. Если СВДКР не играет, то мы ставим на этом точку. Речь идет о безопасности определенных лиц, тебе понятно?

— Вполне. Единственное, чего я не понимаю, так это той роли, которую во всей этой истории играет твоя служба, то есть страна.

— Австрия всего лишь посредник в этом деле.

— В каком смысле?

— Считай, что моя страна делает Франции подарок.

Коплан заметил с иронией:

— Твой шеф нас балует, душа моя!

— Не правда ли?

— К сожалению, мой директор уже вышел из того возраста, когда верят в Деда Мороза. Что от этого получает Австрия?

Сильвия загадочно улыбнулась и после секундного замешательства сказала:

— Мы устанавливаем контакт с лицом, обратившимся к нам с просьбой провести переговоры со СВДКР. Теперь тебе все известно.

— Я должен обсудить это с директором.

— Разумеется, — одобрила Сильвия. — Хочу обратить твое внимание на то, что это предложение, на мой взгляд, представляет для всех сторон одинаковый интерес.

— Именно это меня беспокоит, — заметил Франсис.

— Почему? — удивилась Сильвия.

— Я не доверяю заманчивым предложениям.

— А твой директор?

— Пусть он сам и ответит.

— Когда будет ответ?

— Сегодня же, не волнуйся. Ну а сейчас мы должны решить более важную проблему: приглашаю тебя на обед в загородный ресторан. Надевай пальто и поехали..

— Куда мы едем?

— Подышать чистым воздухом...

— Далеко?

— Нет, километров сорок от города, в северном направлении. Тебе понравится. Это в Монсу. Ресторан «Болотный кулик». Пообедаем по-королевски. В путь!

Около шести часов вечера Коплан заглянул в СВДКР. Старик уже прослушал последнюю запись, сделанную на квартире на улице Рэнуар.

— Надеюсь, вы хорошо пообедали? — поинтересовался он.

— Чудесно! Телячья отбивная с гарниром по-провансальски... Настоящий пир!

— И вдобавок в обществе красивой женщины! — вздохнул Старик. — Вы умеете пользоваться жизнью!

— Я никогда не скрывал от вас, что это основной принцип моей личной философии. Второй принцип: делать все для того, чтобы понять смысл жизни.

Он добавил поучительным тоном:

— Дело в том, что все признанные философы переворачивают порядок вещей, то есть оба эти принципа. На мой взгляд, они заблуждаются. Прежде чем понять смысл жизни, нужно воспользоваться тем, что нам дано. Коли нам дарована жизнь, возьмем от нее самое лучшее.

— Вы — праздный философ, — проворчал Старик. — Впрочем, я вам это уже говорил. Теперь о серьезных вещах. Судя по оттенкам вашего голоса в записи, предложение Сильвии не очень вас вдохновляет, не так ли?

— Так. Мне кажется, что невеста слишком хороша.

— Что вы имеете в виду?

— В наших сферах не принято делать друг другу подарки... Почему кому-то угодно помочь нам вытащить из ямы одного корреспондента, имевшего несчастье попасться в лапы контрразведки? Обратите внимание на то, что поведение австрийцев логично: они хотят завоевать доверие интересующего их агента, и это нормально. Но почему это таинственное лицо помогает нам, предлагая свое сотрудничество?

— Да, тут дело нечисто, — согласился Старик. — А не идет ли речь о грубой тактике восточных агентов, желающих извлечь максимум из ареста Кельберга?

— Ловушка, подвох, попытка заманить — выбор большой, но все эти ответы нас не устраивают.

— Тем не менее, — возразил Старик, — необходимо тщательно все взвесить. Если бы я принимал решения только исходя из риска, я бы никогда не провел ни одной операции.

— Потому что вы лично не рискуете! — вырвалось у Коплана.

Старик недовольно поморщился.

— Взвешивайте свои слова, Коплан, — процедил он. — Я никогда не подставляю своих агентов легкомысленно и всегда солидарен с каждым из них.

Франсис чувствовал себя не в своей тарелке:

— Простите меня, я беру свои слова обратно. Старик посмотрел ему прямо в глаза и сказал:

— Допустим, что вы оказались в румынской тюрьме, а мне представляется случай вас освободить. Что бы я, по-вашему, сделал?

Коплан молчал. Старик продолжил:

— Я взвесил бы все «за» и «против» и не пренебрег бы риском. По какому праву я могу отказаться от такого шанса, даже если он полон скрытых угроз?..

Он помолчал, затем добавил:

— Разумеется, вы смотрите на это другими глазами, чем я, будучи директором... Я узнаю из неизвестных источников, что Кельберг стал пленником румынской сигуранцы, что подтверждает мои опасения, вызванные его необъяснимым молчанием. Далее мне предлагают помощь, чтобы спасти моего сотрудника. Как я должен поступить? — Он поправился: — Какое я принимаю решение?

— Вы вступаете в игру, — обронил Франсис Коплан.

— Вы угадали.

— Однако мне жаль того, кто должен будет играть. Не агент ли ZB-11?

— Нет, я не могу рисковать им в столь опасном деле. Я предлагаю сыграть вам.

— Но я не знаю ни Бухареста, ни румынского языка.