Контрснайпер - Страница 61

— Нет, диски гостям я выдавала, это правда. Но Роман говорил, что он индивидуальный предприниматель, и мне надо только…

— Стоп! Не торопитесь. Давайте вернемся к ранее сказанному. Интересно у нас с вами получается, Марина Андреевна! Сначала вы отрицаете факты, изложенные Олегом Паленовым, а потом, под давлением других фактов, вынуждены их признавать. Вы уж выберите что-нибудь одно… Идем дальше. Вот еще интересная бумаженция. Объяснение, полученное от директора гостиницы «Космос» госпожи Новицкой. Оказывается, что ни она, ни бухгалтерия ничего не знали о вашем… бизнесе! Так?

Марина опустила глаза. Ее подташнивало от страха.

— Так, — удовлетворенно кивнул Журов. — Дальше. Олег Паленов выдал следствию тетрадь, которую он обнаружил в комнате Романа, в столе. Оч-чень интересная тетрадочка! Своего рода бухгалтерия. Все записано: когда, какой фильм, сколько денег получено… Уверен, если провести почерковедческую экспертизу, она найдет здесь немало ваших каракулей.

— Тетрадь я действительно вела — так Рома просил. Сказал, для учета, чтобы налоги платить.

— Ах, опять Рома… Что ж, я вас в какой-то мере понимаю. На покойника всегда удобно валить, он возражать не станет.

— Да нет же… — Марина подняла на Журова испуганный взгляд. — Ни на кого я не валю.

— А у вас это и не получится. Между прочим, сегодня утром, сразу после вашего ухода с работы, сотрудники ОБЭП изъяли в ящике вашего рабочего стола очень похожую тетрадочку, с точно такими же записями. Дело, судя по всему, у вас на широкую ногу было поставлено… Вот снова показания Олега Паленова: «Совместным бизнесом по прокату видеофильмов фактически руководила Марина Наумова. Роман только давал ей диски, за что получал небольшие суммы. Сколько именно, я не знаю, поскольку брат мне об этом не рассказывал…» И еще: «Незадолго до того дня, когда его застрелили, Роман сказал мне, что у него был неприятный разговор с Мариной. Наумова сообщила ему, что больше не нуждается в его помощи и будет работать сама. Роман не возражал, но попросил вернуть принадлежавшие ему диски. В ответ Марина рассмеялась и сказала, что диски эти уже не его, и пусть только попробует их забрать. Это плохо для него кончится…» Что вы имели в виду, Марина Андреевна?

— Да неправда это! — воскликнула Наумова, уже чуть не рыдая. — Не было такого разговора…

— Бросьте! Мало того что все факты против вас, так вы еще и сами в своих собственных показаниях путаетесь. То вы заявляете, что любите его, а как жареным запахло, любви конец. А вот мне сдается, что дело совсем не в любви. Деньги вы с Паленовым не могли поделить, а не любовь. А Елагина помочь попросили…

— Вы что такое говорите?!..

— Словом, так! Формально мы имеем право отправить вас в изолятор временного содержания по подозрению в незаконной предпринимательской деятельности. Для начала на двое суток. А там, глядишь, отыщутся улики вашего причастия к убийству Романа Паленова.

— Что?! — Взгляд девушки отражал цунами, заставшее врасплох невинного отдыхающего.

— Сейчас следователь возбудит дело по факту проката дисков, и вы пойдете в изолятор, — кивнул Журов на Краснова. И, усмехнувшись, добавил: — Доигрались в любовь? А я ведь предупреждал…

— Вы имеете право на адвоката, — формально обрадовал Марину Краснов.

Сергею снилась ужасная галиматья. Будто бы они с Фаридом Моториным и следователем прокуратуры Красновым преследуют в Индийском океане сомалийских пиратов. Преследуют, как полагается, на собровском автобусе, но почему-то без мигалки. Последнее обстоятельство кажется Елагину огромным упущением. Он порывается сказать Фариду, что без мигалки они не успеют в «чулок» на распродажу кафеля, но Краснов останавливает Сергея и заявляет, что во время очной ставки он должен обращаться только к нему.

Аргумент представляется Елагину убедительным. Он на время успокаивается, но потом вдруг вспоминает, что у Жиленкова есть граната. Какую роль во всей этой истории играет Коля Жиленков и при чем тут граната, Сергей не знает, но это знает Кленов. А Кленов — вот он, туточки! Лежит на полу и чем-то жонглирует, но не руками, а ногами. Елагин пытается сосчитать, сколькими предметами, но командир неожиданно прекращает жонглировать, встает и строго смотрит на него: «Ты — отстранен!» И тут его накрыло цунами. Вместе с пиратами.

Сергей, наконец, проснулся.

Самая независимая программа «Время» подходила к концу — передавали новости культурной жизни. Он потянулся, встал с дивана и направился на кухню, поставить чайник. В коридоре его настиг звонок в дверь.

Отворив, Елагин увидел перед собой невысокого парня. И сразу встал в стойку, правда пока мысленно. Через пару секунд сообразил, кто перед ним. Брат Романа Паленова, Олег.

— Привет! — процедил непрошеный гость и бросил на хозяина квартиры взгляд, полный лютой доброты.

— Привет, — отозвался Сергей, прислоняясь к дверному косяку и загораживая проход.

— Разговор есть.

— Ну?

— А к себе не пригласишь?

— Обойдешься.

— Ну, как знаешь… Можем и здесь потрещать.

Паленов нарочито неторопливо похлопал себя по карманам в поисках сигарет, а затем так же нарочито неторопливо закурил. Сергей терпеливо ждал.

— Короче, баба твоя на нарах.

— Что? — не понял Елагин. — Какая баба?

— А у тебя что — гарем? Со счету сбился? Маринка, что из гостиницы.

— Как на нарах?! — еще больше удивился Сергей. — За что?

— С бизнесом мухлевала. Кино крутила якобы от гостиницы, а денежки — себе в карман.

По уверенности в голосе Олега Елагин понял, что тот не врет.

— Откуда знаешь?

— А вон — из программы «Время». Короче… Мне плевать, что ты — мент. Ромка — брат мой родной, и я тебе его никогда не прощу. Если прокурорские отмажут — сам достану. Пусть тебя хоть вся псарня охраняет — достану, понял?!

— Может, прямо сейчас и попробуешь?

Олег сверкнул глазами, но сдержался.

— В общем, так! Послезавтра Маринку в «крытку»[4] переведут. С судьей вопрос решен… А что с ней там станет — догадываешься. Уже кому надо намекнули, кто она да что. Встретят. У тебя сроку — до завтрашнего вечера. Признаешься, как было дело, — отпустят на подписку.

Олег повернулся и быстро зашагал вниз по лестнице.

Спустя двадцать минут Елагин был в следственном отделе, у Вороновой. Они вышли в небольшой дворик, где можно вести разговоры, не опасаясь прослушки, порчи и сглаза.

— Сереж, я здесь ни при чем, клянусь! И даже не знала! Это Женька с москвичом мухлюют! Но ты не волнуйся! Скорее всего, это блеф. Никто ее не арестует. За «экономику» сейчас не «закрывают».

— Я бы поверил, если б в системе не работал. Иногда за вшивый патрончик упаковывают. Придумают что-нибудь…

— Ты что, серьезно хочешь пойти к Краснову с признанкой?

— А что — есть другие варианты?

— Подожди, послушай меня… Ни один судья санкцию не даст, даже Журову. Ну даже если арестуют, то на зону не отправят. Максимум, штрафанут. Посидит пару месяцев. Не Снегурочка, не растает.

— Она же из-за меня сидит!

— Да кто она тебе, Сережа?! Сколько вы знакомы?! Вспомни, о чем мы говорили… Ты же не мальчик уже, вырасти давно пора. Романтика осталась там, в детском лагере, а ты все розовые очки снять не можешь. Она же воспользовалась тобой, как салфеткой одноразовой. Сам ведь на очной ставке слышал. И ты что — после этого готов ради нее в тюрьму сесть?

— Она любит меня… Я знаю.

Журов встал со стула и, подойдя к окну, плотно прикрыл створку.

— Ну-ну… А дальше?

— А дальше он понял, что уже не убежать, остановился и повернулся ко мне, — продолжил Сергей, глядя в пол. — Тогда я его и узнал.

— Вы же раньше утверждали, что не могли видеть его лица, поскольку оно капюшоном было закрыто, — на мгновение оторвался от протокола Краснов. — Как же вы могли его узнать, тем более — сразу?