Контрразведчик - Страница 9

— С бутылкой, — запутанное дело, — сказал Леденев. — Следы пальцев буфетчицы и радиста на корпусе бутылки мы нашли. На горлышке след неясный, смазанный. Дактилоскописты утверждают, что этот след принадлежит кому угодно, но только не радисту. На горлышке отпечатался большой палец правой руки, а у Груннерта через папилляры этого пальца проходит шрам, который оставляет характерный след. Значит, за горлышко схватил бутылку и опустил на неизвестную голову кто-то другой, не радист. Значит, предполагается некий третий, скажем, «Игрек». Мы незаметно взяли отпечатки пальцев у Элерса и Хилльмера, их дактилограммы пока ничего дать не могут.

— Кстати, что дал обыск в каюте радиста?

— Ничего существенного. Следовало осмотреть каюты стюарда и боцмана, но без разрешения капитана судна этого сделать нельзя, а идти объясняться к нему, значит объявить, что подозреваются эти двое.

— Вы правы, конечно, — сказал полковник. — И все же нужно посоветовать Нефедову убедить капитана Шторра, что такой осмотр необходим. Но эти двое, Элерс и Хилльмер, ничего не должны знать.

— Сделаем, товарищ полковник. Вчера мы выявили всех, кто обращался в поликлиники и медпункты города с повреждениями головы. Оказалось четверо мужчин и одна женщина. Но тут мы вытянули пустышку. Травмы получены при обстоятельствах, исключающих причастность к этому делу, есть свидетели.

— А тот таинственный англичанин? Что думаете делать с ним?

— В эту версию я мало верю, Василий Пименович. Судите сами. По словам Хилльмера, англичанин после предложения боцмана поискать другой столик встал и ушел. Напоминаю, что это сказал не Оскар Груннерт, а Хилльмер. Радист как раз, наоборот, предложил англичанину выпить с ними, так что у того не должно было возникнуть недобрых чувств к Груннерту. И вот радист возвращается. Трудно предположить, что, увидев его снова в баре, пьяный англичанин, ни слова не говоря, выходит следом или пораньше и убивает Груннерта. А если б они стали ссориться в баре или в коридоре, это не осталось бы незамеченным в Интерклубе.

— Верно, — сказал Бирюков. — Но вы все-таки отработайте эту версию. Возможно, они столкнулись у входа, когда их никто не видел. Кстати, как вам работается со старыми знакомыми?

— Прекрасно, Василий Пименович.

— Тогда все ладно, Юрий Алексеевич, — сказал полковник. — Теперь перейдем к плащу. Что вы скажете по поводу его исчезновения?

Полковник Бирюков откинулся в кресле и приготовился слушать. Но едва Леденев попытался начать изложение своих соображений, на столе начальника управления низко зарокотал один из телефонов.

— Да, это я, — сказал полковник, сняв трубку. — Здравствуйте, здравствуйте. Он здесь, у меня. Интересно, интересно… Хорошо, сейчас Леденев приедет.

Бирюков положил трубку и глянул на насторожившегося майора.

— Можете, Юрий Алексеевич, отменить доклад по версии «Плащ», — сказал он. — Звонил начальник горотдела милиции. Плащ радиста нашелся… На нем метка с инициалами Груннерта!

— Зовут меня Наталья Степановна, а по фамилии Надеина. Работаю в торговом порту крановщицей. Нет, сегодня у меня выходной, на работу мне не надо. А с плащом этим вот как получилось. Вчера вечером пришла я домой со смены, гляжу, а Виктора, это сын мой, нету… Ну, думаю, в кино, верно, пошел или с ребятами гуляет. Вскоре приходит Виктор, чаю попил, потом одевает пиджак и собирается идти. Я была в комнате, а тут что меня толкнуло — выглянула в коридор. И увидела, что он со свертком на улицу собрался. «Что это у тебя, Витя?» — спрашиваю. Смотрю, а он смутился. Молчит. Я сверток у него из рук взяла, развернула, а там вот этот плащ! Ну я, конечно, Виктора в оборот: где взял, откуда и прочее. А он мне в ответ одно лишь твердит: «Нашел на улице». А зачем, спрашиваю, из дома сейчас несешь? Хотел, говорит, ребятам отдать, чтоб не держать дома. Тут у меня разные мысли пошли, не поверила я сыну. Сегодня, говорю, поздно, а завтра неси плащ в милицию. На улицу не пустила, а утром решила сама вам отнести и все рассказать… Отнесла в наше отделение, а оттуда меня сюда привезли.

— Где ваш сын сейчас? — спросил капитан Корда.

— Он на работе, на судоверфи.

Подполковник Нефедов посмотрел на Бессонова, тот понимающе наклонил голову и вышел из кабинета.

— Сколько ему лет? — спросил майор Леденев.

— Да восемнадцать исполнилось недавно. После восьмилетки отдала его в профтехучилище, теперь токарем работает. В цехе говорят, что старается и в поведении замечаний не имел…

— А раньше вы не обнаруживали в квартире вещей, не принадлежащих вашей семье?

— Нет, такого не случалось… Не дай Бог!

Алексей Николаевич Корда продолжал задавать вопросы Надеиной, а Леденев и Нефедов перешли в другую комнату.

— Что думаешь по этому поводу, майор?

— Посмотрим на парня, поспрашиваем.

— Сейчас Бессонов привезет его.

Дверь открылась и вошел Корда.

— Закончил с Надеиной? — спросил Нефедов.

— Попросил посидеть, подождать, пока привезут сына. Надеина показала сейчас, что в день убийства радиста они с сыном ездили к родственникам и даже остались там ночевать.

— Куда ездили?

— В Мурмино.

— Ты послал кого-нибудь проверить?

— Уже выехал Вася Елин, — ответил Корда. — На вашей машине.

— Никаких новых «ЦУ» от своего шефа не получил, Юрий Алексеевич? — спросил начальник уголовного розыска у Леденева.

— Советует вам обыскать каюты боцмана и стюарда.

— А он прав, стоит там покопаться. Аккуратно, конечно… Ох, и не люблю я, когда замешаны иностранцы!

Нефедов вздохнул.

— А что делать, — сказал Леденев. — Разве что просить перевода в глубинный город, где их не бывает.

— А того англичанина искать будем? — спросил капитан Корда.

Постоянно озабоченный и хмурый, сегодня он выглядел еще более мрачным.

— Надо бы, — сказал Нефедов. — А ты чего такой пасмурный, капитан?

— Не спал всю ночь, — буркнул он. — Скарлатина… Трое лежат, одна Танька держится пока.

У капитана Корды было четверо детей.

Он очень хотел сына, но жена подарила ему двух девочек-близнецов. Алексей Николаевич рискнул во второй раз и получил еще двух девчонок. В управлении над ним подтрунивали иногда, советовали рискнуть еще, но Корда больше не решался на такой шаг, а острословам отвечал, что он тянет лямку за тех, кто вообще отказывается выполнять долг перед обществом.

— Да, тяжело тебе, — посочувствовал Нефедов.

— Что дал опрос людей, живущих у сквера? — спросил Леденев.

— Ничего не дал, — сказал Корда. — Никто не слыхал, никто не видал… А англичанина дайте мне, я его поищу по словесному портрету.

— Давайте подождем Виктора Надеина, — продолжил Нефедов. — Глядишь, через него и ниточку обнаружим.

…Привезенный в управление внутренних дел Виктор Надеин рассказал, что плащ нашел на улице.

— Он лежал в придорожной канаве, — сказал Надеин. — Сначала я думал, что это тряпка, но потом поднял и увидел совсем новый плащ. Импортный… Я взял плащ, по дороге купил в киоске газету и завернул. Когда вернулся домой, то сначала спрятал плащ, а потом договорился продать Сашке Фрею.

— Кому-кому? — переспросил Леденев.

— Ну, Короткову Сашке. Это у нас так зовут его — Фрей. Он всегда покупает иностранные штучки.

— Значит, решил продать? Но ведь это не твоя вещь, Виктор… Про такую контору — бюро находок — ты слыхал? — спросил Нефедов.

— Слыхал…

Виктор покраснел и опустил голову.

После того как установили факт несостоявшейся сделки с любителем заграничного тряпья Коротковым и выяснили, что Надеины действительно были во время убийства радиста в Мурмино, Нефедов крепко отчитал Виктора в присутствии Натальи Степановны, и расстроенная мать повела сына домой.

Теперь загадка была в том, как плащ оказался на полдороге между местом убийства и проходной порта.

— Если плащ нес убийца, а потом бросил, — размышлял майор Леденев, — значит, он шел в порт.