Контрольный выстрел - Страница 2

Она противится своей участи. Она стремится в западной цивилизации сделать вид, что равный брак – единственный возможный брак, что женщина в 40 и мужчина в 40 лет – одинакового возраста. Но нет же, ничего подобного! Возможно начинать и с брака одногодков, может быть. Но в районе 30 лет дороги женщины и мужчины расходятся. Она уже менее соблазнительна и менее способна к репродуктивным функциям (последнее мало заботит современную западную женщину, если вообще заботит), хотя ещё способна. Где-то в возрасте 30 лет её материнские функции начинают преобладать над её привлекающими, соблазняющими функциями. (Если она выбрала участь бесплодной смоковницы, то после тридцати она начинает засыхать.) Именно потому женщины после 30 лет более привлекательны для молодых неопытных самцов, зрелым мужчинам они редко нравятся.

Чтобы не быть обречённым на совокупление с женой-бабушкой, западный брак всегда соседствовал с институтом содержанок. Любовница и у аристократа и у буржуа была его законным и нормальным дополнением к браку. Буржуа, следуя своим нормальным инстинктам, практически институциализировал содержание любовниц. Их включали в завещания. Куда естественнее, честнее и здоровее мусульманская система брака, когда мужчина приводит новую жену под одну крышу со старой женой.

Понимая, что 15 или 20 лет – это всё, что у неё есть для жизни плоти, для удовольствий плоти, женщина испокон веков стремилась растянуть свой возраст удовольствия. Недаром целые индустрии одежды, ухода за телом, за кожей, с целью продления привлекательности, созданы на Западе. Цель этого, разумеется, не достижение бессмертия, но продление периода привлекательности. Во имя привлекательности и наслаждения современная западная женщина вообще отказывается от своей репродуктивности, от предназначенной ей жизненной цели – материнства, замещая её гедонистической целью наслаждения. Однако старится она всё равно, если не материнство старит её, то аборты или химические способы, позволяющие не забеременеть.

Мусульмане называют наших женщин блядь-ми, исходя из понимания роли и цели существования женщины – желанной юной жены, с которой совокупляются с целью производства потомства. Наши женщины совокупляются с целью только удовольствия совокупления и потому достойны этого презрительного «бляди!». Мусульманская позиция консервативна. Российская позиция, кажется, устраивает не только наших женщин, но и русских мужчин: удовольствий плоти в российской жизни больше, и они разнообразнее. Но отказавшись от своих репродуктивных функций, русские женщины неумолимо умерщвляют нацию. Это есть страшная плата за удовольствия. То, что в конце концов некому будет получать удовольствия, точнее говоря, в конце концов некому уже будет произнести на русском языке фразу: «Я получаю удовольствие», таковых живых существ просто не останется… Это касается не только русских, все западные, так называемые «цивилизованные» нации всё менее желают исполнять репродуктивные функции. Сосредоточиваясь на достижении «удовольствия» и для этого вознеся на пьедестал молодую самку. Что происходит с ней после 35 лет, цивилизацию не интересует. Бедняги уползают от света, но живут ещё долго. Кое-как.

Есть такое архаичное определение эпохи поколения моей мамы. О женщине широкоплечей и крепкой, как молотобоец, говорили «кувалда».

Российские учреждения полны «кувалд» и «медуз». «Медуза» – это расплывшаяся телесная особь и её плохо упакованная плоть. В последние десять-пятнадцать лет к этим двум категориям служащих чиновниц добавилась категория «селёдок» – обычно это худые молодые женщины до 30 лет, в большинстве своём со стервозными лицами.

Любое российское учреждение: министерство, ведомство, управление, от Совета министров до почтового отделения в основном укомплектовано тухлой бабьей плотью в этих трёх видах; среди трёх видов только один сексуально активен: это часть селёдок, два других вида – «кувалды» и «медузы» – в прошлом жили сексуальной жизнью, но давно не живут. (Вообще в России наблюдается огромный перекос в этой области, на хрупкие плечи молодых самок и проституток ложится основное бремя сексуальной перегрузки в стране, тогда как «кувалды» и «медузы» не несут никакой.) Надо сказать, что это обстоятельство отражается на работе наших учреждений, да и на всей жизни в стране. На работе «кувалды» и «медузы» находятся под пятой немногочисленной, но волевой и настырной группы начальников-мужчин. Мужчина-начальник ни во что не ставит «кувалд» и «медуз» и не будучи никак ими очарован, относясь к ним как к мебели и стенам, склонен безжалостно их эксплуатировать. Седые «кабаны» – чиновники старшего возраста любезничают с секретаршами-селёдками, но вовсе не приветствуют «мымр» (общее название для «кувалд» и «медуз»). «Подкабанчики» – это чиновники не выше сорока лет – тем более презрительно воротят нос от «кувалд» и «медуз», потому некрасивые и немолодые бедняги эти вынуждены отыгрываться на посетителях (клиентах, просителях) учреждения. Если вы поставлены в положение, когда вам что-нибудь нужно от учреждения, уж «кувалды» и «медузы» поиздеваются над вами вдоволь.

«Кувалды» обычно носят костюмы – пиджак и юбку – плюс туфли на низком каблуке, высокий их в любом случае не выдержит, да и они его и не наденут никогда, у них в программе заложена эстетика строевого низкого каблука. «Медузы» предпочитают широкие сарафанного типа платья-балахоны, под ними свободно мечется и приплясывает, как ей угодно, их ненормированная, свободно развившаяся плоть.

Места скопления «медуз» и «кувалд» – там где их слишком много на квадратный метр – это бухгалтерии старых учреждений, это всякие БТИ, жилищно-эксплуатационные конторы (ныне они модно называются «Дирекция единого заказчика»), такие места обычно воняют от запаха протухшей бабьей плоти. Это очень неприятный, тяжёлый запах, сходный с запахом смерти. «Селёдки» пахнут духами, дезодорантами, однако это до поры до времени. Редкая «селёдка» остаётся селёдкой всю жизнь. Рано или поздно она перемещается в разряд «кувалд» или «медуз».

Если проситель, он же клиент, хочет добраться до седого кабана, коренного, пристяжного и главного чиновника с гранитной полированной головой и брюхом тяжело беременной девятимесячной роженицы, то разумнее действовать через «селёдку». Разумнее обмануть «селёдку» по телефону. Например, если кабана последние лет сорок все зовут не иначе как «Алексей ибн Иваныч», то можно попробовать обмануть «селёдку», бросив ей в трубку: «Девушка, дай-ка мне Алексея», или, если ваш голос приближается к возрастному диапазону кабана, даже можно швырнуть: «Девушка, дай-ка мне Алёху!? Ну да, он знает, скажи, что Иванов на проводе». Такой наскок хорош, если имеешь дело с «селёдкой». Наиболее кондовые мудрые кабаны сажают к телефону на цепь «кувалд». Против «кувалд», как против лома, нет приёма. Оставьте надежду, если только вы действительно не ходили в один детский садик с Алексеем Ивановичем и не переговаривались на горшках.

Русские учреждения по всему ареалу распространения русской цивилизации однотипны и просты в структуре. От Камчатки до Калининграда и во всех странах СНГ, даже в Средней Азии мы создали бетонные пяти- и девятиэтажки, обшарпанные бетонные ж/д вокзалы, здания с буквами Ж и М и учреждения. Как британцы оставили индийцам и всей бывшей империи свои колониальные порядки: администрацию, язык, ж/дорогу, – так и мы оставили туземцам наши. Каждое учреждение имеет вышеупомянутый набор типов: обязательные кабаны и подкабанчики во главе стада «кувалд», «медуз» и «селёдок». В Ташкенте и в Дербенте, в Кишинёве и Могилёве, в Душанбе и Курган-Тюбе – везде вы увидите их, родимых. Только широта скуловых костей, да разрез глаз, да оттенки кожи меняются географически.

Как-то я пришёл в 1999 году в новое здание Комитета по печати. Мы перерегистрировали нашу газету. Сидя в приёмной к кабану, я сидел в коридоре, я видел, как дефилировали мимо трогательные «селёдки» с листиками бумаги, угрюмо тяжело шагали, сжимая увесистые папки, «кувалды», любопытно плелись небыстрые «медузы». Наблюдая моих персонажей, я качал головой, довольно смеялся и, полагаю, был похож на сумасшедшего. А я вёл себя всего лишь как учёный, очередной опыт которого опять убедил его в правоте выводов, сделанных им в результате многих наблюдений.