Контролер - Страница 51

– Разрыв мениска, – сообщил управленческий эскулап, выписывая направление в госпиталь. – Не ссы, это лечится.

– Как лечится?

– Элементарно, отрежут ногу, и будешь, как новенький.

– Что отрежут?

– Шучу, просто разрежут и зашьют. Да, не волнуйся ты, ничего страшного, через пару месяцев побежишь быстрее ветра.

– Все бы вам резать, – недовольно проворчал пострадавший. Из-за этого проклятого мелкого хрящика накрывался медным тазом долгожданный летний отпуск. Теперь вместо пляжа в Крыму придется валяться на койке в палате. Спросил с внезапно вспыхнувшей надеждой: – А само оно не пройдет?

– И не мечтай. Надевай штаны и на выход.

Первые дни в госпитале прошли, как всегда, в осмотрах и сдачах анализов. Чем хороша военная медицина, так это тем, что любого, загремевшего в ее объятия, пусть даже с самой незначительной болячкой, обязательно всесторонне проверят, осмотрят, прослушают, попросят открыть рот и внимательно заглянут вовнутрь. Чтобы, не теряя времени даром, вылечить все и сразу.

– Коваленко И. А. – записал в журнале врач, толстенный краснолицый мужик. – На что жалуетесь?

– На размер денежного содержания, – буркнул Игорь. Все эти скачки по кабинетам успели его достать до самых печенок.

– А как у вас с мотором, больной?

– В смысле, с сердцем?

– Именно.

– У меня его нет.

– Все так думают, – с профессиональным цинизмом заметил врач. – А потом выясняется, что все-таки есть. Раздевайтесь, ложитесь. – Медсестра присоединила к телу болезного какие-то датчики. Негромко зажужжал приборчик на столе, из отверстия полезла бумага. – Готово, одевайтесь.

– Зачем это, доктор? Нас же на службе каждый год проверяют.

– Как, зачем? – изумился тот. – Тебя же резать будут. А, вдруг, мотор не выдержит. Нет, нам уголовные дела без надобности.

– Спасибо, утешили, – и похромал на выход, опираясь на палочку.

На следующий день за ним пришли. На сей раз его доставили в кардиологию на каталке.

– А вы говорили... – непонятно чему обрадовался давешний врач, тучный дядька в не совсем свежем халате. – Хреновые у вас дела, Коваленко.

– То есть?

– И сердце у вас, оказывается, есть и не такое уж оно и здоровое. Здесь, – он показал на себе, – часто болит?

– Что-то не припомню.

– Давайте-ка припоминайте, шутки кончились. Где болит, как часто, как болит?

– То есть?

– Жжет, колет или еще как. Раздевайтесь, ложитесь. – Игорь, как и в прошлый раз, прилег на диван. – Сейчас вам сделают повторную кардиограмму, но я уже сейчас знаю...

«Приплыли, – молнией пронеслось в голове. – «И что теперь?» Стало грустно.

Постойте, доктор, так у меня ни разу там не болело. У меня вообще ничего не болит.

– И так бывает. Живет себе человек и думает, что все у него в порядке, а потом, когда в морге вскроют, то понять не могут, как он, вообще, столько лет прожил. Да, загнали вы сердчишко, Иван Алексеевич.

– Я не Иван Алексеевич.

– И так бывает... Подождите, вы – Коваленко И. А.?

– Верно, но только Игорь Александрович.

– Семьдесят четвертого года рождения?

– Точно.

– Капитан?

– Подполковник.

Врач достал из стопки на столе две медицинские книжки, извлек из каждой бумажные ленты и принялся их рассматривать. Потом взял ленту с новой записью сердечных дел Игоря, внимательно изучил. Покрутил головой и крякнул: – Свободны.

– Так что у меня с сердцем, доктор?

– Порядок, – вот так и случаются инфаркты на ровном месте, – можете идти.

– Разве меня не отвезут?

– Боюсь, что нет. Каталка нужна для других больных.

– Черт, я даже палку не прихватил.

– А вы, не торопясь, потихоньку.

До операции, кстати, дело не дошло. Из командировки вернулся начальник отделения травматологии, юркий коротышка с ручищами не по росту. Он разобрался с Игорем быстро и решительно.

– Все бы им резать, – заявил он, разглядывая рентгеновский снимок, – разрыв какой-то придумали.

– Что будем делать, доктор?

– Сейчас увидите. Снимайте штаны, садитесь. Будет немного больно, – и, вдруг, вцепившись железными пальцами в колено, с нечеловеческой силой его сжал.

Больно стало так, что Коваленко рванулся и попытался выпрыгнуть в форточку. Не получилось, потому что его по-прежнему держали за ногу.

– Уф-ф, ой, ну, блин.

– Вот и все, а вы боялись. Встаньте – он встал – Попытайтесь присесть, – попробовал, получилось, правда, немного.

– Это все?

– Ну да. В понедельник – на выписку. Через недельку-другую расходитесь.

– Спасибо, доктор!

– Обращайтесь.

В тот год Игорь все-таки съездил в отпуск к морю, а колено с тех пор ни разу его не потревожило.

Что касается сердца, то оно-таки его прихватило. Через год, когда погибли трое бойцов его подразделения. А, может, это была душа, ведь, есть же у человека душа, и порой она просто обязана болеть.

– Але, вы меня слышите?

– Да.

– Это я, Дмитрий Степанович, с Кожуховской.

– Здорово, дед, чего звонишь-то?

– Вы тут вашего дружка разыскивали, так вот, он вернулся.

– Точно, ты его видел?

– Видеть не видел, а свет вчера в окошке горел.

– Ну, молодец, дед, спасибо тебе.

– Спасиба на хлеб не намажешь и в стакан не нальешь. Вы мне денег обещали.

– Обещали, значит, дадим.

– Когда, интересно?

– Завтра заеду, брошу тебе в ящик, – говоривший закончил разговор и тут же принялся набирать номер. – Привет.

– ...

– Он вернулся.

– ...

– Завтра так завтра.

Вам ни разу не доводилось выходить на свободу? Нет? Тогда, добрый вам совет, попробуйте хотя бы разок. Уверяю, впечатление останется на всю жизнь.

Меня выпнули на волю в середине марта. Пятнадцатого числа в семнадцать пятьдесят три по местному времени. Специальный следственный изолятор номер один по Российской Федерации не пожелал больше предоставлять кров и стол обычному мелкому хулигану, то есть мне. Я не стал настаивать, оделся в принесенное господином Тищенко все новое и гламурное, поправил кашне на шее и вышел вон.

Столица нашей Родины город-герой Москва встретила меня солнышком и легким морозцем. Глупо улыбаясь, я вдохнул слегка загазованный воздух свободы и тут же опьянел. Из припаркованной неподалеку машины выскочили трое и с воплями набросились. Меня тискали, обнимали, жали руки, лупили по спине и бокам. До поцелуев в десны дело не дошло, в нашем подразделении проходят службу исключительно гетеросексуалы.

Сергей Волков вылез из джипа и вразвалку подошел к нашей живописной группе.

– Хорош! – оглядел меня со всех сторон, поправил задранную на затылок куртку – Определенно, хорош.

Меня взяли под руки и поволокли к машине, я не сопротивлялся и даже поджал ноги.

– Игорь Александрович! – некто в штатском, выйдя из-за джипа, остановился в паре шагов от нас – Одну минуту. – Строгое черное пальто, шапка-ушанка, портфель. Остроносое личико с несмываемой печатью принадлежности к сферам. Кого же это он так мне напомнил? Точно, того самого орла, который брезгливо увольнял меня из родной конторы. Да что там напомнил, прямо брат-близнец какой-то, только самую малость помоложе.

– Да.

– Вам придется проехать со мной.

– Опять на нары?

– Ну, что вы, – он тонко улыбнулся: – Просто вас хотят видеть, – и весомо добавил: – Срочно.

– И кто же это так без меня соскучился? – лениво поинтересовался я, хотя и так все было ясно.

– Вам все объяснят, – любезно ответил он. – Пройдемте к машине – И, точно, за волковским джипом скромненько притулилась скромная черная волжанка с частными номерами. Конспирация, мать ее ети.

– Видите ли, дружище, – я приобнял за плечи Деда с Сироткой. – Сейчас я немного занят, давайте встретимся на неделе.

– Вы не понимаете – не замечали, что эта фраза в устах чиновников звучит как «м...ак ты, ...б твою мать» – Михаил Ильич распорядился...