Контролер - Страница 45

Еще через день за мной пришли и отвели в кабинет для допросов. На сей раз меня не стали заталкивать за решетку, а усадили за стол. Освободили правую руку от браслета, а левую приковали наручником к металлическому кольцу в углу стола.

– Добрый день, Игорь Александрович, – приятно улыбаясь, сказал человек в синем форменном мундире и тремя звездами на погонах. – Позвольте представиться, Виктор Семенович Сотник, следователь генеральной прокуратуры, – он и словом не обмолвился о том, что не просто следователь, а старший, да еще и по особо важным делам. Товарищ явно не страдал манией величия. – Назначен вести ваше дело.

– Очень приятно, – улыбнулся я в ответ, внимательно его разглядывая.

Так вот ты какой, важняк Сотник по прозвищу Дровосек. А по виду и не скажешь: недокормленный, сутулый типчик в очках и с бородкой как у Чехова. Типичный интеллигент-бюджетник, не избалованный деньгами, затюканный, до колик боящийся всех, кто выше ростом. Да и тех, кто ниже. Любитель почитать Акунина с Коэльо под пиво эконом-класса и поболтать с такими же гигантами мысли на кухне о судьбах российской демократии. А глаза... такие наивные, широко распахнутые миру органы зрения, я в последний раз видел у сына Киры Крикунова, когда мы забирали его вместе со счастливой мамашей из роддома.

– И мне тоже, – он достал из кармана пачку сигарет, серого «Веста» и присоединил к лежащей на столе простенькой разовой зажигалке. – Не желаете закурить?

– Спасибо, с удовольствием.

– Как вы себя чувствуете, Игорь Александрович?

– Неплохо.

– Следите за своим здоровьем?

– Начал.

– Вот видите, иногда все-таки полезно очутиться здесь, – он опять улыбнулся. – Трезвость, время для занятий спортом обеспечены.

– Если меня отпустят, – я постарался улыбнуться не менее обворожительно, – обещаю и впредь придерживаться здорового образа жизни.

– Все может быть, – проговорил он. – В жизни, знаете ли, случается разное. Скажите мне, вы ведь в прошлом офицер службы тыла?

– Да, – честно ответил я. Такому милому человеку просто невозможно соврать. Действительно же, офицер тыла, а не Понтий Пилат, пятый прокуратор Иудеи, всадник Золотое Копье, не Шамиль Басаев и не Борис Бритва, великий и ужасный. – Подполковник запаса.

– Участвовали в боевых действиях?

– К счастью, ни разу.

– Тогда позвольте спросить, откуда у вас два шрама от пулевых ранений, один от холодного оружия и еще один – от осколочного?

– Осколочный я получил в девяносто девятом, у нас тогда случился пожар на артиллерийском складе, потом снаряды начали рваться, ну, вы понимаете...

– А пулевые?

– Один в Ростове, там контрактники напились и устроили пальбу, второй, не поверите, в Москве. Обедал себе в шашлычной, а тут какие-то горцы поссорились. Вот, и задело.

– А на левой руке?

– На левой? А, это еще в детстве, уже и не помню толком, давно это было, Виктор Семенович.

– Наши медики считают, что вас ранили стрелой.

– Теперь припоминаю, точно стрелой. Играли в индейцев, дурачье, вот, и...

– В детстве?

– Именно, – охотно подтвердил я.

– Едва не забыл, они утверждают, что шрамику не больше шести лет. Получается, что вы немного задержались в детстве, – Сотник укоризненно покачал головой.

– Ошибаются, – на самом деле мне действительно угодила в руку стрела. Шесть с половиной лет назад, в стране, которую я не только ни разу, по официальной версии, не посетил, но и даже затрудняюсь отыскать на карте, – с кем не бывает.

– Все может быть, – охотно согласился он, – вы, главное, не беспокойтесь. С вашей помощью мы во всем подробно разберемся. Заодно, и с еще одним шрамом.

– Готов сотрудничать со следствием.

– Прекрасно, – обрадовался он, – вот, с завтрашнего дня и начнем. А пока... – он ласково посмотрел на меня, – я распорядился выдать вам бумагу и ручку. Напишете свою биографию во всех подробностях.

– С какого момента?

– Появления на свет... – он опять улыбнулся.

Просто какой-то «Аншлаг» у нас сегодня, а не допрос.

– Шучу, Игорь Александрович. Периоды нахождения в родильном доме и грудного кормления мы опустим.

– Спасибо, – с чувством молвил я.

– Мы же не изверги, итак, с первого школьного дня и до момента задержания включительно. А сейчас я не шучу.

Жена на три дня укатила навестить внуков, а потому первый вечер свободы генерал твердо решил посвятить разврату. Каждый понимает это по-своему: кто-то щекочет нервы в казино, кто-то перед бурной ночью любви томно гуляет в ресторане особь противоположного или своего пола, кто-то, живо сопереживая действующим лицам и исполнителям, смотрит порнушку по телевизору, а кто-то перебирает старые фотографии в альбоме.

Отпустив охрану, вошел в подъезд. Кивнул, вскочившему и вытянувшемуся в струнку, двухметровому «консьержу», вошел в лифт и нажал кнопку четвертого этажа. На душе пели птицы. Сейчас он придет домой, отварит картошечки, порежет селедку и посыплет ее лучком. Когда охладится пиво, достанет из холодильника первую бутылку и начнет ужинать. А потом просто посидит на кухне, глядя в темноту за окном и думая мысли. И никто, ни одна живая душа не будет гудеть над ухом, что лук вреден для его печени, а пиво – для почек. Ближе к полуночи он включит телевизор и посмотрит под оставшееся пиво какой-нибудь старый фильм или футбол. И ни в коем случае никаких новостей или политики: обо всем, происходящем в стране и в мире, он узнавал раньше телевизионщиков, а телодвижения политиков давно уже, который десяток лет, не представляли для него загадки.

Генерал вошел в квартиру. Отключил сигнализацию, поставил звякнувший пакет на пол, разулся, снял форменное пальто с фуражкой и повесил на вешалку. Стягивая на ходу китель, вошел в гостиную.

– Здорово, Михалыч, – приветливо поздоровался с хозяином квартиры, расположившийся за овальным столом в центре комнаты.

– Привет, Витальевич, – ответил тот, – как же ты?.. – оторопело посмотрел на датчик сигнализации у двери. Рассмеялся и махнул рукой – Черт, кого спрашиваю, для тебя же это просто семечки. Пиво будешь?

– Пиво тебе завтра самому понадобится.

– Даже так? Ну, тогда чаю попьем.

– С удовольствием.

– Погоди минутку, я только переоденусь.

Достал было из ящика стола диктофон, но махнул рукой и положил на прежнее место. Вообще-то, его квартира была оборудована устаревшей, но достаточно надежной, постоянно работающей системой видеонаблюдения, но именно в этот вечер она не работала, и вывел ее из строя сам хозяин. В обед ему вдруг вздумалось повесить картину в прихожей. Генерал взял дрель и со снайперской точностью воткнул сверло прямо в кабель. А еще время от времени включалась стационарная прослушка, расписание работы которой хозяин не знал.

– Проходи, располагайся. Голодный?

– Нет.

– Тогда я, с твоего разрешения, – и разом заглотнул половину бутерброда.

Допив чай, оба закурили.

– А я ведь испугался, – хозяин квартиры долил себе чаю. – Будешь еще?

– Достаточно.

– Как знаешь. Испугался, говорю. Прихожу домой, а у меня в квартире Сова. Сидит и перышки чистит.

– Испугался, – гость хмыкнул, – а за пистолетиком не полез.

– Нашел, что ли?

– А то.

Собеседники были знакомы давно, почти тридцать лет. В первый раз судьба столкнула их на двухмесячных курсах, куда руководство управления так любило и до сих пор любит посылать своих офицеров. Вместе изучали что-то жизненно необходимое, то ли тропическую медицину, то ли вязание на спицах, а, может быть, поэзию эпохи Тан. Не суть важно, главное, что познакомились и прониклись некоторой взаимной симпатией. Потом пересекались на разного рода совещаниях и даже разок отдыхали вместе в санатории. Дружбы между нами не получилось (в конторе принято дружить исключительно по месту работы), но за бутылкой разок-другой посидели.

– Значит, убивать меня не будешь, – генерал хмыкнул, – тогда что, кошмарить?