Контракт на невинность (СИ) - Страница 5

— Что за хрень?!

— Я хотела забыться, — выдыхает Валя, нервно поправляя волосы, — угадай с трех раз, что это. Если ты мне откажешь — я употреблю все и сдохну. Или сторчусь, но мне плевать. Мне незачем жить. Закончу свой путь в притоне или на помойке. Насрать. Мне больно, ты это понимаешь? Только ты можешь помочь…

Я размахиваюсь, не выдержав, и залепляю ей пощечину. В тишине раздается громкий хлопок и Валя удивленно взвизгивает.

— Иди нахрен, — твердо произношу я, пока глаза подруги наполняются слезами. Я поднимаюсь из-за стола, чтобы уйти, — не смей меня шантажировать. Решила уничтожить свою жизнь — не тяни меня за собой!

— Эй, Ева, — медленно произносит она, — это ты тянешь свою жизнь на дно. Ты не выберешься. А я тебе предлагаю выход. Ты могла бы просто помочь мне, а я бы потом попросила Камиля помочь деньгами. Он бы не отказал.

— Он уже тебя забыл, — констатирую холодно я, накидывая на плечи куртку и разворачиваясь, чтобы уйти.

— У меня есть, что ему сказать. Мне нужна только возможность встречи. И он выслушает меня. Я в этом уверена.

— Валя, — я чувствую, как удивленно приподнимается бровь, — ты можешь шантажировать меня, но таких людей — не стоит…

— А я и не говорила о шантаже, — Валя поднимается вслед за мной и подходит, взяв за руку. Мне противно, хочется отодвинуться, но я терплю, потому что она заглядывает мне в глаза так умоляюще, что становится не по себе, — Ева, всего лишь одна встреча. Я не отталкивала тебя, когда ты была в отчаянии, несмотря на то, что я считала тебя полной идиоткой…а ты именно этим сейчас и занимаешься.

— Что ты хочешь ему сказать? — я отворачиваюсь на секунду, потому что мне хочется нервно покусать губу. Подумать немного, взять перерыв от напора Вали — она профессионально давит на жалость, — я не хочу попасть в неприятности, из-за того, что ты там куда-то влипнешь, и с меня спросят, как с твоей подруги…

— Ничего такого. Но тебе я не скажу. Прости. Это тебя никак не коснется. Ев, пожалуйста. Встреться с Пупсом. Откажи ему потом, скажи, что передумала. Он же не потащит тебя в постель насильно? Он не из таких. Разочаруется, конечно, но наедет на Катю, потому что думает, что она тебя подобрала… А мне уже будет плевать на дружбу с ней.

Я качаю головой. Валя резко и нервно выдыхает.

— Я тебе потом помогу, клянусь. Буду должна всю жизнь. Я не заставляю тебя делать что-то плохое, Ева. Если вдруг что-то пойдет не так — я буду на том же мероприятии. Я уйду с тобой, даже если не успею поговорить с Камилем. Я тебя не брошу в опасности. Никто не заставит тебя делать что-то против твоей воли! Вряд ли что-то плохое случится, но я тебе это говорю на всякий случай, чтобы ты не думала…

— Дьявол с тобой, дура, — цежу я сквозь зубы, выдирая руку, — платье мне давай какое-нибудь! Меня ограбили сегодня, денег у меня нет. Учти, что это последний раз, когда я влезаю в такую авантюру. Если у тебя ничего не выйдет с Камилем — я тебе второй раз помогать не буду. Даже не подходи ко мне с такими предложениями. С тебя четыреста тысяч за помощь! И мне все равно, где ты их достанешь. Все его подарки продай! Может, дурь из башки вылетит.

— У меня все выйдет…. — заносчиво начинает она и вскрикивает, когда я размахиваюсь и залепляю ей подзатыльник, — Ева, ты ДУРА?!

— А это тебе за наркотики. Сама дура.

— Боже, — она начинает смеяться, потирая затылок, — ты повелась. Это полная фигня, я пошутила. Это приправы.

— Мне-то ты можешь не врать, — обрываю ее я, — я, в отличие от тебя, живу там, где тусуются отбросы и прекрасно знаю, как выглядит эта дрянь. Не забудь про платье. И справку. И еще какую-нибудь хрень, которая будет необходима для встречи.

Я заканчиваю наш разговор и направляюсь к выходу. В спину мне несется “я привезу тебе всё завтра с утра!”, но я даже не оборачиваюсь. Похоже, моя вера в людей сегодня испарилась окончательно, после разговора с Валей. После вообще всего, что произошло.

Запустив руку в карман, я проверяю — на месте ли мой паспорт и сажусь на почти пустой автобус, который идет в сторону моего дома. Но выхожу раньше на одну остановку. Возле отделения полиции.

— Я ничего не помню, — повторяю я в десятый раз полицейскому, — этот парень ударил меня головой об стену дома и после темнота. Я пришла домой вся в крови. Кровь была на лице, на джинсах. Там же была сломана молния. На нижнем белье тоже кровь. Еще у меня до сих пор болит голова. Все случилось около девяти часов.

— Девяти, — повторяет полицейский, — Почему вы не пришли сразу к нам, а постирали сперва вещи, приняли душ и спустя час решили приехать? Что вы делали в этот час?

Дьявол. Меня начинает колотить от нервов, но я стараюсь сдержать дрожь, стиснув зубы. Не хватало еще, чтобы меня приняли за наркоманку. Но каждый вопрос полицейского бьет по моему самообладанию, как будто хлыстом.

— Подруга меня попросила о помощи, — сдавленно отвечаю я, — я поехала к ней. Она пообещала потом сходить в полицию вместе со мной.

— О помощи? Какой?

— Это важно? — я поднимаю на полицейского взгляд. Он задает эти вопросы с непроницаемым лицом, что-то записывая.

— Пожалуйста, отвечайте на поставленный вопрос.

— Ее бросил… парень, — послушно отвечаю я, опуская нежелательные подробности, и неожиданно понимаю, насколько глупо все это выглядит. Для полицейского.

Дьявол в деталях, а я не могу выдать эти детали, потому что они сыграют против меня. Что я скажу? “Я хотела продать девственность, поэтому поехала вечером за платьем и туфлями, а потом меня изнасиловали и я побежала к подруге, чтобы она отменила сделку”. Звучит просто на миллион. Влегкую получу статью из-за проституции.

Поэтому мой сокращенный рассказ выходит весьма идиотским и подозрительным. “Я решила купить себе вечером платье. Почему вечером? Ну просто так. Захотелось. Потом меня изнасиловали, и я поехала поддержать подругу, которую бросил парень”.

— Почему вы уверены, что пережили сексуальное насилие? — снова задает неудобный вопрос мужчина, и я начинаю раздражаться, — вы вызывали скорую после того, как пришли домой?

— Нет… я не знала, что нужна Скорая. Подумала так, потому что я была вся в крови. Он высказал прямо свои намерения, и…

— Почему вы решили постирать одежду и принять душ, смыв все возможные улики, которые можно было бы приложить к делу?

— Я не хотела пугать младшую сестру! — выкрикиваю я, когда раздражение от вопросов начинает прямо-таки жечь в груди, — я не знала, что этого нельзя делать. Вы сомневаетесь в моих словах? — я задаю этот простой вопрос и по лицу полицейского понимаю, что попала в точку, — я правда ничего не помню. Возможно, я вела себя странно и необдуманно, но я была в большом шоке, и…

— Если я сейчас приму ваше заявление об изнасиловании, то его отозвать будет нельзя, — просто произносит мужчина, небрежно и лениво перекладывая бумаги на столе, — вы не помните, что случилось. Верно я понимаю? Вы уверены, что вас отбросили на стену дома, чтобы ударить затылком? Вы могли случайно оступиться и удариться. Мы можем принять заявление прямо сейчас. Провести судмедэкспертизу. Осмотреть место, всех допросить. Создать человеку проблемы. Испортить репутацию. Это серьезное обвинение. А если окажется, что ничего не было?

— А что же тогда было? — шепотом вырывается у меня, а полицейский пожимает плечом.

— Пьяные люди легко травмируются. Может быть, вы оба упали, и на вас оказалась чужая кровь.

— Но молния на джинсах…

— Вы же не помните, что было. Могли сами ее сломать, пытаясь раздеться. Насколько я помню, вы упомянули, что память вернулась к вам только в ванной комнате вашей квартиры.

— Хватит, — нервно перебиваю его я, подскакивая из-за стола. Мне хочется убежать. Уйти и забыть наш разговор. Я чувствую себя полной дурой и начинаю сомневаться в своих выводах. Мои аргументы и предположения очень легко разбить. Я правда уверена в том, что насилие было? Уже не очень, — я тогда схожу к гинекологу и возьму справку. Если подтвердится, что меня изнасиловали, вы же примете заявление?