Константин Заслонов - Страница 33

— Товарищ Коноплев, вы ударите с юго-запада, овладеете центральной улицей и подавите минометы. Они вон там, где группа деревьев. Ты, — обратился Заслонов к Шурмину, — атакуешь с противоположного конца, с юго-востока. Обезвредишь дзот, очистишь две следующие улицы и выйдешь к маслозаводу. Вон видишь, — новая крыша. А тебе, Василий Федорович, придется бить с фронта. Уничтожишь дзот и соединишься с товарищами. Я сам буду с Луневым при отряде Нороновича, а комиссар где хочет? — обернулся он к подошедшему Алексееву.

— Я пойду с Чебриковым.

— Дело! Место сбора известно, связные от отрядов есть, часы сверены, можно двигаться! До восьми часов — ни звука!

Коноплев и Шурмин повели партизан к исходному положению. Норонович подтянул своих к опушке.

Партизанам-железнодорожникам, привыкшим действовать под покровом темной ночи, было как-то странно. Томительно тянулись последние минуты.

Заслонов, прислонившись к дереву, смотрел на ручные часы.

Но вот дядя Костя опустил руку и сказал Нороновичу:

— Ну, Василий Федорович, пошли!

Норонович дал знак партизанам. Отряд, прикрываясь кустами, стал приближаться к деревне. Впереди шли коммунисты.

Уже до ближайших построек оставалось метров сто, когда из дзота застрочил пулемет. Партизаны кто ползком, кто пригибаясь, перебегали от куста к кусту. Один Заслонов шел, не сгибаясь. Женя Коренев не отставал от дяди Кости.

В это время с флангов откликнулись Шурмин и Коноплев. Кусты ожили, ожило Горбово, ожил лес.

Откуда-то из середины деревни стали бить по опушке леса минометы. Мины с пронзительным воем летели через головы. Лес наполнился громом и треском — это летели обрубленные осколками ветки.

Но минометы не причиняли партизанам вреда, — их в лесу давно уже не было.

Коноплев со своей «шестнадцатой непромокаемой» раньше всех ворвался в Горбово. Минометы растерянно переносили огонь с одного места на другое, а потом и совсем смолкли. Зато не переставали ни на секунду трещать пулеметы.

В Горбове в двух местах загорелись дома.

Партизанам Нороновича удалось-таки зажечь дзот, из него повалил дым. И пулемет смолк.

В этот момент Вася Жолудь метко швырнул в него гранату. Полетели комья земли, обломки дерева. Кто-то из партизан вслед бросил вторую гранату. С дзотом было покончено.

Норонович пробился на улицу.

Теперь огрызнулся пулеметными очередями последний дзот, на который шли партизаны Шурмина.

В самой деревне на улицах кипел жаркий рукопашный бой.

Заслонов, подбегая к первой горбовской хате, на секунду остановился и взглянул на часы: прошло немногим больше часа.

Фашисты упорно защищались. Они стреляли с чердаков и подвалов. Пожар в деревне разрастался. Партизаны перебегали от дома к дому, выбивая врагов отовсюду.

Шурмин наконец тоже подавил дзот и продвигался к маслозаводу.

К четырнадцати часам с фашистским гарнизоном в Горбове было покончено, а маслозавод сожжен. Свыше пятидесяти фрицев валялись на улицах, огородах и в хатах. Остальные в панике разбежались, куда кто мог.

Потери партизан были: шесть раненых и девять убитых.

Заслоновцы захватили два миномета, пулемет и большое стадо коров и овец.

— Ишь, сколько награбили по деревням скота! Дерут наших овец не хуже волков! — указал комиссар на отбитое у фашистов стадо.

— Скот раздать в окрестных деревнях! — приказал Заслонов.

После разгрома горбовского гарнизона Заслонов отвел свои силы назад, к Драгалям.

Два отряда поместились в Драгалях, два — в соседней деревне Шарково, а штаб вместе с партизанами Шурмина и Нороновича расположился в лесу, в шести километрах юго-западнее Драгалей.

Константин Сергеевич каждый день ждал, что оккупанты пошлют против него войска, чтобы выбить Заслонова из «треугольника», где он совершенно парализовал движение фашистских поездов. А теперь, после того, как он среди бела дня разгромил крупный горбовский гарнизон, враг, по его мнению, конечно, ускорит нападение.

И Заслонов не ошибся.

Партизанская разведка не спускала глаз с ближайших фашистских гнезд — Добромысля и Любавич, откуда прежде всего можно было ждать наступления.

Фашисты могли также нанести удар и с юга, со стороны Красного, но за этим направлением следили разведчики партизан соединения Смирнова, стоявшего в деревнях Зорчин — Волково — Мохначи, в километрах шести от Драгалей.

Смирнов со своими партизанами пришел в «треугольник» в день разгрома Горбова. Он тотчас же связался с Заслоновым, и они условились, что Смирнов будет наблюдать за Красным.

Разведчики Алеся принесли Заслонову тревожные вести: в Горбово вместо двухсот человек пришел целый батальон, а Любавичи переполнены пехотой, бронемашинами и танками. И всё это были отборные части врага.

Заслонов несколько дней назад узнал о том, что в «треугольник» с фронта отводятся якобы на отдых три эсэсовские дивизии. Он так и сообщил тогда по рации Центральному штабу.

Кроме того, было достоверно известно, что фашисты со вчерашнего вечера стали патрулировать шоссе Витебск — Орша на участке река Лучеса — совхоз «Высокое».

А в полдень круг замкнулся совсем: к Заслонову неожиданно приехал со своим комиссаром Смирнов, — он привез последние новости.

Заслонов давно слыхал о партизанском отряде Смирнова, действовавшем на Витебщине, но с его командиром не встречался ни разу.

Смирнов был высокий, осанистый мужчина лет сорока пяти, с громким, начальническим голосом и видом заправского, лихого «рубаки».

Комиссаром у него был скромный молодой человек, учитель.

Когда приехали гости, Заслонов и Норонович сидели в шалаше у Шурмина. Смирнова и его комиссара встретили Алексеев и Лунев. Они вместе шли к палатке командира.

Увидев гостей, Заслонов и командиры вылезли из шалаша. Заслонов стоял между высокими Шурминым и Нороновичем.

— Вот и товарищ Заслонов, — подходя, сказал Смирнову Алексеев.

— Здравия желаю! — козырнул Смирнов и протянул руку Нороновичу.

В карих глазах Заслонова мелькнул смех. Норонович оторопело отстранился.

— Я не Заслонов. Вот Заслонов! — указал он на Константина Сергеевича.

— Ах, простите, товарищ Заслонов, — не смутился Смирнов, оборачиваясь к Константину Сергеевичу: — Простите, — обознался!

Он жал руку Заслонова и с интересом смотрел на этого небольшого и по виду совершенно не воинственного человека.

Когда все перезнакомились, Смирнов начал:

— Что ж, оказывается, фрицы нас окружают? Сегодня утром в Красном высадился целый полк эсэсовцев. Они так и хвастаются: мы, мол, приехали уничтожить всех витебских партизан! Партизан — капут!

Смирнов, видимо, был не на шутку встревожен.

— Мои хлопцы на такую фашистскую брехню вот что всегда говорят: «Не перейдя леса, не кажи гоп!» — усмехнулся Заслонов. — Пусть-ка сунутся сюда!..

— А всё-таки что-то надо предпринимать, товарищ Заслонов!

— Сейчас обмозгуем!

Константин Сергеевич спокойно вынул из планшета карту, разостлал ее тут же, на земле. Все сели вокруг карты.

Лунев привычно нарисовал карандашом три большие стрелки, идущие к партизанским базам из Красного, Добромысля и Любавич.

— Несомненно одно — нас блокируют, — уточнил начальник штаба, хотя и без этого всё было ясно.

— Да, мы завтра же будем окружены, — сказал Алексеев.

— Нужно выходить из мешка, пока не поздно! — категорически отрубил Смирнов и стал вытирать платком вспотевший лоб.

Заслонов сосредоточенно смотрел на карту, тихонько посвистывая.

Смирнов не выдержал:

— Что же всё-таки будем делать, товарищ Заслонов?

— Драться! — поднял на него глаза дядя Костя.

— Слишком большое неравенство сил: у нас какая-либо тысяча человек, а у него вон сколько! А если еще он бросит на нас танки и авиацию…

— Вы что, под самолетами ни разу не были? — удивленно посмотрел на него дядя Костя. — А мы — столько раз!.. Ну, лягух драгалевских в болоте перебьет — это верно, а партизан — никогда! А с танками пускай попробует сюда сунуться!..