Конфуз в небесной канцелярии - Страница 60

– Все же закончилось хорошо.

– Да. Благодаря тебе. Но знаешь, мне кажется, что я не гожусь для этой работы. Мне всегда казалось, что это не совсем мое, но… Просто, когда у тебя папа большая шишка и он хочет, чтобы ты работала с ним, то не так-то просто найти слова, чтобы отказаться.

Голос Яны звучал задумчиво и немного печально. И Олег не удержался, спросил:

– Твоя работа тебе совсем не нравится?

– Нравится, конечно.

– Вот видишь!

– В мире есть еще немало вещей, которые мне нравятся ничуть не меньше, а иногда даже и больше. И потом, в жизни каждой женщины наступает момент, когда она понимает, что не должна гоняться за преступниками, что пришло время заняться более важным делом – завести семью, воспитывать детей.

– И что? В твоей жизни такой момент уже наступил?

– Пока нет. Но мне порой кажется, что будет куда важнее проследить за тем, чтобы собственные дети выросли хорошими людьми. Правда жизни именно в этом и заключается. А вовсе не в том, чтобы гоняться весь остаток своих дней за плохими дядями.

– Значит, ты хочешь уйти в отставку?

Почему-то Олег чувствовал разочарование. Семья, дети? А как же их совместная работа, на которую он уже настроился? Почему-то Олег был уверен, что семья – это было совсем не то, что сейчас требуется Яне. Он не знал почему, он просто чувствовал, что еще не пришло ее время. Пока это лишь планы девушки на определенное будущее. И когда-нибудь Яна обязательно станет заботливой матерью куче симпатичных здоровых детишек. Но произойдет это не в ближайшие дни или даже месяцы.

И сама Яна, словно прочитав его мысли, улыбнулась и произнесла:

– Когда-нибудь так и будет. Разумеется, после того, как мы с тобой доведем начатое нами дело до конца.

Олег оставался у Яны до обеда. А когда она снова заснула и больше не нуждалась в его присутствии, Олег отправился к следователю Бойцову. Там у Олега было одно дело, которое он тоже должен был закончить.

Теперь, когда Олег твердо знал, что ему предстоит встать на сторону света, использовать все имеющиеся у него способности, как обычные, так и не очень обычные, он сознавал одну простую вещь. Где бы он ни оказался, с кем бы ни встретился, он должен помогать людям всегда и всюду. Большим, маленьким, старым… всяким. Всем, кто его об этом попросит хоть словом, хоть взглядом.

И потому сейчас ему предстояло проследить за тем, чтобы одно доброе дело, о котором его просили, обязательно было сделано.

Идя по улицам, Олег едва сдерживал рвущееся изнутри ликование. До чего же хорошо все получилось! И как легко и радостно было у него поэтому на сердце! Словно после долгого плена он снова был на свободе. Да так и было. Еще вчера он находился в темнице, где его окружала лишь темнота, разбавленная серыми тенями. И вот уже сегодня он вновь оказался на свободе, мог дышать полной грудью, мог наслаждаться солнечным светом. Олег снова мог видеть синее небо и облака на нем, и он наслаждался этим в полной мере. Солнце заливало город своими лучами. И настроение у Олега было настолько приподнятое, что он улыбался всем встречающимся людям. Некоторые прохожие кидали на него изумленные взгляды, кое-кто даже крутил пальцем у виска, мол, чего улыбаешься? Но куда больше людей отвечало Олегу улыбкой, пусть вначале и неуверенной и слабой, но все же это была настоящая улыбка русского человека – душевная и искренняя. И от этого душа Олега расцветала еще больше.

Самому себе он сегодня казался необычайно большим мыльным пузырем, наполненным сияющим радужным цветом. Вбегая в отделение, в котором находился майор Бойцов и остальные ребята, Олег уже не сомневался – у него все получится как нельзя лучше.

– Девочка? – удивился в ответ на его вопрос майор. – Какая еще маленькая девочка тебе нужна, парень? Ты о чем?

– Малышка, которую вы задержали вместе со мной. Та, что шла маме за молоком, когда ее сбили с пути приятели Лехи Капусты.

– Ах, эта, – протянул следователь. – Так мы давно уже передали девчонку в детскую комнату.

– Я хочу ее забрать оттуда.

– Как это – забрать? – возмутился Бойцов.

– Просто забрать и отвести ребенка к матери.

Бойцов принялся возмущенно доказывать Олегу, что это совершенно невозможно. Что мать уже прибегала с просьбой вернуть ей ребенка, но ей было в этом категорически отказано. Под конец Бойцов даже заявил, что ребенку лучше будет находиться там, где девочка находится в данный момент.

– Еще надо разобраться, что это за мать такая, которая отпускает такую кроху одну в магазин, – твердил он. – Это же манкирование своими прямыми обязанностями. Не так уж была больна мать ребенка, если сумела все-таки до нас добраться!

– Да бросьте вы, майор. Не городите ерунды. Неужели вас самого бабушка за хлебом в булочную никогда не посылала? Я вот с шести лет ходил один. И проблем никаких не возникало. Наоборот, это позволяло мне чувствовать себя взрослым и ответственней относиться к жизни.

– Сейчас другое время.

– Время всегда одинаковое.

– Люди изменились. Стали жестокими.

– А вам не кажется, что в первую очередь жестоко отнимать ребенка у матери только потому, что она послала девочку до ближайшего магазина? Что это и будет самая настоящая жестокость по отношению и к девочке, и к ее матери?

Бойцов еще поворчал, но было видно, что слова Олега задели его за живое. Он и сам понимал, что если не вмешается, то ребенок будет передан органам опеки. И потом, чтобы получить назад собственную дочь, ее матери придется изрядно побегать и похлопотать об этом.

Олег не сомневался, что поступает правильно, настаивая на возвращении девочки. Он недолго общался с малышкой, но помнил, что от нее хорошо пахло, не было ни запаха грязных волос, ни старого белья. А значит, мать хорошо заботилась о своем ребенке. Поэтому то, что она отправила девочку за покупками одну, было исключением, а вовсе не правилом.

После недолгих пререканий Бойцов снял трубку и сделал то, чего от него добивался Олег. Поговорил с коллегой, которой сам не так давно передал девочку, и попросил вернуть ее человеку, который, в свою очередь, передаст малышку ее матери. Разговор затянулся. Коллега, в свою очередь, принялась доказывать Бойцову, что это решительно, ну просто решительно невозможно. Что это против правил. Что делу о неосторожном обращении с ребенком вот-вот будет дан ход, состоится судебное слушанье, и т. д. и т. п.

Олег стоял молча рядом и твердил про себя, словно мантру:

– Они договорятся. Они договорились.

И чудо все-таки произошло. Коллега уступила Бойцову, заявив, что отдает девочку под его личную ответственность, в чем он должен будет потом расписаться. Вытирая со лба пот, Бойцов кивнул Олегу:

– Наша взяла. Иди за девчонкой.

В детской комнате девочка уже ждала Олега. Она сразу же подбежала к нему, схватила за руку и твердо сказала женщине-полицейскому:

– Я знаю этого дядю! Он отведет меня домой!

А потом заставила Олега наклониться к себе и прошептала:

– Я знала, что ты придешь за мной.

– Ну, конечно, я же обещал тебе.

Так, держась за руки, они и вышли на улицу. Далеко идти им не пришлось. Неподалеку от отделения стояла невысокая женщина с заплаканным лицом. Увидев ее, девочка вырвалась от Олега и побежала вперед с криком:

– Мама! Мамочка! А вот и я! Меня отпустили! Дядя помог! Пойдем скорее домой!

Просияв, мать и дочка обняли друг друга. И такое счастье и ликование было написано на этих двух повернутых в его сторону лицах, что Олег понял: он не зря сделал здоровенный крюк по городу и заглянул сегодня к майору в отделение.

Олег напоследок приветливо помахал двум женщинам – маленькой и большой, которые все еще не сводили с него глаз, – а потом повернулся и пошел своей дорогой. У него было еще много дел. И он был намерен переделать их все!

Может, кому-то слезы какой-то малявки и покажутся сущей ерундой, безделицей, ради которой не стоило затруднять себя долгими переговорами. Ведь не звери же трудятся в органах опеки и детской комнате. Отдали бы они когда-нибудь ребенка матери и без настойчивого вмешательства заступника. Но сколько слез было бы пролито обеими женщинами, прежде чем бюрократическая система выпустила бы девочку из своих цепких объятий? Как скоро состоялась бы встреча матери с дочерью без вмешательства Олега? Сколько времени бы прошло? День, неделя, месяц?