Конфуз в небесной канцелярии - Страница 25

И теперь он ждал ответа.

Но Яна вместо ответа неожиданно предложила:

– Может, уже будем говорить друг другу «ты»?

– Согласен! Так что это, если не мясо?

– Это все только для тебя. Тебе нужны силы, чтобы поправиться окончательно.

Яна и впрямь очень аккуратно отделила себе лишь чистой гречки, даже не затронув область с жирком, а потом положила на свою тарелку еще пару гребешков. Все остальное она придвинула гостю.

– Ешь на здоровье, – пожелала она Олегу.

Тот не стал дольше церемониться и накинулся на еду. Оказывается, ему не показалось, он и впрямь проголодался просто зверски. Яна была голодна не меньше, но Олег заметил, что она тщательно прожевывает каждый кусочек, прежде чем проглотить его. Ее вилка лишь изредка стукалась о тарелку, и Олег не понимал причины такой медлительности. Ну, гребешки, понятно, жестковаты немного, что есть, то есть. Хотя Олег скорей бы согласился отрезать себе язык, чем ляпнуть подобное. Всякий мужчина чуть ли не с пеленок усваивает: никогда и ни при каких обстоятельствах нельзя говорить женщине о том, что ее стряпня – это отстой или хотя бы даже просто не ахти как вкусно.

Самый первый печальный опыт Олег получил при общении с собственной мамулей, которой в возрасте шести месяцев осмелился дать понять, что приготовленный ею кабачок на пару она может съесть сама, потому что это жуткая гадость. После этого он уже никогда не решался на подобный подвиг и обычно покорно открывал рот и даже улыбался, чтобы мама не заподозрила какого-нибудь подвоха.

Ладно, рассуждал про себя Олег, гребешки у Яны получились такими, что с ними стоило побороться. Но каша-то чего? Кашу-то она чего жует?

Он спросил об этом у Яны и получил исчерпывающий ответ:

– Когда быстро глотаешь, мозг не успевает зафиксировать процесс насыщения. В итоге еда попадает в желудок раньше, чем мозг успевает сообразить, что происходит. Это затрудняет пищеварение и к тому же ведет к перееданию. К тому моменту, когда в мозг наконец поступает достаточное количество сигналов и он трубит отбой, мы уже съели в несколько раз больше, чем нам было нужно.

Олег попытался жевать более тщательно и неожиданно нашел в этом своеобразное удовольствие. Это было как в сексе, когда вроде бы уже хочется закончить мероприятие, но ты оттягиваешь этот момент, чтобы еще немножко продлить кайф, и при этом точно знаешь: в конце концов, оно все равно будет твое!

– Знаешь, а так тоже неплохо.

– Рада, что ты понемногу начинаешь вновь ощущать вкус к жизни.

Яна дружелюбно улыбнулась. И Олег внезапно поймал себя на том, что видит это. Он замер, стараясь не спугнуть это восхитительное мгновение. Наконец-то он может разглядеть Яну во всех подробностях. Вот она, оказывается, какая! Олег был рад убедиться, что мысленно нарисовал образ Яны, очень близкий к оригиналу. Девушка и впрямь была похожа на миниатюрную фею. Глаза у нее были огромные, какого-то причудливого фиолетового оттенка. Волосы каштановые, пушистые и блестящие. Они были подстрижены полукругом, что смягчало худенькое лицо девушки.

В тот момент, когда Олег разглядывал лицо Яны, девушка подняла на него взгляд, столкнулась с ним глазами, нахмурилась и через какое-то время произнесла:

– Знаете, иногда мне кажется, что вы все отлично видите и только притворяетесь слепым.

Олег отметил, что она снова перешла с ним на «вы». Он догадывался, что причина этого – отсутствие полного доверия к нему, которое вновь начала ощущать эта девушка.

Он напомнил ей:

– Вы же видели мое пенсионное удостоверение.

– И все равно вы не похожи на других слепых.

– А вы со многими были знакомы?

Яна не ответила. Она как-то потеряла интерес к диалогу на эту тему. Да и тьма вновь застлала глаза Олега, но теперь он научился относиться к этому процессу философски. К тому же промежутки просветления продолжали увеличиваться. Пусть и ненамного, но все же лучше, чем ничего.

Олег молча доел то, что у него было на тарелке, и неожиданно почувствовал, что уже наелся.

– Яна, я хотел поговорить с вами об одном воспоминании, которое мне сегодня пришло на ум.

– О чем именно?

– Понимаете, если выяснится, что Пергаминон и его братия к убийству Раисы Никитичны не имеют никакого отношения, а судя по подслушанному мной разговору, это именно так и есть, тогда возникает закономерный вопрос: если не они, то кто?

– И что вы думаете? Кто?

– Я не знаю. Но точно, что не я. И я вам объяснял почему.

– Исчезнувшие ключи?

– Они самые. И еще я слышал, как женщины, ухаживающие за моей тещей, говорили о некоем молодом человеке, который крутился возле нее.

– Что за молодой человек?

– Никаких подробностей об этом типе тетки, к сожалению, не знают. Говорят, что внешне он очень симпатичный. Но вроде как они сумели оттереть Раису Никитичну от него, обложили ее круглосуточной заботой.

– Все равно, если он был, то надо бы про него выяснить поподробнее, – задумчиво пробормотала Яна. – Но пусть этим займется полиция.

Услышав, что Яна заговорила про полицию, Олег снова заволновался:

– Но это еще не все, – торжественно произнес он. – Самое главное, что я кое-что вспомнил.

– Вспомнили? Что?

– Я же вам говорил, что полгода назад овдовел?

– Да. Вы с женой попали в серьезную автокатастрофу, в которой вы и потеряли зрение.

– Не только зрение, но частично еще и память! Тот ужасный день совершенно выпал из нее. Все эти полгода я тщетно пытался вспомнить, как же все произошло, но безрезультатно. Я не мог даже вспомнить, как получилось, что мы вообще оказались в том месте, где произошло ДТП, унесшее жизнь моей жены. Это ведь было довольно далеко от нашего дома, совсем в другом конце города. А из больницы после наспех залеченного перитонита меня выписали хоть и быстро, но при этом я был в таком состоянии, что едва мог доплестись до машины, мечтал о том, чтобы снова прилечь, и мне точно было не до прогулок по городу.

– И что?

– А то, что только теперь я вспомнил, как все получилось.

И Олег рассказал Яне о воспоминаниях, нахлынувших на него. Яна слушала его очень внимательно, ни разу не перебила. А когда Олег закончил свой рассказ, произнесла:

– Это очень интересно, но я вижу, вы придаете этому воспоминанию какое-то особенное значение. Почему?

– Ну как же, разве не ясно? А что, если мы с Леной не просто так попали в аварию? Что, если тот друг ее отца неспроста говорил об угрожающей жене опасности? Что, если авария, унесшая жизнь Лены, вообще была подстроена?

– Кем? Другом ее отца?

– Или теми, кто убил отца Лены.

Яна помолчала, а потом спросила:

– Вы что-то вспомнили еще?

– Пока нет, но уверен, что вспомню. Однако теперь я хорошо помню главное: Лена уверяла, что над ее жизнью нависла опасность!

– И вы думаете, что есть какие-то люди, которые убили сначала вашу жену, а затем и Раису Никитичну?

– Вот именно!

Яна снова помолчала, обдумывая слова Олега. А потом сказала:

– Судя по вашему описанию, я знаю сеть кофеен, в одной из которых вы и встречались с тем человеком. Все их помещения оформлены в едином фирменном стиле компании. Таких кафе в городе не меньше десятка, они находятся в самых разных его концах. Вы не помните, где именно была ваша кофейня?

– Помню! Выйдя из больницы, мы отправились в сторону станции метро «Озерки». Мы его миновали, а потом свернули на какую-то улицу и почти сразу остановились.

– Значит, метро «Озерки», – пробормотала Яна. – Хм… Сейчас посмотрим.

Судя по цокающим звукам, она взяла в руки планшет или смартфон и принялась вбивать в строку поисковика необходимые данные.

– Неподалеку от станции метро «Озерки» находятся сразу две точки. У вас есть еще какой-нибудь дополнительный ориентир?

– Там возле кафе была детская площадка!

Яна кашлянула:

– Понятно. Ну ничего, найдем мы с вами завтра это ваше кафе. Вы ведь хотите туда наведаться?

– Хочу! – признался ей Олег. – Конечно, я понимаю: вероятность того, что спустя полгода мы сумеем найти там что-то полезное, ничтожно мала, но… но я должен, нет, я просто обязан воспользоваться этим шансом!